Дэвида находился огромный валун, намного выше его.
Дэвид показал на валун.
— Вот мой дом. Этот пластик… сделан похожим с виду на камни. Внутри не очень просторно, но мне и не надо.
Этот хитрый ублюдок привел меня к себе!
Дэвид истолковал выражение ее лица неправильно:
— Разумеется, я много времени провожу на воздухе. Почему бы и нет? Дождь никогда не бывает без предварительного двухнедельного предупреждения. А температура никогда не опускается ниже пятнадцати градусов — это почти шестьдесят по шкале Фаренгейта.
— Мы пользуемся шкалой Цельсия, — огрызнулась Эвелин и с сомнением огляделась по сторонам. — Вы спите здесь?
— Иногда. Но чаще все же сплю дома. Мы не неандертальцы.
Да, и держу пари, твоя постель достаточно велика для двоих, не так ли?
— Послушайте, — сказал он ей, — разве вы не хотели бы принять расслабляющую приятную ванну? Я могу бросить вашу одежду в стиральную машину и приготовить вам выпивку.
Эвелин быстро взвесила в уме вероятности. Мысль окунуться в горячую ванну была слишком хороша, чтобы упустить такую возможность. Ее пылающие ступни никогда не простят ей такой небрежности.
— Ванна, кажется, неплохая мысль, — согласилась она. Может быть потом, после того как я снова оденусь, мы подумаем о выпивке. Сосание в животе напомнило ей о том сколько времени прошло после завтрака.
Дэвид провел ее вокруг лже-камня. Пластиковая дверь была устроена в его поверхности так хитро, что ей пришлось присмотреться поближе, прежде чем увидеть очерчивающую ее тонкую как волос трещину.
Внутри оказалось однокомнатное холостяцкое жилище. Толстый ковер красно-золотистого цвета, изогнутые стены кремового цвета. Никаких окон, но над столом, стоявшим сбоку от двери, висела пара не включенных видеоэкранов.
В середине комнаты господствовал открытый очаг и воронкообразный дымоход над ним: красный снаружи, черный как сажа внутри. По другую сторону от очага стояла широкая низкая постель.
Ага! подумала Эвелин. И гидропостель к тому же.
Помимо этого в помещении имелись небольшая утилитарная кухонная ниша, маленький круглый стол с всего двумя стульями и несколько разбросанных по полу пышных восточных подушек. И никакой другой мебели.
Комната была аккуратная, чистая, но аскетическая. Ничего неуместного. Как его проклятые зубы. Никаких книг. И нигде не видать ни клочка бумаги.
Дэвид подошел к постели и коснулся там стены. Распахнулась дверь, открыв что там шкаф. Недолго порывшись в нем, он вытащил бесформенный серый халат и кинул его Эвелин. Та ловко схватила его на лету.
— Неплохо поймано, — похвалил он ее.
А ты чего б желал, молча ответила она.
— Ванная там, — показал он на другую дверь. Выбросьте одежду обратно сюда и я ее положу в стиральную машину.
Кивнув Эвелин прошла к ванной. Дэвид направился к кухонной нише, гадая про себя. С чего это она такая раздражительная? Он открыл шкафчик над раковиной.
Дверь в ванной с треском распахнулась и она вышла прожигая его взглядом.
— Там нет никакой ванны! Никакого душа! Ничего!
Дэвид уставился на нее.
— Бога ради, в туалете ванну не принимают. Для этого существует пруд. Именно для этого.
— Что?
Чувствуя, что доходит до белого каления, он разъяснил.
— Очищайтесь вибратором — это сверкающей металлической штукой на гибком шланге, которая висит там на стене. Он отшелушит грязь с вашего тела путем ультразвуковых вибраций и втянет в себя отслоившийся мусор. Точно так же как штука стирающая вам одежду. — Он постучал по стиральной машинке, стоявшей в шкафчике под раковиной. — Вода слишком важна, чтобы использовать ее на мытье.
— В моей квартире есть ванна и душ, — возразила она.
— Вы жили в карантинной квартире. Этим утром вас перевели на постоянную квартиру, а в ней нет ни ванны, ни душа. Сами увидите.
Эвелин выглядела сбитой с толку.
— Но вы же сказали, что я могу принять ванну…
— В пруду — после того как будете чистой.
— У меня нет купальника.
— Так же как и у меня. Здесь некому подглядывать за нами. До ближайшего соседа больше пяти километров.
Ее лицо приняло холодное выражение.
— А как насчет вас?
— Я видел прежде обнаженных женщин. А вы видели обнаженных мужчин, не так ли?
— Вы не видели прежде моего обнаженного тела! И мне наплевать какие племенные обычаи у вас здесь в этом вашем Новом Эдеме; я не разгуливаю, выставляя себя на показ!
О, черт, подумал Дэвид. Английская ханжа.
— Ладно, ладно, — примирительно поднял руки он. — Я скажу вам как мы это организуем. Вы вручите мне свою одежду через дверь ванной…
Она смотрела так же подозрительно как д-р Кобб всякий раз когда делегация с Земли хотела приехать «проинспектировать» колонию.
— … а я положу ее в стиральную машину. Потом я выйду и прыгну в пруд.
— Во натюрель?
— Во что?
— Нагишом.
Он пожал плечами.
— Если это вас заставит чувствовать себя лучше, я останусь в шортах. Вас устроит однако, если я сниму сапоги? Защитники окружающей среды становятся действительно злобными, когда вы идете купаться в грязных сапогах.
Она кивнула не меняя выражения лица.
Холодная рыба!
— Отлично. Я очищусь вибратором на воздухе, а потом заберусь в пруд. Так вот, когда вы будете готовы выйти, крикните. Я отвернусь, зажмурю глаза, закрою их ладонями и нырну под воду. Идет? Потом коль скоро вы будете надежно укрыты водой, то если я не утону мы сможем приятно расслабиться купанием. Вода знаете ли всегда теплая. И я буду все время оставаться в двухстах метрах от вас. Идет?
Эвелин почувствовала как оттягивает углы ее рта усмешка.
— В этом пруду нет двухсот метров ширины.
— Ну я сделаю все что в моих силах, — пообещал он.
Он выглядит таким чертовски искренним, подумала она.
— Я не хочу показаться ханжой, — сказала она, — но у нас дома мы просто не купаемся голыми с незнакомыми людьми.
— У вас есть право на свои народные обычаи, — заверил ее Дэвид. — Здесь все купаются нагишом. Я просто не подумал, что это может вас шокировать.
Чувствуя себя немного глупо, но все-таки тревожно под всем этим, Эвелин вернулась в ванную, плотно закрыла дверь и принялась снимать с себя пропотевшую одежду.
О чьей стеснительности я беспокоюсь? спросила она себя. Его или своей?
