Взломщики — народ без претензий

вынимая сигарету изо рта, и я не убежден, что она вынимала ее, когда ела.

— Мистер Роденбарр, мне показалось, что вы в квартире ходите. То есть я хочу сказать, что слышала чьи-то шаги. Я не думала, что это именно вы.

— Угу, это я.

— Вижу. — Ее маленькие быстрые глазки скользнули по чемодану. — Уезжаете? Нет, я вас не осуждаю. Слышала, вы попали в неприятности, да? Сколько лет мы прожили дверь в дверь, и кто бы мог подумать, что такой приятный молодой человек — и вдруг вор-взломщик. Но вы ведь никого из соседей... м-м... не тронули, да?

— Конечно, нет.

— Вот и я говорю. Но вы же знаете, какой народ в этом доме. Особенно женщины, есть просто ненормальные. Послушали бы, что они говорят внизу, в так называемой прачечной. Вот одна, язык без костей, болтает и болтает, как заезженная пластинка. «Мне, — говорит, — теперь в собственной постели страшно!» А я ей: 'Герта, — говорю, — напрасно пугаешься. Ты в любой постели можешь спать спокойно. Разве мистер Роденбарр кого-нибудь обидел, — говорю, — кого-нибудь в этом доме ограбил? А что он делает на Восточной стороне, у этих богатых момзеров, — тебе-то что? Но вы знаете, какой народ в этом доме. Ему как об стенку горох! — С ее сигареты упал пепел. — Ой, чего это мы стоим здесь? — сказала она, понизив голос. — Зайдите ко мне. У меня как раз кофе на плите.

— Я, собственно говоря, спешу, миссис Хеш.

— Да ладно вам! Для чашечки кофе всегда есть время. С каких это пор вы спешите? — Я плелся за ней в ее квартиру, как загипнотизированный. Она налила мне чашку действительно отличного кофе. Я пил его маленькими глотками, а она, сменив окурок во рту целой сигаретой, принялась рассказывать, какой хай подняли в доме, как приходила и уходила полиция и как в мою квартиру нагрянули еще какие-то люди.

— Сама я их не видела, но что они сделали с вашей квартирой — видела. Дверь-то они открытой оставили. Джордж только вчера днем приделал замок. Нагадили, как звери, только звери так не гадят, да! Это полицейские были?

— Не думаю, что полицейские.

— И вы знаете кто?

— Не знаю, но очень хотел бы узнать. Так вы их не видели?

— Я даже не знаю, когда они были. Вроде бы я должна была услышать — такой кавардак устроили! Но у меня ящик был включен, а он орет как оглашенный... Значит, вы не знаете этих субчиков, да? Может, они связаны с тем человеком, которого вы убили?

— Я никого не убивал, миссис Хеш.

Она задумчиво кивнула. По выражению ее лица нельзя было понять, верит она мне или нет.

— Я могу допустить, что вы взломщик, — сказала она медленно, — но чтобы убить... Как говорится, это две большие разницы. Так я и сказала полицейскому, который меня допрашивал.

— Вас допрашивали?

— Они весь дом допрашивали. Но я им ничего не сказала. Терпеть не могу полицейских! Когда изнасиловали мою племянницу Глорию, единственное, что они сделали, это назадавали ей глупых вопросов. Я сказала, что вы очень приличный молодой человек, что вы и мухи не обидите. С ними вообще нечего разговаривать. Но знаете, что он сказал мне, этот полицейский? Сказал, что когда вы наткнулись на этого Флэксфорда — правильно я говорю, Флэксфорда?

— Да, его зовут Флэксфорд.

— Он сказал, что когда Флэксфорд обнаружил вас, вы запаниковали. Но я подумала и решила, что вы не могли кого-то вот так взять и убить в панике. Вы ведь не убивали, мистер Роденбарр?

— Не убивал, миссис Хеш. Больше того: я сам хочу узнать, кто это сделал.

— Ну, если вы так говорите... — протянула она, по-прежнему не вынося суждения по щекотливому предмету. — Хотя, по правде говоря, мне-то что, вы или не вы. Так им и надо, этим момзерам на Восточной стороне, вот что я вам скажу. Как, хороший кофе?

— Лучше не бывает.

— По кофе я большой спец. Знаете, что главное? Не спешить, когда его готовишь. Поспешишь — пьешь помои. Я не спросила, может быть, вы голодны? Хотите булочку с корицей?

— Спасибо, миссис Хеш, я только что завтракал.

— Все равно присядьте. Куда вам спешить? Я вам налью еще чашечку. От чашечки не умирают. Сядьте!

Я сел.

— Так, значит, вы взломщик... Не обидитесь, если я задам личный вопрос, нет? И это дает приличный заработок?

— Мне хватает.

— Так я и сказала этой, как ее, из 11-Е. Такой приятный молодой мужчина, говорю, всегда чисто выбрит и хорошо одевается; проходит мимо, обязательно улыбнется и скажет доброе слово... Если такой, говорю, не работает, значит, где-то еще деньги добывает. Но вы знаете, какой народ в этом доме. Как об стенку горох! А эта Герта уши прожужжала, как ей страшно в собственной постели. Такой уж народ в этом доме, скажу я вам, мистер Роденбарр...

Глава 12

Всякий, кто останавливается в «Камберленде», тащит с собой либо чемодан, либо девицу. Я выделялся среди прочих лишь тем, что тащил и то, и другое. Правда, чемодан выглядел весьма сомнительно, но ведь и спутница тоже была сомнительная. На ней были джинсы в обтяжку и ярко-зеленый свитер на размер меньше ее собственного, причем надетый на голое тело. Вдобавок Элли взъерошила волосы, густо намазала губы темно-вишневой помадой и наложила полфунта теней на глаза. Словом, заправская дешевка, и только.

Портье окинул ее оценивающим взглядом, а я заполнил регистрационную карточку. Запись «Мистер и миссис Бен Г. Ропер из Канзас-сити» смотрелась бы куда убедительнее, если бы на багаже у меня стояла моя монограмма. Я отдал портье карточку и две десятки, и пока он искал сдачу, Элли незаметно положила на стойку конверт. Он отсчитал мне шесть долларов и сорок четыре цента, потом заметил конверт с напечатанным на нем именем — «В. Брил» и удивился. «Откуда это?» — спросил он.

Я пожал плечами, Элли сказала, что письмо тут всю дорогу лежало. Однако портье не интересовало ни письмо, ни вообще что бы то ни было, и он равнодушно сунул конверт в ячейку № 305. На нашем ключе был выбит номер 507. Я схватил чемодан — в «Камберленде» носильщиков и коридорных не держали — и двинулся к лифту. Профессионально покачивая бедрами, Элл и шла рядом. Старик в лифте пожевал сигару и, не говоря ни слова, поднял лифт на пятый этаж и там выпустил нас из кабины, предоставив самим отпереть дверь в номер.

Номер был тесноватый. Большую его часть занимала кровать, долго и верно служившая обитателям «Камберленда»; Элли присела на краешек кровати, стерла грим и пригладила волосы.

— Много шума из ничего, — сказала она.

— Сама изобретала этот маскарад.

— Знаю, что сама. Посмотреть на меня в этом свитере — шлюха шлюхой.

— Я бы иначе сформулировал: образцовый представитель класса млекопитающих.

Элли сердито посмотрела на меня, но я уже шел в ванную взглянуть, как сидят на мне парик и кепка. Они, кажется, не произвели особого впечатления на миссис Хеш, она даже не заметила, что у меня волосы другого цвета.

— Ну, пошли... если только... — я состроил комичную мину в духе Граучо Маркса, — если только не хочешь сперва заработать пару долларов, милашка.

— Здесь? Фу!

— Кровать как кровать.

— Да, уж не ложе из роз. Неужели в такой дыре занимаются любовью?