удара. — Но одно я знаю наверняка.
— А именно?… — поторопил его падре Рамон.
— Никакого нарушения Пражского пакта не было, потому что таковое немыслимо в принципе.
Дон Мигель искоса глянул на своего приятеля дона Филиппе. Тот ответил взглядом, что и до него не доходит смысл слов Кортеса.
— Я… я, возможно, поторопился, падре… — начал дон Мигель, повернувшись к иезуиту.
— Не надо извиняться, сын мой. Вполне вероятно, что кто-то попытался нарушить пакт, а вы обнаружили это. Но позвольте обрисовать ситуацию теми словами, которые употребил бы судья в папской судебной палате. — Он воздел костлявый палец. — Imprimus: смерть Серого Коня. Он пришел из другого времени, но его смерть в прошлом обусловлена причинами, происхождение которых лежит в настоящем, потому что застрелил его человек, который тоже явился из другого времени. И последствия стали очевидны в тот момент настоящего, когда он уже отбыл отсюда. И даже, вероятно, после того момента, когда отправились в прошлое интервенты, как вы их называете… В этом нет полной уверенности, но факты, которыми мы располагаем, такому утверждению не противоречат.
— Но Серый Конь был одним из лучших моих людей! — взорвался дон Родриго. — А они хладнокровно застрелили его!
— За совершение убийства полагается строго определенное наказание, — сказал падре Рамон. — Но это преступление не относится к сфере действия Пражского пакта, а мы именно о нем сейчас дискутируем. Он поднял второй палец. — Sekundo: Пражский пакт содержит определенное условие, на которое вы, дон Родриго, без сомнения, захотите сослаться, чтобы выдвинуть обвинение. Это условие гласит, что никто из подписавших соглашение не станет действовать в прошлом так, чтобы это нанесло ощутимый ущерб другой стороне в настоящем. Эта оговорка не касается какого-то гипотетического ущерба в будущем. А ведь ваши горнорабочие еще не перешли от освоения своего ущелья к тому, где пробили штольни интервенты. То есть речь идет только об ущербе в будущем.
— Смешно! — кипя от ярости, выкрикнул дон Родриго. — Ну, хорошо, они извлекают золото и серебро из штолен, которые копают в соседнем ущелье, а не в том, где в настоящее время бьем шурфы мы. Тем не менее, управляющий рудника утверждает, что его люди уже натыкались на жилы, которые внезапно обрывались. Это вынуждает рабочих копать новые проходы, вместо того, чтобы пользоваться старыми. Если это не «ущерб», то… То я не знаю!… — Он поджал губы. — Негоже перечить специалисту вашего ранга, но я думаю, что вы кое-что упустили.
— Я ничего не упустил, — тихо, но твердо сказал иезуит. — Или, лучше сказать, не я; ничего не упустили эксперты, которые большую часть века занимались тем, чтобы не оставить места для неправильной интерпретации пакта. — Он воздел третий палец. — И tertio: в настоящем для нас никакого ущерба не возникло, потому что когда в наше время были открыты месторождения, их более ранняя эксплуатация не была известна, ее следы обнаружил дон Мигель.
Дон Филиппе вытаращил глаза, настолько тонким было замечание.
Падре Рамон повернулся к дону Мигелю.
— Знаю, что вы думаете, сын мой, — сказал он. — Вы спрашиваете себя, отчего бы и нам, раз уж им это сошло с рук, не собраться и не начать систематически опустошать территорию нынешней Конфедерации, и тем самым превратить их земли в бедные и непродуктивные? Могу ответить сразу: этого не будет. Да и зачем это делать? Что мы выиграем? Если мы начнем, они в долгу не останутся, и каждый завладеет сырьем противника, только по гораздо более высокой цене, чем при добыче у себя дома.
Он устремил пронзительный взгляд на дона Родриго.
— Вы либо забыли, либо никогда не осознавали, что Пражский пакт — единственный в своем роде. В отличие от других соглашений и договоров, которые заключались между людьми или нациями, наказание за его нарушение установлено не людьми, что его составляли, а Богом, Создателем Вселенной. И по этой причине бессмысленно тратить столько усилий на доказательство факта нарушения пакта. Это почти грех. Короче — Пражский пакт может быть нарушен, но нарушить его нельзя.
Дон Мигель улыбнулся и сказал, обращаясь к падре Рамону:
— Но ведь надо что-то предпринять!
— Без сомнения, — сказал иезуит. — Не соблаговолите ли изложить свои соображения?
— Ну… вообще-то у меня нет определенного предложения, — заикаясь, начал дон Мигель. — Правда, я задавался вопросом, не предопределены ли наши поступки? Пара Псов предложил принять меры в тех местах, где остались четкие следы пребывания интервентов. То есть он предложил изгнать их оттуда. Когда я обдумывал эту идею, то заподозрил, что должна существовать какая-то замкнутая казуальная петля, которая вызывает как раз те следы, что мы обнаружили в настоящем.
— Это весьма вероятно, — согласился падре Рамон. — Что-то удержало грабителей от полного опустошения месторождений в этой местности. И самое вероятное тому объяснение — им помешали, и они были вынуждены прекратить работу.
— В таком случае мы должны действовать однозначно, — заявил дон Родриго. — Нужно немедленно выслать вооруженное подразделение, чтобы… организовать это вынужденное прекращение работ.
— Совсем нет, — возразил падре Рамон. — Естественно, мы должны отправиться туда, чтобы поговорить с ними и разузнать, кто они. И потребовать, чтобы они покинули эту местность.
— Поговорить с ними? — язвительно переспросил дон Родриго. — Когда появился Серый Конь, они застрелили его на месте безо всяких разговоров.
— Сомневаюсь, что они станут стрелять по тому, кто совершенно очевидно будет принадлежать другому времени. И особенно, если этот человек явится в одеянии священника.
Все были ошеломлены. Первым отреагировал брат Васко.
— Падре, надеюсь, что вы не намерены отправляться в одиночку! — воскликнул он.
— Нет, не намерен. Чтобы преподать маленький урок известной персоне, которая действует слишком импульсивно — и не в первый раз, между прочим! — я оправлюсь в обществе… дона Мигеля.
Он повернулся к Наварро. Тот, хотя и не видел шансов противостоять чужакам при таких условиях встречи, все же согласно кивнул, ибо предложение исходило из уст Главного теоретика Службы.
— Как пожелаете, падре. Я поднял панику, а оснований, кажется, не было.
— Хорошо. — Падре Рамон бросил взгляд на часы и встал. — Уже поздно, а поездка утомила меня. Завтра воспользуюсь вашей хроноаппаратурой, и, если будет Богу угодно, раз и навсегда покончу с этой проблемой.
— Что решили? — тихо спросил гостя Пара Псов.
Хотя была поздняя ночь, он сидел на веранде; у ног его сидела Кончита, его служанка и возлюбленная, извлекая высокие звуки из кватро, небольшой четырехструнной гитары. Пара Псов предлагал Кончиту дону Мигелю уже несколько раз, тот автоматически отказывался — это шло вразрез с европейскими нравами, но предложения возобновлялись. Сейчас, посмотрев на Кончиту повнимательнее, на ее бронзовую фигуру, стройную и грациозную, как у танцовщицы, он пожалел о своем отказе. Уже само ощущение ее близости успокаивало бы его, отгоняя нескончаемые заботы.
Он устало уселся на свободный стул и молча подождал, пока Пара Псов отошлет Кончиту. Повинуясь движению его руки, она исчезла бесшумно, как тень. Тогда дон Мигель сказал:
— Не было никакого нарушения Пражского пакта.
Пара Псов долго молчал, глядя перед собой. Потом, повернувшись к дону Мигелю, спросил, с трудом сдерживая гнев:
— Как это возможно? Ведь никто же не станет утверждать, что вмешательства в прошлое не было!
— Вы слишком прагматичный человек, чтобы уследить за всеми тонкостями. — Дон Мигель закрыл глаза и потер веки. — Я это еще и сам не до конца понял. А следует из этого вывода вот что: вместо того, чтобы отправиться туда и прогнать интервентов, мы просто нанесем им… своего рода визит вежливости, падре Рамон и я. Будет ли от этого польза, одному Богу известно.
Пара Псов хрипло засмеялся:
— Действительно, вы, европейцы, настолько странные, что это недоступно нашему пониманию! Вы проехали полмира, ставили на карту свою жизнь, ради золота и серебра прогнали моих предков с их
