сумку в женский туалет и убежать, но видя, что не успеет и Глеб поймает ее на пути к лестнице, развернулась и вбежала в туалет сама. Глеб остановился перед порогом в двух шагах от Ленки. «Туалет для девочек — запрещенная территория для мальчиков», — этому неписаному правилу подчинялась вся школа. Тому кто его смел нарушить грозили насмешки и издевательства. И Ленка и Глеб прекрасно знали это.
—Отдай мою сумку! — громко потребовал Глеб.
—А если не отдам? Может отнять попытаешься? Ну отними! — Ленка понимала, что она сама себя загнала в западню, так можно до вечера сидеть, Брусникин никуда не пойдет без своей сумки с учебниками, и это придавало ей агрессии. Ее вопрос поставил Глеба в тупик. На этаже никого не было. В принципе можно было попытаться зайти в женский туалет и силой отнять у Ленки сумку, но с другой стороны она завтра же расскажет об этом всему классу и тогда спокойной жизни конец — засмеют. «Патовая ситуация, — подумал он, — она не выйдет, а я не могу войти».
—Брусникин, ну что ты можешь сделать? Что? — не унималась Ленка, размахивая его сумкой с учебниками.
—Если ты не отдашь мою сумку, я начну ядерную войну! — четко произнес Глеб, с этими словами, даже не почувствовав боли он сдернул с шеи ключ, разорвав цепочку. И на вытянутой руке, держа за обрывки цепочки, показал его Нелевой. На Ленку эти слова произвели впечатление, точнее не слова, а интонация с которой они были сказаны. Она ошарашено смотрела на Глеба пытаясь понять что все это значит. А тот неподвижно стоял, словно каменное изваяние и только ключ покачивался на цепочке, поблескивая полированными сторонами.
—Это ключ от войны, — уже спокойно сказал Глеб. Ленка решила, что у Брусникина совсем «поехала крыша» и что сейчас с ним лучше не связываться. Но выходить она побаивалась.
—Слушай, Глеб, — она впервые назвала его по имени, в их классе все друг друга называли исключительно по фамилиям, — если я тебе сейчас твою сумку отдам, ты драться не будешь? — осторожно спросила она.
—Нет, — коротко ответил он, не шелохнувшись, ключ все так же покачивался в протянутой руке. Ленка неуверенно сделала шаг, готовая в любой момент отпрянуть и подала ему сумку. С Глеба словно спало оцепенение, он торопливо спрятал ключ в карман и подхватив сумку, перебросил ремень через плечо. Потом посмотрел на Нелеву, так все еще с опаской смотрела на него.
—Ну что стоишь? Нам еще класс закрыть надо и ведро я бросил, — сказал он, как ни в чем не бывало, и пошел прочь от женского туалета. Нелева с облегчением вздохнула и последовала за ним. Они быстро расставили все стулья, потом убрали ведро и тряпки. Все это делалось в полном молчании. Глебу разговаривать не хотелось, а Ленка его немного побаивалась, наконец любопытство пересилило страх.
—Глеб, ты вот сказал, что можешь начать ядерную войну…, — нерешительно начала Нелева, закрывая дверь класса на замок, — а как? И что это за ключ ты мне показал — от дома наверно?
—Не совсем, — буркнул Глеб, — а начать ядерную войну легко. Принцип домино, — и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Ленки, — достаточно запустить одну ракету. В любую сторону. Все слишком боятся внезапного удара, поэтому сразу нанесут свой. И пошло-поехало.
—Да, но откуда взять эту, первую ракету? — возразила Нелева.
—Можно сделать, — уверенно ответил Глеб, выходя вместе с ней на крыльцо школы.
—Да ну, ты брось, как ты ее сделаешь? — презрительно скривилась Ленка, — там же так все сложно. И большая она — ракета, высотой не меньше сосны.
—Ну не совсем ядерную и полетит она не так далеко, — хитро улыбнулся Глеб, когда они вместе пошли по дорожке, — но шороху наделает прилично. Главное — она будет первой упавшей фишкой домино.
—Все равно не верю. Ерунда это, — Ленка снисходительно качнула головой и поправила выбившуюся прядь волос.
—Возможно все, — твердо ответил Глеб. Они взошли на небольшой пригорок и тут Глеб неожиданно остановился.
—Смотри, — громко, но спокойно сказал он. Однако никуда конкретно не показал, а просто стоял опустив руку, а второй поддерживая висевшую через плечо школьную сумку. С этого пригорка открывался вид на небольшой пустырь, дома-пятиэтажки вдали и старую железнодорожную ветку, которая давно не использовалась. Позади них находились многоэтажные башни более поздней застройки. Стояла на удивление теплая погода для середины апреля. Снег полностью растаял, даже не месте сугробов не осталось обычных черно-серых куч из-под которых текли ручейки. Ленка тоже остановилась и с недоумением осмотрелась. Этот пригорок она уже раз тысячу проходила идя по тропинке в школу или от нее к дому.
—На что смотреть? — не поняла Ленка.
—Пыльный город, такое редко бывает, — скороговоркой, как бы оправдываясь стал объяснять Глеб, — не каждый год, только когда быстро и сильно теплеет как сейчас. Это всего два-три дня продолжается, потом трава начинает расти и дворники убираются и уже не совсем то, все изменяется, начинается обычная весна. А сейчас, посмотри, все в пыли, она осталась от растаявшего снега.
Она начала медленно оглядываться по сторонам и только сейчас заметила непривычное состояние окружающей природы. Теплый, почти летний ветерок и в тоже время голые зимние деревья. Пыльная, сухая земля со старой прошлогодней травой и черными сухими листьями. Она и сама чувствовала особенность этой весны, но Глеб это объяснил словами. Поэтому Нелева из чистой вредности возразила ему.
—Летом тоже пыль бывает, — как можно равнодушнее произнесла она.
—Летом пыль другая, — уже медленнее ответил Глеб, — летом пыль в воздухе. А сейчас она на земле. Видишь? Трава, дома, асфальт — все в этой пыли. Это ненадолго, и красиво. Как бы временная пустота, смерть прошла, а жизнь еще не наступила.
—А ты Брусникин — поэт, — ехидно поддела его Нелева. Она твердо решила сразу как только придет домой — бросит сумку и пойдет гулять. Ей захотелось получше запомнить этот Пыльный город. Порадоваться ему в одиночестве, чтобы никто не заметил ее радости и не высмеял ее, как она сделала это сейчас, посмеявшись над Глебом.
—Я военный специалист! — резко ответил Глеб и быстрым шагом устремился вперед.
—Ладно, — примирительно и вроде небрежно сказала Нелева, поспешив за ним, она чувствовала, что поступила неправильно, — не обижайся. Ты это хорошо придумал — Пыльный город.
Глеб на это ничего не ответил, но теперь больше не смотрел по сторонам, а только себе под ноги.
—А какой город будет, когда Пыльный Город исчезнет? — осторожно, чтобы не выдать своей заинтересованности спросила Ленка, искоса поглядев на него.
—Дымный, — коротко ответил Глеб, его обида успела пройти, и он все же пояснил, — начнут сухую прошлогоднюю траву жечь и вообще костры из всякого хлама, который за зиму накопился.
—А потом?
—Не знаю, — пожал плечами Глеб, снова замыкаясь в себя и своих мыслях о ракетах и ядерной войне.
—Наверно весенний, — предположила Нелева и тут же с иронией добавила, — а после твоей ядерной войны какой город будет?
—Никакого, — спокойно ответил Глеб, — после — вообще ничего не будет, кроме радиоактивной пустыни.
Идя дальше они не больше не разговаривали. Ленка думала о Пыльном городе и предстоящей прогулке — планируя куда конкретно она пойдет, а Глеб, как ни странно о том же, но с другой стороны — что Пыльный город скоро исчезнет, как мираж и долго еще не появиться. Они дошли до перекрестка и тут разминулись. Глебу жил в доме прямо, а Ленка — направо. «Странно, вот разминулись сегодня и даже не сказали „пока“ друг другу, а завтра может война начаться и ведь больше тогда не увидимся, полчаса и вокруг ничего и никого не останется. Я ее даже предупредить не успею в случае ядерного нападения или если сам отдам приказ о запуске. Бункер же автоматически блокируется», — эта мысль как-то сама собой пришла в голову. Теперь преддверие ядерной войны для стало Брусникина реальностью, а не выдумкой или фантазией. Второй, ирреальный мир окончательно перетянул его в себя.
