Оборотни космоса

не ограничишься...

— Быть откровенней, так? По правилу «Спрашивать любого в любом месте о любых делах» могу спросить — всё-таки чем ты занимался раньше в Аламбуке?

— Могу не ответить. Я старше по званию.

— Какой откровенности ты ждёшь после этого?

— Эксперт, давай не ссориться. Мы в тылу врага, у нас сложное и ответственное задание, и если мы начнём докапываться друг до друга...

— ...и втихомолку подпускать напарнику компьютерную слепоту...

— Ты устроен иначе, не как человек. Я должен больше знать о тебе, чтобы правильно с тобой взаимодействовать.

— А чтобы знания не потерялись, перекачивать их в штаб Ониго.

— Да, я передал, что ты способен записывать то, что видишь. Но если не хочешь дальше открываться полковнику, я больше не стану его информировать.

— А кто мне подтвердит, что так оно и будет?

— Моего слова мало?

— Нет, этого хватит, — остыл Форт. Нельзя увязать в выяснении отношений, когда дело идёт о тысячах жизней, пусть даже в чуждом городе на чужой планете. В конце концов, Pax ещё ни разу не обманул ни словом, ни делом, а проверку напарника ему не запретишь. Трудно полностью доверять человеку, которого ты впервые встретил семнадцать земных суток назад.

* * *

Ой-е, любезный и премного посвященный Бо Арангак!

Я получил от вас запись о празднестве в честь гуманитарного привоза, имевшем быть 15 ночью 10 луны нынешнего 326 года Мира, за что почтительно вам благодарен!

Хорошо сделанная запись убедительно доказывает, что ваши могущество и храбрость достаточно велики для того, чтобы столкнуть в кладезь безоружного эйджи, одурманенного помрачающими разум зельями. Взвод стражей с пистолетами-автоматами и шокерами надёжно оберегает сановных жрецов от горстки забитых рабов, находящихся за силовым барьером.

Вы прислали мне запись, с заслуженной гордостью ощущая за собой мириады удальцов, многие сотки боевых кораблей и в особенности — силу благорасположенного к вам международного сообщества. Не зная, как достойно отдариться, я прошу прощения за то, что посылаю к вам всего ОДНОГО человека.

Его дарования невелики, таланты скромны, а внешность невзрачна, но я смею надеяться, что он сможет развлечь вас и скрасит ваш досуг новыми интересными ощущениями — например, поможет вам почувствовать себя кишкой, туго надутой спесью, но весьма непрочной для острого лезвия. Нижайше советую вам вознести надлежащие молитвы о том, чтобы вышеупомянутые удальцы, корабли, а в особенности международное сообщество помогли вам избежать встречи с моим посланцем, а при встрече с ним — уцелеть. Прошу вас иметь в виду, что мой посланец уже находится в Аламбуке.

Я оставляю за собой право считать ваш поспешный отъезд на Иссу или куда подальше признанием того факта, что вы — позорный трус и гадь подкаменная, способная только терзать беспомощных пленников.

С неизменным почтением —

Эрке Угута Ониго, полковник и действительный заседатель градского совета

Бо Арангак сложил письмо, обнаруженное в ящике для молитвенных заказов, и вызвал дежурного офицера.

— Блокировать все входы. Начать внутри храмового комплекса круглосуточный мониторинг всех коммуникаций поперечником больше полуаршина. Усилить охрану по режиму тревоги. Жрецам всех рангов выходить в сопровождении воинов подразделения Умерших, не меньше чем с семью солдатами и опытным младшим офицером. Всем воинам постоянно иметь при себе оружие и держать его снятым с предохранителя.

— Слушаюсь, — склонился чёрный офицер.

Джалык Дахура, второй из пяти преосвященных жрецов, должен вернуться с базы Столбовых пещер в двадцатую ночь луны. Шуламанга и двое других сейчас находились в храмовом городце. Бо Арангак считался третьим по старшинству, и вчерашнее поручение Шуламанги возглавить обряд жертвоприношения было ему весьма лестно... но отразилось на судьбе столь неприятным образом, что невольно задумаешься о жизни.

Он срочно позвонил Пятому и сообщил ему о письме Ониго. Четвёртый, Лу Дархан, ещё бодрствовал; на новость, сообщённую Бо Арангаком, он ответил проклятием — все демоны, которых оно подняло со дна кладезя, должны были тотчас мчаться в Эрке и вонзиться в полковника.

Другой человек, узнав, что на него направлена стая голодных отродий полуночи, заболел бы от одной такой вести, но напрасно было надеяться, что тёмные демоны серьёзно повлияют на Ониго. Полковник, хоть и считается адептом Радуги, — дока в волхвовании, хватски владеющий самыми злотворными и нечестивыми приёмами, смело прибегающий к загробной некромантии и способный призвать силы из крайних пределов бездны. В точности не известно, но ходят упорные толки о том, что Ониго выкликает души врагов из глубины противолежащего мира, вселяет их в неблагословенных каменных идолов и допрашивает с пристрастием. Хакеры подразделения Умерших пару раз проникали в контурную сеть полковничьего отдела исследований и выхватывали отрывки файлов, содержащие тексты допросов, — из них явствовало, что полковник пытает души. Или же программисты Ониго ложно уступали хак-атаке, подбрасывая жрецам обманную информацию? ни в чём нельзя быть уверенным, когда речь идёт о колдовстве!

Первый жрец не отвечал. Спит? сосредоточен в молитвенном бдении? Сделав несколько попыток, Бо Арангак встревожился и набрал номер личной охраны Первого. Молчание. Это становилось нестерпимым! Бо Арангак почувствовал, что в него вкрадывается страх.

— Умершие, опергруппу к покоям Шуламанги. Взломать дверь!

— Шуламанга будет гневаться...

— Делайте, что вам велено! Перед Первым отвечу я!

Он подошёл к апартаментам Первого, когда двери уже были вскрыты. По комнатам сновали Умершие, отыскивая следы и отснимая стены, пол и потолок по квадратам, чтобы ничего не пропустить.

Бо Арангак молча осмотрел Шуламангу. Славный, надёжный удар. Одним взмахом отточенного ножа