они покуда действовали в отрыве от все еще плывущей по океану десантной армии, тем не менее не ставило их в проигрышное положение. И потому «Циклопы», являясь умеренно тяжелыми по стандартам планеты Гея танками, почти уравнивались с превосходящими их в мощи эйрарбакскими машинами.
Конечно, странно, что «имперцы» уступали брашским военным в обеспечении разведывательных средств на собственной территории. Но если вспомнить произошедший недавно катаклизм, когда полыхнувший в мелководье залива «Лилипут-1» сумел воздействовать не только на сушу, но даже на вознесенную ввысь ионосферу, то становится понятным, почему в этой части континента у эйрарбаков стала ощущаться нехватка исправных загоризонтных локаторов. А еще не нужно забывать о том, что оба противника считали нападение лучшей защитой, а потому, отрастив чудовищные когти, не имели достойной их чешуи.
67. СЮРПРИЗ
Как долго ожидал их этот сюрприз? Цикл, два, десять, а может, пятьдесят или четыреста двадцать? Трудно представить, как мельтешат сотни, тысячи, десятки тысяч циклов, выветриваются и стачиваются ветрами горы, а там, внутри их, вбетонировавшись в пещеры, все стоят, не ржавея и сопротивляясь времени, покрытые рыжей окостеневшей смазкой орудия и ждут. Ждут, когда наивные, обнаглевшие пришельцы-антиподы выволокут наружу из панциря гигантской черепахи-горы свои жиденько бронированные вездеходы и подвинутся вплотную, вливаясь, заполняя до края кругластость прицельного перископа. «Ближе! Ближе! — незримо гипнотизируют присыпанные временем, но совершенно не поддавшиеся, обманувшие ржавчину долгоносые орудийные жерла. — Еще ближе!.. Вот так! Умницы! — нашептывают они далее, напрягая железную мускулатуру разлапистых упорных стоек. — Внимание! Не дергаться! Сейчас вылетит птичка! Кря!»
И рубит воздух ломающее звуковой барьер, невидимое движение остроносой багряной клюквы обронившего гильзу снарядного конуса. И гасит чудовищным, прессующим ударом, гасит короткий бросок из тяжелого, скрученного времени ожидания через мизерность пространства обыденного мира. И плюхает в стороны, пучится плавленым шаром монолитно-неприступная, секунду назад предельно жесткая броня. Прокалывается носастой иглой, шьется навылет черной, дымчатой нитью несчастья многослойная кольчужная танковая кожа. И паутина невозвратного времени накрывает, хапает, тащит прочь в несуществование обалдевший, не успевший понять, сориентироваться и подготовиться к переходу в вечность экипаж «Циклопа». А сам двухсоттонный монстр, попирающий окоченевшую почву четырьмя провисающими лентами, содрогается, как внезапно, с боковины кустов протараненный носорогом слон- ротозей. И шарахает влившийся в общую слитность какофонии, выдергивающий прочь аварийные заслонки, вторичный, теперь уже внутренний детонированный подрыв упрятанного в брюхо «Циклопа» запаса, так и не пригодившегося для будущности победных залпов. И летят, неслышно свистя и бесшумно приземляясь метрах в пятидесяти, выдранные с креплениями командирский и стрелковые люки: как старательно их овальная гладкость спасала живые внутренности машины от внешних обстоятельств.
И вопит тут, в прилегающих к голове наушниках, кто-то из танковых броне-командиров, наблюдающих пыхнувшего огнем соседа, а может, целый хор, вся троица оставшихся в живых командиров. А рядом во вращающемся креслице чертыхается, поминает и Рыжую и Бледную Мать ослепший на минуту пулеметный стрелок: он смотрел в направлении выстрелившего пламенем «Циклопа» через светоумножительный перископ, он никак не поймет, что случилось, боится — ослеп навсегда от нового вида эйрарбакского оружия. Ничего, скоро он снова прозреет и тихо порадуется, что глаза его целы- невредимы, а просто обратилась в пепел семерка друзей-сослуживцев.
— Точку! — орет в микрофон, пытаясь перекрыть фон, Хорис-Тат, одновременно пиная оператора полуботинком — больше ничем не дотянуться. А сам, уже прокручивая на экранчике, размещенном слева от головы, предыдущие секунды, ведет время назад хотя бы здесь, в виртуальном мире. Он надеется, что шарящий по округе локатор успел засечь подлетающий снаряд. Это могло случиться, но и тут существуют сложности. Поскольку локатор имеет ограниченный обзор, он всегда огибает горизонт по кругу, и, как стремительно он это ни делай, сверхзвуковой снаряд успевает пройти какое-то расстояние, а значит, чем ближе к месту залпа сделана первая засечка, тем точнее определится положение вражеского орудия. Конечно, используя локаторы нескольких танков, можно сделать это почти в любых условиях, но есть ли на расчеты время? Но все равно, пусть оператор прессует навыки в секунды, для этого он и обитает в экипаже.
— Помехи! — дает следующую команду броне-лейтенант. — Все виды!
И пусть на команды и действия уходят доли секунды — и это много. Там, в предательской черноте напяленной на горизонт ночи снова пыхает огнем. И снова рвется в клочья, кипит и остывает, преобразив гладкость в дырявую корявость, броня еще одного «Циклопа». О Красный Кровавый Пожиратель, тебе еще мало?!
Но уже взвиваются, расцветают сияющими блямбами в высоте, текут чернилами в стороны дымные пиротехнические фокусы. Вокруг оставшихся, бешено маневрирующих танков многослойная, сбивающая со следа клубящаяся стена. Она не только стелется по земле, она уходит вверх и больше чем на тридцать метров прет в черные небеса. Маскировочная завеса. И теперь можно немного опомниться. Возможно, у оператора имеются секунды. А у Хориса есть время определиться, понять, кто из напарников подбит и коптит воздух зажаренным человеческим мясом. Но все не так просто. Кроме пыхнущих дымом маскирующих ракет, «Циклопы» еще глушат мир широкодиапазонными передатчиками, борются с радиоприцелами врага, но попутно убивают, заделывают забором импульсов собственные радиоканалы. Так что связи с соседями нет. И остается надежда на то, что там, в других машинах, тоже не дураки, хоть не заканчивали академий — только курсы танковых командиров, но все равно что-то смыслят.
И танк Хориса-Тата пятится задом, потому что оператор наконец-то выдает сектор, из которого велся, а может, все еще ведется обстрел. Значит, есть направление, куда желательно поворачиваться самым толстым участком брони. И лейтенант Хорис, не забывая раздавать команды водителю и прочим, сам манипулирует кнопками управления электронно-цифровых счетчиков. И проходят еще секунды — не успевает погаснуть до конца расцветшая над «Циклопами» звездная мишура, завлекающая на себя наводящиеся тепловым способом боевые механизмы, а труд лейтенанта и броне-оператора приносит плоды: они уже знают местоположение этой подлой эйрарбакской пушки.
И снова команды. Двухсоттонная масса замирает. Замирает и сразу дергается. Несколько раз. И туда, в совсем не наблюдаемую никакими средствами слепящую тьму, несутся фугасные бомбы. И есть подрывы. А «Циклоп» уже снова пятится, быстро-быстро гребут смерзшуюся землю гусеницы, заведенные на обратный ход.
А там, где они терлись о землю до этого, расцветает, пыхтит столбом вздыбленной почвы великанское притопывание. Это отвесно или под очень похожим углом воткнулся в землицу большой вражеский калибр. Это уже ответ на их приветствие, скорее всего такой же тщательно, но быстро выполненный математический расчет. Ведь, если бы «баки» могли пробить помеховое поле, они бы попали в танк. Но о чем свидетельствует ответный удар эйрарбакской артиллерии? О том, что танк Хориса-Тата не попался!
И потому новый залп. И повторение пройденного, они снова промазали. Похоже, пора сматывать удила. Против лома нет приема. Там, впереди, в таких вымерших издали скальных выступах Империя припрятала что-то серьезное.
Летят вверх в опасном направлении новые дымовые шашки, маскируя отход «пятерни», потерявшей несколько железных «пальцев».
68. СМЕРТЕЛЬНЫЕ ТАБЛИЦЫ
Таблицы, графики и тексты, вставленные генерал-канониром в машинную память, содержали
