Сочинили даже новую песню – об убийстве. Припевом стали последние слова умирающего Хинмана: «Я хотел жить. Я хотел жить».
Следующим объектом нападения, отмеченным в списке Чарли, был дом на Сьелоу-драйв, где жили теперь знакомые Терри Мелкера – киноактриса Шарон Тейт, двадцати шести лет, и ее муж, тридцатичетырехлетний польский режиссер Роман Поланский. Они поженились год назад, познакомившись на съемках фильма «Бал вампиров». Сыграв главную роль в фильме «Долина кукол», нежноголосая, миловидна Тейт стала своего рода знаменитостью, появившись в «Плейбое» обнаженной на фотографиях, сделанных ее мужем.
В феврале чета Поланских сняла дом 10050 по Сьелоу-драйв, с простирающейся далеко внизу конфетной панорамой Лос-Анджелеса. В середине августа Поланский собирался закончить съемки очередного фильма в Европе и приехать к жене, срок беременности которой подходил к концу.
По показаниям Текса Уотсона, вечером 9 августа Мэнсон, после очередной оргии на ранчо Спана, отозвал его в сторонку поговорить. Вот слова Уотсона: «Он улыбался. Он само совершенство. Я сделаю для него все… Он назначил мне с тремя девочками пойти и убить людей. Он дал мне нож и ружье и велел постараться, чтобы вышло жутко и было как можно больше крови».
В помощницы ему достались Сьюзен Аткинс, Патриси Кренвинкель и Линда Касабьян. Линде, прожившей на ранчо всего месяц, поручили вести машину и потом оставаться на страже.
Приказания Чарли были очень конкретными и не давали повода для размышлений. «Идите в дом, где жил Терри Мелкер. Убейте всех, разрежьте на куски, повесьте на зеркалах», – приказал он. По словам Уотсона, Мэнсон имел весьма туманное представление о том, кто живет на вилле. «Он сказал что-то вроде того, что там живут кинозвезды», – вспоминал Уотсон.
В тот вечер у Шарон Тейт было трое гостей. Один из них – Джей Себринг, модный тридцатипятилетний парикмахер, работавший с такими знаменитостями, как Роберт Редфорд и Фрэнк Синатра. Одно время Себринг был женихом Тейт. Другими гостями были Абигайль Фолджер, взбалмошная двадцатипятилетняя наследница богатств кофейной империи, и ее приятель, безработный польский эмигрант Войцех Фриковский, тридцати двух лет. В тот вечер 9 августа, как это часто случалось и прежде, Фриковский и Фолджер приняли наркотик-галлюциноген (Фриковский был известным поставщиком ЛСД).
Вскоре после полуночи, припарковав машину в темноте за оградой, непрошеные гости начали очередную вылазку. Уотсон держал при себе ковбойского типа револьвер и сорокафутовый моток капроновой веревки. Он первым делом нашел телеграфный столб и перерезал провода, идущие к дому. Касабьян осталась караулить у машины, Уотсон, Аткинс и Кренвинкель – все с длинными ножами – перелезли через ограду и спрыгнули на ухоженный влажный газон.
Пока они крадучись пробирались к дому, прячась в тени кустов, подъехала машина. За рулем сидел восемнадцатилетний юноша, Стивен Эрл Парент. Он решил на ночь глядя заглянуть к своему приятелю, молодому сторожу Уильяму Гарретсону, жившему в отдельном домике в дальнем конце участка. Когда в свете его фар неожиданно возникли три крадущиеся фигуры, Парент притормозил, опустил окно и спросил, что они здесь делают.
Вместо ответа Уотсон сделал выпад и через окно навел на него дуло пистолета. «Пожалуйста, не убивайте меня», – взмолилс молодой человек, но Уотсон четыре раза выстрелил ему в голову, потом спокойно перегнулся через склонившееся на руль безжизненное тело и выключил зажигание. Выстрелы эхом отозвались в горах Бел-Эра, но потом снова наступила тишина. В доме явно не проявляли никаких признаков беспокойства.
Уотсон забрался в дом, разрезав сетку на окне в одной из комнат первого этажа, которая перестраивалась под детскую. Почувствовав запах свежей краски, Уотсон прокрался по неосвещенным комнатам первого этажа и впустил остальных через парадную дверь. Они включили свет. В гостиной проснувшийся Фриковский увидел прямо перед собой Уотсона.
– Который час? – пробормотал спросонья Фриковский.
– Тихо, – рявкнул Уотсон. – Не двигайся, или тебе конец.
– Кто ты и что ты здесь делаешь?
Пришелец ответил просто:
– Я дьявол и делаю свое дьявольское дело. А теперь говори, где деньги.
Но на самом деле они пришли не за деньгами. Они пришли затем, чтобы убить людей, хотя даже имен их не знали, убить только потому, что так велел Чарли.
Кровавая оргия только начиналась. Сьюзен Аткинс пошла наверх посмотреть, есть ли кто еще в доме. Заглянула в спальню и машинально помахала рукой Абигайль Фолджер, читавшей в постели. Та лишь повернулась на другой бок. В хозяйской спальне она обнаружила Тейт и Себринга, мирно беседовавших, сидя на кровати бок о бок. Угрожая ножом, она приказала всем троим спуститься вниз.
Там насмерть перепуганные жертвы увидели застывшего Фриковского, которого Уотсон держал на мушке. Уотсон велел всем лечь на пол перед камином, лицом вниз.
– Вы что, не видите – она беременна? – закричал Себринг, бросившись на пистолет. Уотсон выстрелил, пуля попала Себрингу в плечо.
Снова стали требовать денег. Фолджер нашарила кошелек. В нем оказалось семьдесят два доллара. Но Уотсон денег не взял, он был занят другим – разматывал веревку. Он затянул петлю на шее раненого Себринга, потом обмотал таким же образом Тейт и Фолджер, лежащих рядом на полу. Пока он проделывал это, Сьюзен связывала руки Фриковского взятым из ванной полотенцем.
Себринг продолжал сопротивляться. Уотсон, разозлившись, несколько раз пырнул его ножом, потом перебросил конец веревки через потолочную балку и потянул, приподняв мертвого мужчину и двух женщин. Тейт и Фолджер пришлось стать на цыпочки, чтобы не быть удавленными.
– Вы все умрете, – объявил Уотсон и приказал Сьюзен прикончить Фриковского. Но тот выпутался и побежал к парадной двери. В ту минуту, когда он выскочил во двор, его дважды ударили ножом в спину. Корчась от боли, он прополз несколько метров и замер. Его крик, подхваченный эхом, долго отзывался в каньоне.
Уотсон нажал на курок, но в механизме что-то заело, и тогда он разбил голову мужчины рукояткой.
Находившаяся у машины Касабьян, услышав крики, испугалась.
– Пожалуйста, прекратите все это! – взмолилась она, завидев на лужайке Сьюзен. Но было слишком поздно.
В гостиной две женщины, ставшие жертвой преступников, делали отчаянные попытки освободиться. Фолджер выпуталась из петли и выбежала в сад, но Аткинс бросилась следом и несколько раз ударила ее ножом прямо на бегу. Когда Фолджер упала на землю, к Сьюзен присоединился Уотсон, и они принялись с наслаждением кромсать израненную, пока та не испустила дух.
Вернувшись в гостиную, Уотсон приказал Аткинс убить Тейт, молившую о пощаде:
– Пожалуйста, не убивайте меня. Я хочу только родить ребенка!
– Заткнись, сука, мне наплевать, чего ты хочешь, – процедила сквозь зубы Аткинс, глядя актрисе прямо в глаза и занося нож. – Мне наплевать, что ты хочешь родить ребенка. Лучше приготовься к смерти. Сейчас ты умрешь.
И вместе с Уотсоном и Кренвинкель они закололи беременную женщину, нанеся ей шестнадцать ножевых ударов.
Аткинс потом рассказала, что слизнула кровь с руки. «Ой, вот так приключение», – подумала она. «Я была в таком приподнятом настроении. Устала, конечно, но была довольна. Я знала, что так начинается „Helter Skelter“. Теперь весь мир об этом узнает».
Когда они собрались уходить, Аткинс намочила полотенце в крови Шарон Тейт и задержалась, чтобы размашисто написать на двери: «СВИНЬЯ».
Выйдя за ворота, убийцы направились к машине, где их поджидала Касабьян, и переоделись. Потом они долго бесцельно колесили по улицам Бел-Эра, пока не остановились где-то в безлюдном месте на вершине горы. Там они побросали в пропасть ножи и окровавленную одежду. Затем припарковались у
