Она коснулась пальцами блузки над соблазнительно покачивающейся левой грудью.
— Как будто меня хватил музыкальный сердечный удар. Понимаете?
Майкл отрицательно покачал головой.
— Ну, в общем, мне стало не по себе. Я вышла из квартиры на лестничную площадку, а под ногами ничего не было, кроме лужи ртути — живое серебро, представляете? И я пошатнулась. Ступила на эту ртуть. А очнулась уже здесь.
Она поставила кружку и вытерла губы пальцем.
— С тех пор не люблю лестниц, хоть и живу на верхнем этаже.
— Это случилось два года назад? — спросил Майкл.
— Примерно. Ну а вы как здесь очутились? Хенрик рассказывал, но я хочу услышать из первых уст.
Уверенность Майкла в себе, приобретенная, как он полагал, за недели тренировок, растаяла в присутствии Элины, такой молодой, свежей, — настоящей живой девушки. Майкл запинался и путался, но худо-бедно описал свои приключения. Когда он умолк, Элина подошла к оконцу. Пробивавшийся сквозь занавеску свет падал на ее лицо.
— Мы ведь ничего не понимаем в этой жизни, правда? Я решила, тут что-то вроде чистилища для тех, кто слишком много занимался музыкой и мало бывал в церкви. То есть сначала я так думала. По наивности.
— У многих людей тут на первых порах возникают религиозные фантазии, — заметил Саварин. — Я изучаю это явление.
— Ты все изучаешь.
Маленькая ладонь Элины коснулась руки Саварина. Майкла кольнула ревность.
— Вы из Нью-Йорка? — проговорил он.
— Из Бруклина. А вы?
— Из Лос-Анджелеса.
— О Бо-оже, — протянула она, качая головой. — Чокнутый калифорниец. Я почти ничего не слышала об Арно Валт… как его там? Он когда-нибудь писал серьезную музыку?
— Для кинофильмов.
— И больше ничего?
— Ну, концерт…
— Забавно, я и об этом ничего не знаю.
— Наверно, дело постарались замять. Из-за того концерта у Валтири было много неприятностей.
— Да, музыка — это целый мир. И мне кажется, композиторам достается нелегко, даже тяжелее, чем исполнителям. А чем вы сейчас занимаетесь?
— Тренируюсь, — ответил Майкл, не успев как следует подумать.
— Тренируетесь? Для чего?
— Не знаю. — Он сконфуженно улыбнулся.
Элина, похоже, очень удивилась.
— Надо же знать, для чего тренируешься.
— Ну… чтобы окрепнуть.
— Но вы совсем не похожи на больного.
— Я слабый, — признался Майкл. — То есть мало занимался спортом.
— А, книжный червь вроде Хенрика. Тогда вам повезло, что здесь так мало книг.
— Майкл принес одну с собой, — заметил Саварин.
— Правда? А можно посмотреть?
— Я ее не захватил. — Тема была опасная. Майкл хорошо помнил, какая мина появилась на лице Ламии, когда он упомянул о своей книге. — Это просто томик стихов.
— Жаль, что не о музыке. У меня тут совсем нет практики. — Элина подняла руки и растопырила пальцы, слегка согнув мизинцы. — Вы, конечно, считаете музыкантов ужасно легкомысленными. — Она печаально вздохнула. — Болтливыми.
— Вовсе нет.
— Здесь большинство людей в преклонном возрасте, некоторым уже за сто. Разве не удивительно? Но мало кто выглядит старше Хенрика, а все старики были совсем дряхлыми, когда сюда попали. Мне кажется, все это очень глупо.
— Да, — согласился Майкл, хотя предпочел бы другое слово. Он с трудом заставил себя отвести глаза от Элины. Вдобавок началась эрекция. Он держал руки на коленях и старался думать о чем-нибудь постороннем — умбралах, Элионсе с его всадниками…
— Интересно, сумеем ли мы когда-нибудь все выяснить, — продолжала Элина. Она как будто догадывалась о причине робости Майкла и даже о его тайных помыслах, и это ее забавляло. — Вы долго пробудете у Журавлих? Вам позволят жить в городе?
— Не знаю. Я тут ничего толком не знаю. Как в тумане…
Ему вдруг захотелось прильнуть к этой девушке, рассказать обо всем без утайки. Он с трудом оторвал взгляд от блузки.
— Мне пора идти. — Мысль об Элионсе вернула его к действительности. — Я могу там понадобиться.
— Да, конечно. Извините.
Элина поднялась. Он посмотрел на ее колени, потом на глаза. Вне всяких сомнений, она была красива. Кем же ей доводится Саварин? Просто другом?
— А вы сможете прийти потом? Я бы хотела еще поговорить… вспомнить старые времена.
— Постараюсь, — обещал Майкл. — А когда…э-э… вам удобно?
— Я по утрам работаю. Стираю. — Она показала руки. — Ужас, правда? В Царстве нет никаких приспособлений для облегчения труда. Приходите во второй половине дня. В это время я обычно дома. Приходите.
Она очаровательно улыбнулась. Майкл взглянул на Саварина.
— Ну, я пошел.
— Конечно, — кивнул Саварин. Он тоже собрался уходить.
— Пока, — сказала Элина.
— Пока. — Майкл неловко помахал рукой.
В конце улицы Саварин кашлянул.
— Парень, а ведь ты ей понравился.
Повеселевший Майкл кивнул.
— И теперь, подозреваю, ты будешь реже приходить ко мне с интересными рассказами.
— Все, что узнаю, расскажу, — заверил Майкл.
— Но сначала расскажешь Элине?
Саварин с улыбкой отмахнулся от возражений Майкла.
— Да что ты, я же понимаю. Все довольствуются сиюминутным. Только меня, как проклятого, тянет к долговечному.
Они расстались в предместьях Эвтерпа, и Майкл возвращался в Полугород в крайнем смятении мыслей.
Глава одинадцатая
Впервые жизнь в Царстве обрела какой-то смысл, помимо задачи выжить и теперь уже зыбкого шанса вернуться домой. Майкл брел по кривой базарной улочке Полугорода и вспоминал лицо Элины, и губы, и как они двигались, когда Элина говорила.
Он пересек заваленную обломками базарную площадь, подошел к дому Лирга, принадлежащему
