неврологии, лауреата Государственной премии Владимира Михайловича-Смирнова «Стереотаксическая неврология» – вклад в новый уровень знаний о мозге человека.
Свое место в проблеме занял нейрохирург Феликс Александрович Гурчин. Сочетание нужного консерватизма и чувства «того самого нового», подлинного профессионализма и доброты, чувства меры и дерзаний, позволило нам в последние годы ввести в практику медицины несколько принципиально новых приемов. О них написано в этой книге. Это и распространение лечебной электрической стимуляции на различные группы больных, это и аутогемоликворотрансфузия, это и пересадки мозга. Я упоминаю здесь только принципиальные моменты… Да, где бы мы были без первоклассных клиницистов?
Все мы работаем в теснейшем симбиозе, но, как всегда, с кем-то этот контакт ежедневный, вплоть до слияния «думанья», с кем-то он, может быть, не менее важный, но далеко не ежедневный. И, кроме того, именно теснейшие симбиозы бывают во времени динамичными.
В теснейшем, ежедневном, нередко ежечасном, контакте с невропатологом Никитиной работала Валентина Александровна Илюхина. К нам в отдел в самом начале его жизни пришла красавица или, точнее, одна из красавиц. Я не верила и не верю, что красота мешает делу; способности к какому-то делу и красота – параметры независимые. Так вот, восстали мои деловые мужчины: «Что эта красотка будет у нас делать?! Да она побоится любого дела!» – а нам тогда приходилось и убирать самим – ставок не хватало, взяли техника вместо уборщицы.
Где они теперь, эти деловые мужчины? Ушли, убоявшись бездны премудрости, в более высокооплачиваемые организации. А Валечка? Окончила институт в два с половиной года вместо четырех, защитила одну, вторую диссертации, написала несколько книг, стала признанным авторитетом в области физиологии состояний. И прилепилась душой к неврологии, особенно к диагностико-лечебному решению тех проблем, где над каждым больным нужно думать отдельно, где субъективные страдания существенно превышают те «объективные» клинические показатели болезни, которые удавалось выявлять раньше с помощью хорошо известного неврологического молоточка.
Валентина Александровна Илюхина независима в жизни и в науке. И несмотря на это, а может быть, именно поэтому она востребована. Не так уж это часто бывает, особенно на отрезках времени длиною в жизнь…
Я пишу конец книги иначе, чем это принято. Мы все знаем, что нормальной формой изложения благодарностей является упоминание фамилий в начале или конце работы. Но как часто всё обходится и без этого! А наука, особенно наша, никогда не делается в одиночку. Поэтому отдаю долг, накопившийся за многие годы, тем, кто шел со мной и в солнце и в непогоду.
Без клинициста действительно не ввести в обиход медицины новые приемы лечения, не довести их до больного. Но разрабатывались они сотрудниками Отдела нейрофизиологии человека и теми, кто работал вместе с сотрудниками отдела, но не мог ранее войти в отдел по паранаучным мотивам.
С нейрохирургом Феликсом Александровичем Гурчиным работали вместе Алла Николаевна Шандурина, Светлана Александровна Дамбинова, Владимир Александрович Отеллин, Святослав Всеволодович Медведев. Алла Николаевна – автор метода электрической стимуляции зрительного нерва с целью восстановления зрения при его частичных атрофиях. Много лет проводя электрическую стимуляцию мозга вместе с Владимиром Михайловичем Смирновым и наблюдая ее эффекты, она попробовала вначале вместе с профессором-нейрохирургом Виталием Александровичем Хилько стимулировать зрительные нервы и у больных с диагнозом атрофия зрительного нерва. Дальше она продолжала работать с В.А. Хилько и с Ф.А. Гурчиным, все время совершенствуя метод. Как и о некоторых других решениях нашего отдела, здесь вполне правомерно сказать: «впервые в мире». Однако, в отличие от некоторых других решений, метод Шандуриной стал методом массового лечения больных, преимущества метода – в его эффективности и доступности.
Теперь уже нейрохирург Станислав Васильевич Можаев – почти старожил. Пришел несколько позже других и лишь постепенно стал своим (в Институте мозга человека РАН!). А сейчас на него ложится основная часть стереотаксических операций, он ведет с нами разборы тяжелейших больных.
Светлана Александровна Дамбинова – нейрохимик. Нейрохимик – со свойственным этому клану представлением о престижности и непрестижности различных современных работ так называемого молекулярно-биологического направления. Чего мне стоило ее, преданную глутаматным рецепторам, хоть частично развернуть в сторону назойливо изводившего меня вопроса: «Ну хорошо, лечим электростимуляцией. Лечим. Но ведь даже клетка, по крайней мере существенно, не повреждается. Нервная клеточка рядом с электродом продолжает жить и работать. Так чем же мы лечим??» Искали изменения в медиаторных системах – да, изменения идут по ходу стимуляции, стабилизируются по достижении лечебного плато, но все это ничего не прибавило к возможности лечения. Светлана Александровна и ее расторопные сотрудники наконец согласились посмотреть, что же делается с пептидным спектром спинномозговой жидкости. И, как видно из текста книги, кое-что интересное обнаружили. А дальше вместе с Ф.А. Гурчиным создали новый метод со сложным названием – аутогемоликворотрансфузия. А еще дальше – неинвазивное применение тех же пептидов. Что же касается глутаматных рецепторов, здесь ее слава распространяется далеко – и как теоретика, и как практика.
Это «дальше» после Светланиных находок не потребовало лет – все шло, что называется, в темпе. Потерянное для больных время – время раздумий и призывов к исследованию. Применение пептидов
Нет дрожания в больной руке, снизилась ригидность. Надолго ли в этом случае? И появились ли основания для повторения подобных операций? Ф.А. Гурчин и В.А. Отеллин пошли на первую операцию не с тем, чтобы отдать дань моде, а в связи со стремлением найти новые эффективные способы помощи страдающим болезнями нервной системы. Есть научная логика в этом лечении, позади большой экспериментальный опыт у обоих авторов. Но что логика и модели в медицине? Обоснование пути, его допустимости, возможной перспективности. А дальше можно столкнуться с множеством непредвиденных факторов. И у архитекторов не все модели в реализации удачны. А у нас, в медицине… И все же – нужно продолжать поиск, жизнь у каждого больного одна, она идет, и нам надо всегда помнить, что мы отвечаем не только за сделанное, но и за
Как легко отступиться от больного с тяжелой посттравматической афазией! Больной получил травму в лобно-височную область левого полушария и потерял способность не только говорить, но и понимать речь. Кто, кроме собственной совести, может обвинить врача? Все, что мог, сделал хирург, чего мог – добился логопед. Больной жив. А вот выписываясь из нашей клиники, больной все время старался показать: ну как же хорошо он понимает речь, ну как же хорошо говорит… Скажем прямо, разница в речи больного до и после лечения была огромной. Сеансы электрической стимуляции коры мозга, проводимые Святославом Всеволодовичем Медведевым с сотрудниками-врачами, а далее продолженные последними, давали разные эффекты. В какой-то момент появилась эпилептическая активность – помог, не помешав лечебному эффекту, дифенил-гидантоин, наша палочка-выручалочка – дилантин. Но по мере повторения и коррекции техники сеансов… Впрочем, о положительном результате данного лечения уже сказано. А больной не единственный; метод используется. Также вместе с Феликсом Александровичем Святослав Всеволодович и его сотрудники помогают электростимуляцией и больным с поражениями спинного мозга – но об этом тоже есть в тексте. Есть такой ужасный сленг: внедрение науки в практику. Научные достижения оказываются реализованными, если находится общий язык практиков и ученых, в какой бы области это ни происходило. И надо отдать должное практикам: приняв идею, они часто настолько совершенствуют ее, что от первоначального замысла остается только Слово. Но, в общем, к вящей взаимной пользе…
То, что можно сейчас лучше помогать больным с поражениями мозга – нарушениями речи, движений, зрения, – результат теоретических исследований мозга. Результат того, что были обнаружены некоторые принципы организации мозговых систем, полифункциональность мозговых зон, а также и того, что обнаружение зон мозга, имеющих отношение к обеспечению какого-то вида деятельности, в том числе
