Тусона вздохнула. Чары непоправимо разрушились.
– Свинья ты все-таки, Тарл, – прошипела она. – Знаешь об этом?
– Стараюсь как могу.
Тусона тревожно оглянулась, но никто, похоже, за ними не следил. Когда она повернулась обратно, Тарл сунул ей стакан. В другой руке у него была бутылка «примо-бормотелло», и он тут же ей из нее налил.
– Не волнуйся, – тихо сказал он затем. – Никто здесь за нами не присматривает. Мы в полной безопасности. Тут уже привыкли, что я со всеми заговариваю, особенно если это женщины.
– С Ронаном все хорошо? Его приняли?
– Да-да. Все ништяк. Его приняли, и никто его не узнал. Если не считать нескольких киллеров в Университете, других в городе нет. И Марвуд уверяет, что как только Ронана официально зачислят на кафедру, эти университетские ребята его не тронут, даже если узнают, кто он такой. Он говорит, это будет типа бесчестно.
– А когда его зачислят?
– Завтра утром. – С радостной улыбкой на лице Тарл беспечно огляделся и сделал широкий жест винной бутылкой. – Ну ладно, с тобой я, можно сказать, познакомился. Теперь я пойду с Выкрутасом поговорю. Это вон тот кентавр. Вообще-то он тут барменом работает, но сегодня у него выходной, и он сюда с подружкой заявился. Так я и с Ронаном поболтаю. Если ты подойдешь к стойке, Геб с тобой заговорит. Тогда мы все будем официально знакомы. Вообще-то всем тут на все это наклятать, но Геб говорит, так Ронану будет спокойней. Все здесь клятски дружелюбные, так что с кем хочешь, с тем и говори. Тебе только нужно знать, что вон тот накрашенный верзила в конце стойки – это Интоксик Катья и она в этом заведении хозяйка.
Тусона перевела туда взгляд и увидела здоровенного, мускулистого парня с татуированными руками. На парне был длинный белый парик и целая тонна косметики. Еще он щеголял женским платьем, туфлями на высоком каблуке и серьгами в ушах, но, несмотря на всю эту дамскую атрибутику, выглядел круче любого мачо.
– Если будешь с Катьей говорить, помни, что к ней всегда надо только в женском роде обращаться. Если она услышит, что ты ее «им» назвала, она тебя отсюда выкинет и больше никогда не пустит. Усекла?
Тарл мило ей улыбнулся, а потом побрел прочь, ухмыляясь и кивая каждому встречному, само воплощение праздника. Тусона бросила быстрый взгляд на Ронана, который все еще с Выкрутасом разговаривал, а затем на Гебраль, которая внимательно слушала то, что ей кентаврийская девушка рассказывала. Обе они держали в руках полупустые кружки. Поблизости Марвуд с головой ушел в разговор с компанией студентов, причем он, как и Тарл, активно винной бутылкой жестикулировал.
Тусона вздохнула и с некоторой опаской стала проталкиваться к стойке. Ночь обещала быть долгой, и у нее было чувство, что наутро она опять может о многом пожалеть.
Фенамин шагал по Собачьей улице, вглядываясь в мириады боковых ответвлений, и пытался прикинуть, которое из них Моськин переулок. Он слегка дрожал, частично от волнения, но главным образом все-таки из-за его слишком легкого для северного зимнего вечера одеяния. Он счел за благо сразу же сбросить с себя азалептинские доспехи, поскольку это была уже третья экспедиция в Гутенморг, и любая персона в вальдарской амуниции наверняка пользовалась у горожан таким же успехом, что и бешеный мегоцерий с расстройством желудка.
Гном помедлил и тревожно вгляделся в еще один уличный указатель. Вообще-то он рассчитывал, что теперь у него куча времени, поскольку ему рассказывали, что передатчики настроены на какую-то там хренотень в доспехах, и если ты их снимал, вернуть тебя обратно в Тарарам уже не могли. Но он не был в этом твердо уверен и хотел на всякий случай оказаться на сцене раньше, чем истекут положенные полчаса. Фенамин не сомневался, что после такой эскапады Аминазин сотоварищи как пить дать на всю оставшуюся жизнь запрут его куда следует, и намерен был позаботиться о том, чтобы игра стоила свеч.
Ага, наконец-то! Над темной витриной мясной лавки имелся указатель, из которого явствовало, что широкая булыжная аллея справа – это и есть Моськин переулок. Скорее похожий на узкую улицу, чем на переулок, он был освещен парой оплывающих факелов, по одному в каждом конце. Примерно в середине переулка над заведением «Чик-чик – и готово» торчал полосатый парикмахерский шест, а рядом как раз был вход в клуб «Кошелек или жизнь».
Внезапно на отдалении раздалось несколько мощных взрывов, и вечернее небо озарилось светом. «Оба-на, – подумал Фенамин. – Похоже, ребята опять за свое. Надо бы поскорей с улицы убираться».
Он нервно сглотнул. Дверь перед ним была раскрыта, и голая деревянная лестница вела в подвал под парикмахерской, где размещался клуб. Ни швейцара, ни вышибалы там не наблюдалось, однако на стену у двери было прилеплено выцветшее объявление, в котором говорилось о том, что каждую пятницу в клубе «Кошелек или жизнь» проводится любительский вечер. Гул голосов и звон бокалов плыли вверх по лестнице в густом потоке сигаретного дыма и паров скисшего пива, но никакого смеха Фенамин не слышал. Возможно, там объявили перерыв. Или еще не начинали. Или любительский вечер совсем отменили. Еще можно было предположить, что публика там просто туши свет.
Сердце Фенамина уже билось где-то во рту, а все содержимое его желудка готово было к нему присоединиться. Тем не менее он вошел в дверь и стал спускаться по лестнице, что вела его прямиком навстречу судьбе.
Минут через пять после того, как подружка Выкрутаса пожелала всем доброй ночи и вышла из таверны, раздались первые взрывы. Тусона устроилась в укромном уголке, общаясь с Ронаном и Тарлом, а Марвуд и Гебраль сидели неподалеку в компании, которая включала в себя Выкрутаса и Интоксик Катью. Взрывы были такими близкими и мощными, что всю таверну буквально затрясло, и все разговоры разом прекратились. Затем, когда грохот затих, дверь таверны распахнулась и туда ввалился какой-то парень. Из пореза у него на лбу вовсю струилась кровь.
– Они опять здесь! – заорал он. – Демоны вернулись!
Тусона непонимающе уставилась на Ронана и Гебраль:
– Демоны? О чем он толкует?
– Говорят, на Гутенморг уже дважды нападали, – выкрикнул Тарл, а затем указал большим пальцем на бледного длинноволосого студента, который, пьяный в стельку, валялся в углу. – Гаудеамус мне рассказывал, что демоны в черных одеждах дважды являлись в город и кучу народу убили и похитили. Но он также уверяя, что по мне целая стая красных дракончиков бегает, так что я особо не озадачился.
– Тот псих в рыбацкой деревушке тоже рассказывал, что его деревушку демоны спалили, – заметил Ронан. – Нам лучше выяснить, что здесь творится.
Вместе с Тусоной и Тарлом он протолкнулся сквозь толпу испуганных гуляк, но едва они добрались до двери, как последовала вторая серия взрывов.
– Да что тут за клятство такое? – буркнул Ронан, дергая на себя дверь и выбираясь наружу. Однако зрелище, которое он там увидел, заставило его застыть на месте.
Расположенный всего в паре сотне метров оттуда Университет, похоже, вовсю горел. Языки пламени лизали небо, и ночь была озарена ярко-красным свечением, которое каждые несколько секунд затмевали слепящие белые вспышки новых взрывов. В воздухе ясно чувствовался запах дыма, и с той стороны доносились дикие вопли.
– Вперед! – воскликнул Ронан и, обнажив меч, бросился по улице в направлении Университета. Тусона держалась у него под боком, а Марвуд, Тарл и Гебраль старались не отставать. Когда они пробежали мимо входа на конюшню, раздался стук копыт и выскочивший оттуда Котик помчался вслед за друзьями.
Улица изгибалась влево, уходя чуть в сторону от университетской заварухи, пока не влилась в более широкий бульвар, по обеим сторонам которого располагались шикарные магазины. По бульвару бежало множество до смерти перепуганных людей, готовых смести все на своем пути в отчаянной попытке убраться как можно дальше от взрывов и от того, что их вызвало. Ронан с друзьями повернули направо, еле-еле пробиваясь сквозь толпу бегущего народа. Наконец толпа эта поредела, и они смогли опять
