плохо, вернее — вообще не спалось.
Ясно было, что убежать из обители Света ему не позволят. Наверное, уже с десяток бугаев за дверями караулит.
Окажись он сейчас где-нибудь в лабиринтах Шеола, можно было бы вызвать химеру (существовали такие способы) и под шумок, поднятый ею, благополучно смыться. Да только из этого каменного мешка, в котором даже вентиляционного отверстия не предусмотрено, ни до какой химеры не докличешься.
Оставалось одно — сжать зубы и терпеливо ожидать решения своей участи, а уж потом действовать по обстоятельствам. Хотя вырваться из лап темнушников вряд ли удастся. Они и руки связать не забудут, и кляп в пасть забьют, чтобы на помощь не позвал.
Правильно говорил Венедим — бандитское отродье, дети беззакония. А ведь родители у них, по слухам, были люди как люди, на государственной службе состояли, в науках разбирались. Откуда только что берется? Почему добро надо вколачивать в душу едва ли не силой, а зло приходит само и причем самыми разными тропками?
В конце концов Кузьма уснул, но до утра метался в кошмарах — то на него наваливалась химера, принявшая облик Феодосьи, то Венедим превращался в поросенка со зловеще мерцающими глазами, то темнушники начинали вытворять с ним то, что сам он вчера вытворял с покорной Тиной.
Проснулся Кузьма с тяжелой головой и в самом мрачном расположении духа. Завтрак не подали — очевидно, рачительные светляки уже махнули на него рукой и не хотели входить в бесполезные, с их точки зрения, расходы.
Ближе к обеду за дверями завозились — наверное, убирали каменные плиты, которыми была подперта снаружи дверь.
В келью ввалилась целая компания и среди них — ни одного знакомого лица, кроме Венедима, конечно. Тот глаз опять не поднимал и вообще старался держаться позади всех. Надо думать, совестью мучился.
Среди одетых в грубые рясы светляков выделялись два темнушника, разряженные, как на маскарад, — шлемы, обложенные изнутри пенопластом, брезентовые костюмчики, безрукавки из невыделанной свиной кожи, тяжелые ботинки, подбитые гетинаксом толщиной в два пальца (приварят тебе таким ботиночком — мало не покажется).
— Вот человек, которого вы называете Кузьмой Индикоплавом, — сказал один из светляков, судя по всему, старший среди своей братии. — Нам его имя неведомо, а прибился он к нашей общине случайно, — этими словами он как бы открещивался от гостя.
— С каких это пор вы у себя всяких бродяг стали привечать? — перебил светляка один из темнушников.
— Таковы традиции нашей общины. Оказывать помощь страждущим и гонимым — одна из важнейших заповедей.
— Неправда! — бесцеремонно возразил темнушник. — Нет такой заповеди.
— Я подразумевал не Божьи заповеди, а предписания нашей внутренней жизни, проистекающие из слов Спасителя «Возлюби ближнего своего».
— Ничего себе ближний! — фыркнул другой темнушник. — Бродяга безродный, да к тому же и безбожник.
— Вы и сами к Христову воинству не принадлежите. — Светляк мелко перекрестился. — Однако в обитель Света допущены.
— Попробовали бы вы нас не допустить! — Темнушник хорохорился, но заметно было, что ощущает он себя здесь не совсем в своей тарелке.
— Прекратим пустые споры. — Светляк взмахнул руками так, словно дым перед собой разгонял. — Делайте то дело, ради которого явились сюда.
Гости расселись — темнушники отдельно от светляков. Места не хватило только самому Кузьме, до этого по собственной глупости покинувшему лавку (неудобно было валяться в присутствии столь важных персон). Светляки сложили руки на груди крест-накрест. Темнушники, покосившись на иконы, сняли головные уборы, хотя и с неохотой.
Первым речь держал тот из них, чьи волосы были собраны на темени в дурацкий хохолок.
— Я Леня Черпак, «зубр» семьи папы Каширы. Это по старым понятиям почти как полковник, — доложил он, буквально поедая Кузьму взглядом. — Имею полномочия проводить разборки любого Уровня.
— На своей территории, — как бы между прочим вставил старший светляк.
— Опять двадцать пять! — возмутился хохлатый Леня. — Мы ведь вроде все заранее обговорили. А тут опять начинается сказка про белого бычка. Нам что — уходить?
— Раз пришли — оставайтесь. Можете продолжать.
— И продолжу! Только попрошу впредь меня не перебивать. — Он опять уставился на Кузьму гипнотизирующим взглядом. — Эй, клиент, тебя как зовут?
— От клиента слышу! — огрызнулся Кузьма, твердо решивший перед темнушниками не лебезить.
— Обидчивый, — констатировал другой темнушник. — И к тому же непонятливый.
— Ничего, просветим. — Зловещее обещание «зубра» Лени относилось не только к напарнику, но в равной мере и ко всем присутствующим.
— Среди нашей общины принято обращение «брат».
Все дружно покосились на Венедима, изрекшего эту фразу.
— Пусть будет брат, — криво усмехнулся темнушник. — Повторяю вопрос: как тебя зовут, брат?
— Отвечаю: Кузьма.
— Вот и славно. А дальше?
— Кличек у меня много. Кто как хочет, так и называет.
— Индикоплавом тоже называют?
— Случается.
— Ты к нам на днях наведывался?
— Не помню, — пожал плечами Кузьма. Сдаваться он не собирался, тем более что прямых доказательств его визита у темнушников не было. — Я за последние дни половину Шеола обошел.
— Понтуешь, брат? А зря. Был ты там, это даже дураку ясно. Если сам следов не оставил, то нетопыри твои кругом отметились. Всю караулку загадили. А известно, что из всех выползков только один Кузьма Индикоплав с нетопырями компанию водит.
Возразить было нечего. Тут темнушник действительно припер его к стенке. Приходилось, как говорится, сохранять хорошую мину при плохой игре.
— Ах, вот вы о чем! — Кузьма сделал вид, что вспомнил нужный эпизод. — Было дело. Собирался заглянуть к вам.
— Почему же назад повернул?
— Ваши ребята обложили меня по телефону нехорошими словами. А я человек хоть и бесприютный, но гордый.
— За что обложили? — прищурился Леня Черпак. — Если кто на себя лишнее взял, мы его поправим.
— Обложили меня, прямо говорю, ни за что. Я ведь о важном деле хотел сообщить. А меня и слушать не стали. Вахлаком обозвали. Нервные у вас люди.
— О каком деле ты хотел сообщить? Только не юли! Отвечай быстро.
— Караульных ваших кто-то перебил. А потом на просушку повесил.
— Ты это сам видел?
— Как они висели?
— Нет, как их убивали.
— К сожалению, не сподобилось. Припоздал. Но кровь из покойников еще вовсю текла. Свеженькие были.
— Подозрение на кого-нибудь имеешь? — Леня Черпак задавал вопросы так быстро, словно они у него были заранее заготовлены.
