— Хорошо, я только хотел вам представить этого парня в качестве ответственного за проведение оборонительной операции, — видя, что монахи не совсем его понимают, полковник поправился:
— Он будет командовать силами обороны.
Волков с плохо скрываемым торжеством посмотрел на отца.
— Ясно.
Настоятель со скорбью глянул на лейтенанта и перекрестил его.
— Да пребудет с тобою Господь, сын мой! Мы всю это время будем молиться за наше доблестное войско, которое хоть и невелико числом, да в бою весьма грозно. Аминь!
Андрей поклонился в пояс настоятелю.
— Благодарю, отче. Мы будем сражаться не только за себя и свои семьи, но и за тех, кто живет рядом с нами, и за тех, кто будет жить после нас!
Окрыленный игумен, довольный, что все сошло гладко, тотчас откланялся. Они с келарем поспешили к себе в монастырь на обедню, отец с сыном остались наедине.
— Что же ты дурачишься при посторонних? — укоризненно спросил отец. Сын, обиженно пыхтя, рассматривал свои ногти.
— Постой! — дошло до Норвегова, — ты мне, наверняка, хотел сообщить что-то важное. Ну-ка, выкладывай!
— Что выкладывать? — удивился сын.
— Истомилась душенька! — запричитал Константин Константинович, — не томи старого отца! Что случилось?
— Старого! — насмешливо глянул Андрей на отца, в волосах которого не было и намека на седину.
— Если и есть в тебе что от старости, то только то, что ты вскоре снова станешь дедом.
Полковник сел на диван.
— Полагаю, что этим счастьем я обязан тебе, а не двоим остальным?
Андрюха ошалело глянул на отца.
— Неплохого же ты мнения о Полине с Андреем!
— Самого верного! Андрюха — тихоня, а вот малявка вполне могла бы… Ты, кстати, точно уверен?
— Пятый месяц. Мне и самому дивно!
— Чего тут дивиться? Это же здорово! Первый человечек родится здесь. Братья и сестры по разуму могут… — Константин Константинович в поисках подходящей метафоры зашевелил пальцами.
— Могут! — подтвердил сын, — еще как могут. Союз меча и орала на все сто, едри его копыта! Я вот опасаюсь, кабы накладочек никаких не случилось… Нестыковки гормонов, понимаешь!
Норвегов в это время прыгал по кабинету, как заяц по капустному полю. Волков глянул на шалившего отца и фыркнул.
— Это следовало бы отметить! — воскликнул наконец Константин Константинович.
— А ты еще с утра не наотмечался?
— Пивом не отмечают, пивом опохмеляются, — выдал дежурный афоризм отец, заглядывая в холодильник, — давай, тяпнем по сто! Чтобы все было хорошо.
— Против такого тоста не устоит даже чистокровный абстинент, — улыбнулся Андрей.
На командирском столе, огромном как подиум, нарисовалась главная героиня — блондинка сантиметров тридцати с длинным горлышком. Через мгновение рядом обнаружилась салатница с грибками прошлогоднего засола и десятка три пикулей на фарфоровом блюдце. Прежде чем снова открыть холодильник, полковник испытующе поглядел на сына.
— Как ты думаешь, что предпочитаю я к этому делу?
Андрей, знающий точно, что батяня даже шампанское закусывает салом, ответил уклончиво:
— Бекон, господин полковник!
— Какой, понимаешь, шаман выискался! — обиженно засопел тот и заподлянски достал «задний мост» от курицы.
— Кого ты, отец, обмануть хочешь, — подмигнул лейтенант, — сам себя?
Норвегов швырнул на стол блюдо с курицей и достал тарелку с нашинкованной грудинкой.
— Жри куриные педали, а я — сам знаешь!
Выпили по первой, затем по второй, а после четвертой в мозгу Норвегова стрельнула малая реактивная установка. Он поперхнулся недопитой водкой и, достав из носу грибок, брезгливо бросил его в урну.
— Андрей, твое участие в операции отменяется! — заявил он удивленному сыну. Сын в свою очередь поперхнулся и спросил:
— Ты чего, батя?
— Ты что, не понимаешь?!? Если, не дай бог, с тобой что-нибудь случиться, как я твоему карапузу в глаза смотреть буду?
— Это ты не понимаешь! — завопил Андрей, — как я сегодня вечером Насте в глаза смотреть буду, когда заявлю, что папуля меня бережет и не пущает на врага!
— Да откуда она узнает-то?
— Да я уже сказал ей!
— А ты откуда узнал?
— Догадался!
— Не понял! — протянул полковник, — изволь объяснить!
— Чего тут объяснять. Как только пришел вестовой с приказом явиться к тебе, так я сразу и сказал Насте: «Старый перец хочет сообщить, что назначает меня ответственным за проведение оборонительной операции!»
— Ох! Ох! — заухал отец, — так она и поняла — «Ответственный за проведение оборонительной операции».
— Ладно! Сказал, что буду командовать защитой нашего города. Съел?
— Съел! Как ты меня там назвал?
— Извини, пап. Мы, то есть молодые офицеры, так называем старший офицерский контингент.
— Ух! А мы в свое время называли их «засранцами», — Волков улыбнулся.
— Ну, молодежь становится интеллигентнее. Вот, например…
— Да иди ты в баню со своими примерами! Зубы мне заговаривать ни к чему! Я их проел на подобных хитрецах! Говори, откуда узнал, что тебя назначили старшим группы?
— Цверда трымауся юнак на дапросе… — издалека начал Андрей, но видя недовольное лицо отца, сдался:
— Пап, да в самом деле, больше-то и некого!
— Ишь, какой скромный!
— Ну-ну. Вот кого бы ты назначил? Только откровенно, если бы меня не было.
— Да хотя бы… Нет, он ни разу в бою не был… Ну, хотя бы… Нет, этот тупорыл, как топор… А вот если… Да пошел ты! В крайнем случае, можно было Семенова поставить, но никто больше тебя в рейдах участия не принимал. Как это я не понял сразу — тут и гадать нечего!
Сын облегченно вздохнул.
— Я пойду тогда, папа? Нужно помочь тестю навоз выкинуть. Окунемся в рутину по самое это самое…
— Иди, колхозник, что с тебя взять!
Андрей демонически заржал и удалился с чувством глубокого пофигизма. Оставшись один, Норвегов принялся размышлять, как скрасить вечер стареющему полковнику. Поразмышляв так секунд пятнадцать, он нажал кнопку селектора.
— Петрович, ты у себя?
— У себя я — дома, а здесь — на работе, — донесся голос начальника штаба.
— Хорош ваньку валять, дуй ко мне — дело есть.
Кабинет Семиверстова располагался напротив. Через полминуты он заявился к начальнику и,
