видела перед собой никакого просвета. На душе было сумрачно и ужасно болело сердце.
— Почему? Почему все произошло так? — думала графиня, садясь в карету.
Но у нее даже не было сил приказать кучеру, поэтому карета долго стояла во дворе, кучер ожидая приказания, ерзал на козлах.
— Поехали! Поехали! — приказала старая графиня де Бодуэн. Кучер тронул вожжи, и лошади увезли черную карету с гербом графов де Бодуэн.
Констанция была осведомлена о том, как выполняются ее просьбы. Но она тоже не испытывала никакой радости от своей жестокости. Ей казалось, наказывая графиню, разрушая дворец графа де Бодуэна, она как бы прощается со своей прежней жизнью, становится совершенно другим человеком.
— Ты довольна, Констанция? — как-то вечером поинтересовался король Витторио, держа в руках высокий хрустальный кубок, наполненный золотистым вином.
— О чем вы? — Констанция исподлобья взглянула на короля.
— О просьбах, дорогая моя, я выполнил все, что обещал.
— Да, я довольна, — так, будто бы она объявляла о том, что смертельно больна, произнесла Констанция и отвернулась от короля.
— Нет-нет, дорогая, смотри на меня.
Король улыбался, его глаза сверкали. Казалось, происходит странное действо, жизнь уходит из Констанции и возвращается к королю. До недавнего времени бледное лицо короля Витторио порозовело, глаза сверкали, он все чаще улыбался, явно довольный самим собой и жизнью. И странное дело, короля Витториосовершенно не мучили угрызения совести.
«Как все есть, так и должно быть. Самое главное — эта женщина принадлежит мне, — думал король Витторио, расхаживая по гостиной своего загородного дворца. — И она всегда будет моей и никто не сможет забрать ее у меня. Конечно же, просьбы ее ужасны, конечно же, она жестока. А не жесток ли я? Ведь я, король Пьемонта Витторио, нарушаю все принятые в обществе законы, веду себя крайне неприлично. Но я король, — тут же успокаивал себя король Витторио, — и я буду делать то, что мне нравится.
День шел за днем. Граф де Бодуэн был растерян. Он понимал, в чем причина происходящих событий и немилость короля по отношению к его семье. Но он не мог осознать, в чем же заключается его, Армана вина за происходящее.
Однажды утром он шел со служанками по галерее королевского дворца в Риволи, спеша в подсобное помещение, где должна была состояться примерка новых платьев фаворитки короля, его супруги Констанции. Служанки несли манекены, а сам граф де Бодуэн понуро шел впереди.
— Граф де Бодуэн! — послышался раскатистый голос короля Витторио.
Слуги и постельничий короля низко поклонились. Король стоял высоко на галерее и смотрел на своих подчиненных сверху вниз.
— Голубого цвета нет? — осведомился король Витторио, разглядывая манекены, облаченные в розовые и золотистые одежды.
— Так было приказано, — ответил граф де Бодуэн, отводя взгляд.
— Понимаю, даже знаю, кто вам отдал приказание, — бросил сверху король, — а вам не нравится голубой цвет?
Граф де Бодуэн несколько замешкался с ответом, а король Витторио быстро сбежал вниз.
— Я понимаю, что голубой цвет, возможно, вам и не нравится, но мне хочется, чтобы вот это было примерено, — король снял с плеч свой голубой сюртук, отороченный кружевами и украшенныйсверкающими пуговицами с королевским гербом.
— Как вам будет угодно, — ответил граф де Бодуэн, склонив голову.
— Да, я так хочу. А разве вам, граф, что-то не нравится?
— Как вам будет угодно, ваше величество, — вновь произнес граф де Бодуэн, принимая голубой сюртук короля и перебрасывая его через руку.
— Примерьте, — коротко бросил король. Постельничий поклонился своему монарху и двинулся в сопровождении слуг по длинному коридору. Пройдя несколько десятков шагов, Арман вновь услышал властный окрик короля:
— Граф де Бодуэн!
Арман остановился, резко обернулся и склонил голову. — Слушаю, ваше величество.
— Нет, ничего, — улыбнулся король, — ступайте. Слуги покорно двинулись за постельничим. Арман был растерян еще больше, он не понимал, чего же хочет от него король Пьемонта Витторио, зачем он его остановил и окликнул во второй раз. В нижних комнатах дворца Риволи работали портные. Старательные женщины гладили одежду, пришивали кружева, кроили ткани. В середине зала, перед большим зеркалом в темной дубовой раме, стояла Констанция. Она была в корсете и нижних юбках. Три швеи пришивали к корсету батистовые кружева.
Констанция смотрела на свое отражение в зеркале, как будто бы она не верила, что в стекле именно ее отражение, а не чье-либо другое. Она попыталась сама себе улыбнуться. Отражение ответило жалкой и немного робкой улыбкой. Настроение Констанции мгновенно испортилось.
» Неужели это я, такая испуганная и растерянная? Неужели на моих губах никогда уже не будет счастливой и радостной улыбки, как прежде?«
Граф де Бодуэн в сопровождении служанок с манекенами на руках подошел к Констанции.
Она увидела своего мужа в зеркале и на этот раз улыбнулась презрительно.
Граф де Бодуэн перехватил улыбку своей супруги и замешкался. Он приблизился к Констанции на несколько шагов и, глядя на нее, произнес:
— Это тоже должно быть примерено. Констанция увидела в зеркале голубой сюртук короля.
— Повесьте, граф.
Арман перекинул голубой сюртук через изящную ширму. Женщины, работавшие вокруг, притихли.
Арман подошел к самой ширме и в упор посмотрел на отражение Констанции в зеркале.
Та коротко вскрикнула:
— Не надо, не надо на меня смотреть, граф де Бодуэн! — она тут же прикрылась куском ткани, прижав его к груди.
Но граф де Бодуэн неотрывно следил за своей женой.
— Я сказала, граф, не надо за мной подсматривать. Отвернись, я тебе приказываю!
Но на Армана слова Констанции не произвели никакого впечатления. Он жадно пожирал ее глазами.
Ни Арман, ни Констанция, ни швеи даже не могли догадываться, что за ними в это время пристально наблюдает король Витторио. Он спрятался в маленькой комнатке, к стене которой было прикреплено большое зеркало в старинной дубовой раме. Король видел через зеркало свою возлюбленную, швей и графа де Бодуэна,
Стоящего за спиной Констанции. Ни Арман, ни Констанция даже не чувствовали, что за ними пристально наблюдают, что король стоит от них всего в нескольких шагах. Это была комната, специально приспособленная для подслушивания и подсматривания.
Король погасил свечу, чтобы лучше видеть происходящее. На его лице была заинтересованность.
— Ну, что же они сейчас скажут друг другу? — шептал король Витторио.
Он явно ревновал Констанцию к ее мужу, ему хотелось, чтобы Констанция принадлежала всецело только ему, ему одному и никому больше. Он буквально приник к стеклу.
— Как ты могла?! — глядя куда-то в сторону, произнес граф де Бодуэн, обращаясь к Констанции. — Что я сделал?
Если граф де Бодуэн не смотрел на Констанцию, то та пристально следила за отражением своего мужа, разговаривала, обращаясь прямо к зеркалу.
— Ничего ты не сделал, Арман, ровным счетом ничего.
— Вся моя семья… — начал граф де Бодуэн.
— Да, да, вся твоя драгоценная семья… — бросила в зеркало Констанция и знаком показала швеям,
