отколол от него длинную, толстую щепу. Тут же рыцарь с небывалым проворством и легкостью снова воздел клинок и шагнул вперед, чтобы настигнуть ускользающую жертву. Девлик скользнул вперед, под удар. Лезвие с грохотом врезалось в дверную притолоку, глубоко в ней застряв и обрушив вниз потоки пыли, ворох опилок и еще какую-то дрянь. Мертвец, обсыпанный мусором, нанес сокрушительный удар обоими кулаками в грудь Миланора: трухлявая кираса с хрустом проломилась, а сам рыцарь, отброшенный прочь, отлетел в кучу рухляди с ужасным грохотом. Разбросав руки и ноги, он остался лежать, будто рыба на песке – выпучив глаза и разевая рот. Девлик по-кошачьи прыгнул, очутившись рядом с поверженным соперником и цепко ухватил его пальцами за скулы. Миланор не пытался освободиться, только сипел, пытаясь выдуть воздух через закрытый ладонью мертвеца рот.
– Эх, Миланор! – прошептал Девлик, сокрушенно качая головой. – Из-за собственной тупости ты угодил в эту передрягу и затянул следом столько людей. Она – увы! – не сделала тебя умнее. Я принес вам освобождение, а ты хотел убить меня?
– Ты лжешь! Лжешь, нечестивец!! – засипел Миланор, делая слабые попытки сбросить руку мертвеца с лица. – Никому не по силам освободить нас, и лишь смерть, сладкая и мучительная, очищающая и многократная, даст нам свободу умереть наконец раз и навсегда!!!
Из-под ладони Девлика полезла пена, а глаза Миланора, казалось, готовы были выпрыгнуть из глазниц и покатится по пыльному полу. Как в припадке, рыцарь принялся колотить руками и ногами, поднимая вокруг себя облако рыжей пыли и отламывая кусочки железа от наручей и поножей. Девлик передвинул руку, которая зажимала рот Миланора, ниже и ухватил его за горло сразу под нижней челюстью, над оклеенным вытершейся тканью краем кирасы.
– Замолчи, безумец!! Молчи и слушай, коли хоть капля разума осталась в твоей башке, заплесневевшей, как и весь Вайборн! Слушай же: здесь и сейчас я сокрушу силой своей магии чары, наложенные на вас. Смерть, все время проходящая мимо, повернется к вам лицом. Невидимые границы, сжавшие кольцо вокруг замка, исчезнут. Видения пропадут, так что вам не надо будет больше убивать друг друга. Понимаешь? Слышишь меня?
Миланор молча пялился на Девлика и с хрипом выпускал воздух из перекошенного рта. Непонятно было, слышит ли он речи мертвеца, или снова впал в транс, однако норг продолжал речь, как ни в чем не бывало.
– За это ты и все остальные – неважно, кем они там были до проклятия, твоими вассалами или врагами, все до единого – станете служить мне. Это будет простая и легкая служба. Вы будете сражаться по моему приказу, вот только теперь вам разрешается умереть раз и навсегда, когда сталь пронзит грудь или разнесет на куски башку. Кроме того, все радости настоящего человеческого бытия вернутся к вам: вкус вина и жареного мяса, сладость любовных утех. Ты понимаешь меня? Ты соглашаешься от имени всех остальных воинов?
Миланор продолжал придушенно хрипеть, однако колотить по полу конечностями перестал. Он взмахнул правой рукой, словно давая некий знак, а глаза его, до того затуманенные, приобрели некую осмысленность. Взгляд был устремлен на что-то, оказавшееся за спиной Девлика. Оскалившись, мертвец молниеносно отпрыгнул в сторону, разворачиваясь в полете на пол-оборота. Мимо него мелькнуло лезвие меча, украшенное позолотой около рукояти; острие пронзило ржавую кирасу Миланора и пригвоздило рыцаря к полу. Не удержавшись, наносивший удар офицер повалился на Миланора, еще сильнее давя при этом на меч. Не выдержавший веса тела клинок лопнул, послав в стороны несколько обломков.
Желтоволосый рыцарь изогнулся, насколько ему позволил сделать это проржавевшие доспехи. Пена у его губ окрасилась розовым, а глаза закатились. Прошептав что-то неразборчивое, Миланор обмяк.
– Забери тебя демоны! – выругался Девлик, впрочем, довольно равнодушно. Пинком отбросив обескураженного и застывшего без движения офицера, он снова согнулся около рыцаря и принялся тормошить его: – Твой ответ? Я не могу ждать, пока ты воскреснешь, старый дуралей! Состоится ли наша сделка?
Ответом ему была лишь кривая ухмылка, застывшая синеватых губах Миланора. Судя по всему, это была его последняя гримаса в этой жизни… но дожидаться следующей? У Девлика не было столько лишнего времени. 'Как бы он ни был туп и упрям, – подумал мертвец, странным образом сливаясь при этом с мыслями забившегося в самый дальний уголок сознания Соргеном, – отказаться он просто не мог! Будь у меня время, я бы уговорил его. А значит, стоит считать, что уговор будет иметь силу. В конце концов, потом всегда можно будет заставить Миланора и остальных вояк подчиняться – лишь только намекнуть о возможности вернуться сюда и продолжить нелепые схватки до трех тысяч смертей. Под такой угрозой они согласятся на что угодно'.
Офицер, встав на колени, медленно тянулся за обломком меча, валявшимся в самом углу комнаты. Бородка его была покрыта пылью, а на одежде прибавилось прорех.
– Оставь его! – повелительно и громко сказал Девлик, вставая на ноги. Офицер застыл на четвереньках и, казалось, был в нерешительности – продолжать ли тянуться за мечом, или повернуться к говорившему. Девлик неспешно отряхнул полы куртки и штаны, которые тоже изрядно набрали пылищи, устилавшей здесь все весьма щедро. – Завтрашней ночью будет полнолуние, и вы вновь приметесь за свою бессмысленную драку. Ничто не сможет удержать от привычной резни тысячи безмозглых полумертвецов, ведь так? Значит я должен начать свой ритуал прямо сейчас, пока кругом так тихо и спокойно.
Мертвец говорил тихо и задумчиво, как будто, размышляя вслух. Офицер наконец принял решение и повернулся к нему, все так же на четвереньках, как собака, увидевшая хозяина.
– Ты поможешь мне! – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Девлик, переводя взгляд с заоконных далей на человека у своих ног. – Ты же хочешь все прекратить? Покинуть это место? Умереть вскоре раз и навсегда, а до того вкусить еще раз прелести жизни?
Офицер медленно поднялся на ноги. Посеребренные поножи на его бедрах сохранились лучше, чем кираса Миланора, но кожаные ремни давно ссохлись и почти порвались. При малейшем движении они издавали противный глухой скрип и хруст – как суставы древнего старца.
– О чем ты толкуешь? – хрипло спросил офицер, медленно, тщательно выговаривая слова. Верно, нечасто ему приходилось разговаривать за последние сто лет.
– О том, чтобы разбить заклятие, наложенное на вас тем безумцем, не помню его имени. Чьи кости лежат у моста через ров. Ты был бы на это согласен?
Офицер молча поглядел на мертвого Миланора, на свой сломанный меч, на Девлика… Страдальчески скривив губы, он опустил голову и попытался пройти мимо норга, чтобы покинуть комнату. Девлик вытянул руку в сторону, преграждая ему путь.
– Ты не ответил! – грозно воскликнул мертвец. – Неужели мозги ваши все-таки выела гниль и плесень? Неужели во всем Вайборне не осталось ни одного разумного человека?
– Нам не нужны мозги… – снова прохрипел офицер, однако попыток прорваться не делал. Сгорбившись, он смотрел себе под ноги. – Все, что осталось вместо них – одна единственная мысль. Сражаться и умирать, умирать и сражаться. Никаких трюков, потому что от них только хуже. Честная расплата за грехи.
– Тупые, покорные скоты! – прошипел Девлик. – Я предлагаю купить вас с потрохами, даю хорошую цену, обменивая тысячу смертей на одну-единственную, и что в ответ – либо меч, либо равнодушие!
– Твои слова – ложь! – твердо сказал офицер. – Мы не хотим быть наказанными еще сильнее. Нам не нужны ложные надежды.
– Зачем же мне дурить ваши пустые головы? – возмутился Девлик. Заложив большие пальцы за пояс, он жег взглядом макушку собеседника. Если бы не мертвая кожа и пустые глаза, сейчас его можно было бы принять за обычного человека.
– Это мне не ведомо.
– Сто с лишним лет мучений не прошло даром – они совершенно лишили вас разума! Всего, до единой капли. А также и веры в спасение!
– Это так. Остался только страх большего наказания.
– Глупо. Так ты тоже отказываешься от спасения?
– Мое спасение – смерть, смерть, смерть. Смерть, повторенная тысячу раз, – тут офицер поднял голову, и в глаза его мелькнула страдальческая нерешительность. Мимолетная тень неуверенности в собственных словах…
