Ситуацию, возникшую в результате упразднения цензуры, охарактеризовал М.Швыдкой в статье «Смежили очи гении...»: «Доступность культурных ценностей обнаруживает
Вопрос йогической реформации в самой Индии имеет длинную и крайне запутанную историю, нередко разные учителя и школы имеют взаимоисключающее видение предмета. Однако разногласия такого свойства, как правило, никогда не выносятся на широкую публику, будучи скрыты непроницаемой бронёй корпоративной этики, что, я полагаю, далеко не лучшим образом отражается на последователях учения.
Дело в том, что идеология авторитарного наставничества, сложившаяся в древности, себя полностью исчерпала, новые социальные отношения вышли из-под контроля прежней системы ценностей. Неотъемлемыми атрибутами института гуру, как в самой Индии, так и за её пределами стали моральное разложение, коррупция и злоупотребление властью, это не свойственно каким-то отдельным людям, но порождается структурой взаимоотношений, изначально присущих системе «гуру-ученик».
Проблему йогического ревизионизма затронул в книге «Йогическая традиция Майсорского дворца» Н.Е. Сьоман (62). Его изыскания подтвердили тот факт, что некоторые «авторские стили» йоги в самой Индии полностью вышли (в силу тех или иных причин) за концептуальные рамки Йога-сутр. На основе личных физических данных многие учителя Хатха-йоги значительно расширили спектр асан, одновременно полностью изменив подход к их выполнению. Пересматривать форму упомянутых в первоисточниках поз никто не рискнул, но количество их со временем неуклонно возрастало. Новации шли обычно либо по линии произвольного толкования неясных мест в Сутрах, либо под прикрытием ссылок на мифические древние тесты, например «Йога-корунта», направленность которых в корне отлична от трактовки Патанджали.
Фаек Бириа, высокопоставленный функционер международной корпорации Айенгар-йоги, заявил буквально следующее: «Гуруджи подобно Менделееву в химии, обнаружил, восстановил и систематизировал массу неизвестных и забытых поз йоги». Дополнение оказалось весомым, поскольку к тридцати двум асанам «Гхеранда самхиты» Айенгар добавил 168 (а с вариантами — намного больше).
Йогешварананд описал двести шестьдесят три асаны (274), Дхирендра Брахмачари — сто семьдесят две (252), Шьям Сундар Госвами (254) — сто восемь. Притом многие асаны у этих авторов не пересекаются, и если собрать их вместе, то суммарное количество перевалит за три сотни.
Количество возможных положений тела согласно А.Лаппе (106) равно трёмстам шестидесяти пяти. На сайте http://yogadancer.com/Asanas.shtml мы находим около четырёхсот пятидесяти асан, причём с вариантами. Дхарма Митра, ученик Shri Swami Kailashananda и основатель Дхарма йога Центра, приводит на своём плакате девятьсот восемь асан. Кто больше!? И зачем?
Каждый обладает природным,
« — Элементарные упражнения йоги вам, наверное, известны?
Я утвердительно киваю.
— Я вам покажу, что можно сделать на их основе.
Я вижу, как под диафрагмой Амбу вспухает бугор, живот становится плоским, как доска и прилипает к спине. Но это было только начало. Всё, что последовало за этим, не поддаётся никакому описанию. Я смотрела на него и сомневалась, человек ли передо мной. Он извивался как змея, и мне казалось, что кости его конечностей мягкие. Амбу завязывался в узел и так же легко развязывался. Его внутренности смещались и занимали необычное для них положение. Он сгибался как змея и медленно проползал под самим собой. Его руки и ноги гнулись в самых необычных направлениях, и порой мне казалось, что Амбу разбирает себя на части. Мышцы на его руках сжимались, и руки становились по-детски тонкими. В какой- то момент он весь стал плоским, как будто по его телу провезли дорожный каток. Он сворачивался колесом, и это колесо только усилиями мышц живота каталось по комнате. Когда весь этот каскад неправдоподобных упражнений кончился, Амбу поднялся с циновки и глубоко вздохнул. Его гибкое тело с гладкой эластичной кожей было абсолютно сухим» (212). Это описание — яркий пример сиддх в Хатха- йоге.
Присущую индивиду гибкость формируют особенности строения суставно-связочного аппарата, уровень возбудимости и растяжимости мышц, а также степень мышечно-суставной чувствительности. Гибкость (англ. flexibility, limberness, pliancy, plasticity, suppleness) — это способность выполнять физические упражнения с большой амплитудой. Различают гибкость активную и пассивную. Активная — это максимально возможная подвижность в суставах, которую исполнитель может проявить самостоятельно, без посторонней помощи, используя только силу мышц. Пассивная гибкость определяется наивысшей амплитудой, которую можно достичь за счёт внешних сил, создаваемых партнёром, снарядом или отягощением.
Развитие предельной гибкости никогда не было целью йоги, если гипермобильный от природы субъект (а их не так уж мало) сосредоточится на развитии этого свойства, он может достичь феноменального уровня сложности, но йога — это нечто иное. Если бы самадхи зависело от способности сгибаться в три погибели, любой специализирующийся на этом циркач автоматически становился бы титаном духа. Чего мы, естественно, не наблюдаем. В июне 2005 в Москве прошёл трёхдневный семинар Шри Аваниш Ачарьи, йогина из Хардвара (Индия), он прямо заявил собравшимся: йога — это не гибкость, а нечто большее.
К сожалению, в современных «авторских стилях йоги» стремление к развитию предельной гибкости приобрело весьма нездоровый характер, дело дошло уже до мировых чемпионатов. В то же время публика, активно вовлекаемая в орбиту данных «стилей», нарочно подающими себя как йогические, даже не подозревает, что всё это существует уже очень давно, но под иной вывеской.
В английском языке есть слово contortion (конторсия) гибкость в самом широком смысле. Даже в русском Интернете есть сайты её фанатов — http://gnuchka.narod.ru/sgr.html, http://www.contortionhomepage.com/ и др., а также The Contorion Home Page и Possic Contortion Home Page — полный всемирный список ссылок на страницы о конторсии.
Вот фрагменты эссе К. Топфера (профессор факультета театрального искусства, университета Сан-Хосе, Калифорния, США). «Twisted bodies. Аспекты женского конторсионизма в письмах знатока». Несмотря на специфическую направленность, данный опус заслуживает внимания в контексте нашей темы.
«Конторсия — древний вид искусства. Первые сведения о нём восходят к античности, когда конторсионисты египетской и греко-римской культур выступали в составе театральных трупп вместе с акробатами, канатными плясунами и силачами. Эти труппы показывали трагические пантомимы в театрах, на стадионах и в частных домах. В эпоху христианства конторсия, как публичное зрелище, пережила упадок и стала случайным элементом эксцентричных развлечений аристократии наряду с шутами, карликами, танцорами, акробатами и фокусниками. Замечательный пример средневекового номера конторсии — скульптура в нефе Руанского собора, изображающая Саломею, на пиру Ирода, она танцует, стоя на руках, изгибая перевёрнутое тело так, что её ноги свисают над головой.
Как зрелище публичное конторсия возродилась примерно в 18 в., но только в 20-м популярность её женщин-исполнительниц затмила мужскую. В 1890-х мадемуазель Бертольди (Bertoldi) — «женщина-змея», открыла для публики женскую конторсию в театрах-варьете Европы. Из её пластических номеров обсуждали
