сдавался Кондаков. — Не человек, а налим скользкий. И откуда только такие берутся?
— Ты у него сам спроси, — посоветовал Ваня Коршун. — А то, что ты сейчас говоришь, называется «красноречием в сортире».
— И спрошу! — пообещал Кондаков. — Обязательно спрошу. Когда на пенсию оформлюсь.
— Ну ладно, я тоже пошёл. — Ваня поручкался со всеми, не пропустив и Людочку. — Мой клиент, наверное, уже на охоту вышел.
— Может, помочь тебе? — предложил Цимбаларь.
— Ещё чего! — фыркнул Ваня. — Я этого любителя клубнички порву, как морской лев пингвина!
По самые локти засунув руки в карманы комбинезончика, он устремился к лифту. Глядя Ване Коршуну вслед, Цимбаларь неопределённым тоном произнёс:
— Шустрый щегол.
— Этому щеглу, между прочим, побольше лет, чем тебе, — заметил Кондаков. — И заслуги его не идут ни в какое сравнение с твоими.
— А почему он свою фамилию скрывает? — полюбопытствовала Людочка. — И отчество тоже.
— Забавные они очень. — Кондаков расплылся в улыбочке. — Фамилия Верзилов, а отчество Самсонович. Иван Самсонович Верзилов! Вот он и взял себе кличку — Коршун.
— Хорошо, что не Орёл, — буркнул Цимбаларь.
— Коршуном его деда звали, — пояснил Кондаков, — Льва Рюриковича Верзилова. Он в тридцатые годы таких авторитетов, как Федя Ювелир и Савка Шкодник повязал. В музее криминалистики выставлен топор Савки и удавка Ювелира… Между прочим, в роду Верзиловых все женщины рождаются нормальной комплекции, а мужики лилипуты, как на подбор.
— Ваня тоже женат? — осведомилась Людочка.
— Был. Разошлись пару лет назад. Но только не из-за Ванькиного роста. Изменял он ей самосильно. Ещё тот кобель. Ты, дочка, остерегайся его.
— Вот ещё! Он мне носом до колена не достанет.
— Это неважно, — Кондаков скабрезно улыбнулся, — корявое деревце в корень идёт.
— Всё, ухожу! — решительно заявила Людочка. — Я тут пошлостей на год вперёд наслушалась. Пора и честь знать. Завтра увидимся.
— Может, тебя проводить? — вызвался Цимбаларь.
— А вот это необязательно! Не забывай, что я беременна на тридцать второй неделе. И, возможно, даже двойней. Мне сейчас нужно калорийно покушать, принять витамины и в постельку. И главное, никаких стрессов.
— Но ведь беременным полезно дышать свежим воздухом, — напомнил Цимбаларь.
— Завтра и подышим, — отрезала Людочка. — В морге.
— Вот и правильно, — обрадовался Кондаков. — Заодно и компанию мне составишь. Я с трупами как-то не очень контактирую… А ты, Саша, с утра пораньше двигай к территориалам. Устрой им там содом и гоморру…
— Гоморру, факт, устрою, — пообещал Цимбаларь. — А вот содом не обещаю. По этой части не специалист.
Райотдел размещался в тщательно отремонтированном и надстроенном на два этажа здании бывшего детского сада, закрывшегося по причине демографического кризиса.
Там, где прежде размещались грибки и песочницы, рядком стояли служебные автомобили, в кухонном блоке находился изолятор временного содержания, а дежурка заняла место гардеробной, о чём свидетельствовали проступающие сквозь побелку зайчата и чебурашки.
По случаю раннего часа посетителей в ментовской конторе было немного, да и в кабинетах работа ещё только-только заваривалась. Цимбаларь, одетый в гражданское платье, попытался мышкой-норушкой проскочить внутрь и застать стражей правопорядка врасплох, но его коварным планам не суждено было сбыться.
— Вы, гражданин, куда? — дорогу ему загородил внушительного вида амбал, судя по большим звёздам на погонах, угодивший в дежурку за какое-нибудь должностное упущение. — Вызывали вас или по собственной потребности?
— По собственной, — смиренно ответил Цимбаларь.
— Тогда попрошу в стороночку. Вот столик и все письменные принадлежности. Составьте заявление по имеющемуся образцу и опять подходите ко мне.
— А устно нельзя? — поинтересовался Цимбаларь.
— Устно принимаются заявления только о чрезвычайных происшествиях. Вас ограбили, убили, изнасиловали?
— Да вроде нет. — Цимбаларь машинально ощупал себя.
— Тогда в чём же дело?
— У меня знакомый пропал.
— Давно?
— Неделю назад.
— А кто он вам?
— Говорю же, знакомый.
— Разве у него родственников нет?
— Откуда я знаю!
— Хорошо, пишите. Потом кто-нибудь из дознавателей вас примет.
— А когда искать начнут?
— В сроки, установленные законом. — Эта туманная фраза могла означать всё, что угодно, в том числе и после дождика в четверг.
Не получив никакого удовольствия от этой мелкой мистификации, Цимбаларь попытался вызвать дежурного на грубость:
— Почему у вас верхняя пуговица на рубашке не застёгнута?
Дородный подполковник уже раскрыл было рот, чтобы отчитать зарвавшегося наглеца, но, нутром почуяв неладное (вот она, знаменитая милицейская интуиция), сдержался и пальцами-сосисками неловко устранил непорядок в своей экипировке.
Уже не таясь больше, Цимбаларь предъявил своё удостоверение, в которое было вложено предписание о проведении инспекторской проверки.
— Здравия желаю, — дежурный немедленно взял под козырёк. — Не признал вас сразу… Раньше нас всё больше майор Котельников проверял.
— Вот и допроверялся. — Цимбаларь старательно сохранял каменное выражение лица. — Сейчас в солнечной Воркуте полосатиков проверяет.
Дежурный, не далее как позавчера угощавшийся в компании майора Котельникова пивом, счёл за лучшее промолчать. Территориальные органы везде крайнее звено, даже в Африке. Дослужись ты хоть до полковничьих погон, а любой лейтенантишка из министерства или главка всё равно будет о тебя ноги вытирать. Исконно русская истина: я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак.
Единственное, на что решился дежурный, так это вкрадчиво осведомиться:
— А где же остальные члены комиссии?
— Попозже подъедут, — обронил Цимбаларь. — Вы пока готовьтесь, готовьтесь…
— Мы всегда готовы, — по-пионерски отрапортовал дежурный.
— Да ну? Предъявите табельное оружие к осмотру.
Едва заглянув в девственно-чистый ствол, Цимбаларь брезгливо скривился и задал сакраментальный вопрос, который сам слышал почти на каждой проверке:
— Когда в последний раз чистили?
— После прошлых стрельб, — занервничал дежурный. — Три недели тому.
— Свиным салом, наверное, чистили. Тараканы в стволе завелись. Чтобы через час оружие сверкало, как котиные яйца! — Это был некий общепризнанный эталон чистоты, на который год от году ссылались все проверяющие, хотя вышеупомянутые кошачьи органы по причине своей косматости сверкать
