назвал этот металл?
— Алюминий. Дай мне взглянуть.
Долф чувствовал, как бешено колотится сердце. Был ли уже известен алюминий в тринадцатом веке? По всей вероятности, нет. Во всяком случае, это название ничего не говорит Леонардо.
Осторожно, словно он мог обжечься, Долф коснулся ящичка и принялся рассматривать его. Крышка плотно вдавлена, он поддел ее ножом.
— Не сломай, — озабоченно предупредил Леонардо.
— Там что-то есть внутри.
— И в самом деле, письмо! — изумленно вскричал студент. — А пергамент до чего тонок!
— Это бумага, — выдавил Долф, побелев как полотно.
— Ничего не понимаю. Это буквы? Я не могу их прочитать, а ты?
Долф молчал. Он почти терял сознание, туманная пелена заволокла все перед глазами, напечатанные на машинке буквы расплывались. Он понимал только одно: письмо пришло к нему из будущего.
Наконец он смог прочитать: «Дорогой Долф! Как только получишь эту записку, напиши ответ на ней же, засунь ее в этот контейнер и положи его на то место, где он лежал. Ни в коем случае не меняй порядок цифрового кода. Ровно через двадцать четыре часа мы снова пришлем контейнер. Мы хотим точно знать, где ты находишься. Доктор Симиак».
Под этими строчками чернел длинный ряд каких-то цифр и знаков. Оборотная сторона записки пуста, здесь он должен написать ответ.
— Тебе плохо? — встревожился Леонардо.
— Да… то есть нет… Где ты нашел эту вещицу? — Долф не мог сдержать дрожь волнения.
— В Бари, когда мы вышли из часовни святого Николая. — Студент привычно осенил себя крестным знамением. — Коробочка лежала на ступеньках у входа в храм.
— Но прошла уже… уже целая неделя, даже больше! — в отчаянии прошептал Долф.
— Ну да.
Значит, когда ученые сделали первую попытку вернуть контейнер, его не оказалось на месте. Долф понурился, противоречивые чувства охватили его. Скорбь, разочарование, страх и необъяснимое облегчение. Слишком поздно, опять слишком поздно.
Но откуда доктор Симиак узнал, что именно в этот день Долф будет находиться в Бари? Голова шла кругом. Долф закрыл глаза и прислонился к стене.
— Что там написано?
Леонардо встряхнул его за плечо.
— Рудолф, опомнись! Что все это значит?
— Не спрашивай пока ни о чем, — со слезами на глазах взмолился Долф. — Я…
Он вскочил и опрометью кинулся в здание. Ему нужно было побыть одному.
Забившись в самый дальний угол просторного зала, в котором ребята устраивались на ночлег, он попытался привести в порядок свои мысли. Пока ясно одно: его ищут.
Доктор Симиак не теряет надежды отыскать его во мраке прошлого, он уже совсем рядом! Долфа била лихорадка.
«Почему не я нашел контейнер? Тогда еще не было поздно.
Почему он попал в руки Леонардо, который понятия не имеет о том, что это такое?.. А если бы я нашел его, — в замешательстве подумал Долф, — так ли уж счастлив был бы я?» Странно, но он не мог ответить на этот вопрос. Хочет ли он вернуться домой, к родителям? Конечно! И все-таки…
Хочет ли он назад, в свое время, в родной город, в школу?
Он бросил взгляд вокруг. Солнечные лучи пробивались сквозь дыры в крыше и освещали убогую обстановку. Прямо на грязном полу брошены охапки сена, сухой травы — и это постели! Повсюду разбросаны нищенские пожитки. Вон там в углу двое ребят, они еще не встают после малярии. Со двора доносились голоса детей, занятых игрой или немудреными повседневными делами.
Мало-помалу все начали понимать, что Бриндизи — последняя остановка на их пути. Отсюда им не выбраться, дальше дороги нет, возвращаться теперь, когда зима на пороге, тоже невозможно.
Они просто ждали. Ждали, сами не зная чего. Среди полуразрушенных стен, под дырявой крышей. Кое-как перебивались подаянием или тем, что удалось раздобыть самим. Семьсот детей, затерявшихся вдали от дома, брошенных на произвол судьбы, и каждый из этих семисот дорог ему.
И теперь покинуть их, едва ему самому представилась возможность вернуться? Он не знал, как поступить. Он все еще чувствовал себя в ответе за этих детей. Куда деваться этим маленьким отверженным, которых никто нигде не ждет? Марике, Франк, Петер, Берто — что им в этой жизни?
Он нервно теребил записку. «Не для того я уберег Марике и благополучно привел ее в Бриндизи, чтобы оставить здесь на волю случая», — горестно шептал он.
Он и сам не мог объяснить почему, но мысли его обратились к маленькому Каролюсу, воспоминания о котором до сих пор причиняли ему жгучую боль. Долф знал наверняка, что маленький король Иерусалима ни за какие сокровища мира не согласился бы оставить своих подданных в беде. «Каролюс, помоги мне, — обратился он к погибшему другу. — Я не знаю, что делать, если снова получу такое письмо». Он был уверен, что на этом доктор Симиак не прекратит свои поиски.
Он перечитал записку и задумался над словами: «…ни в коем случае не меняй порядок цифрового кода». Этот код так важен потому, что ученые отправили такие же сообщения и во множество других мест…
«Если это так, — все еще теряясь в путанице мыслей, размышлял он, — то им должно быть известно, что я шел дальше вместе с маленькими крестоносцами, они пытаются нащупать мой след по всему пути крестового похода детей.
Увидеть меня они не могут, вот и подбрасывают такие контейнеры по маршруту крестоносцев, надеясь, что когда-нибудь одна из посылок все же попадется мне на глаза. Но все-таки… Откуда они знают, что я иду с крестоносцами?» «Тот мальчишка! — осенило его. — Парень, что вскочил вместо меня на камень и был заброшен в двадцатый век. Он рассказал им о крестовом походе детей, с которым шел сам. Неужели они догадались, что у меня не было иного выхода, кроме как пойти с этой колонной? Но известно ли в двадцатом веке что-нибудь о нашем безумном предприятии? Маршрут похода, города, в которых мы побывали? В школе мы такого не проходили».
Как бы там ни было, контейнер у него на ладони неоспоримо свидетельствовал о том, что транслятор материи восстановлен и работает вовсю. Долф заставил себя рассуждать логически.
«Леонардо наткнулся на него у входа в церковь святого Николая. Предположим, что базилика сохранилась до нашего времени. Мой отец мог сказать им, что моя слабость — старинные храмы. Ну и что? Станут они забрасывать свои контейнеры во все церкви Европы, чтобы отыскать меня? Чушь какую-то несу… — вздохнул он. — Наверняка в двадцатом веке известно о крестовом походе детей. Возможно, они пригласили консультанта-историка или перерыли библиотеки. Навряд ли это письмо попало в Бари по чистой случайности. Интересно, повторят ли они свою попытку в Бриндизи?»
В зал влетела Марике и бросилась к нему, опустилась на колени и с тревогой выпалила:
— Леонардо сказал, ты болен. — Она положила руку ему на лоб. — Да ты весь горишь.
— Нет, со мной все в порядке.
— А у нас новости, — возбужденно поведала Марике, — дон Тадеуш получил приглашение от епископа, который завтра утром ожидает у себя наших предводителей: Рудолф, я боюсь, что горожане просто хотят избавиться от нас.
— Ничего удивительного, — огорченно бросил Долф.
— Куда же нам деваться? Можно ли идти дальше?
— Не знаю.
— Ты заметил, что Леонардо тоже расстроился? Мне кажется, и он не знает, куда идти дальше.
Долф подавил тяжелый вздох.
— Но он же не бросит нас тут совсем одних, — продолжала тараторить Марике, — он сам это говорил. А еще он говорил, что Франк, Петер и Берто поступят к нему на службу и он отправит их учиться.
