уже почти был уверен, что он знает о Лауре, но он позволил мне взять мою пушку, предварительно разрядив ее, но тогда я этого не знал, поэтому не был до конца уверен в том, что меня опознали. Это сбило меня с толку, – сказал я медленно, – потому что вначале я не увидел смысла в твоих действиях. Тем более, что в первый раз ты действительно хотела заставить меня исполнить роль Бенареса. Потом ты заплатила мне пять тысяч долларов, но прежде чем я получил возможность сообщить какую-то полезную информацию, решила избавиться от меня.
– Я нахожу твои предположения бессмысленными, – сказала Полночь резким, немного небрежным тоном. – Я не знаю, почему я должна все это выслушивать, Луис, выброси его отсюда!
– Луис, – я зло ухмыльнулся ему, – ты слышал, что сказала леди?
Он болезненно вспыхнул.
– Не будь глупой, Полночь! Вспомни, как он отделал Эдди.
– Ты, может, соберешься с духом, чтобы дослушать, – мягко сказал я, – потому что мы никуда не уйдем, пока ты не выслушаешь меня полностью.
– У меня нет выбора, – выдохнула она. – Но ты пожалеешь об этом, Бойд! Я сделаю все для этого!
– Единственный логичный ответ на мой вопрос – у тебя был еще один источник информации в компании Макса, другой шпион, уже работающий на тебя, который мог дать тебе более полную картину готовящейся операции, чем я. Это не мог быть один из талантов, приглашенных Максом, никто из них не знал больше того, что знал я. Так кто же остается? Сам Макс? Нет, если только все не сошли с ума! И вот тогда-то мне на ум пришел Ларри. Ларри, – почти нежно повторил я. – Я попытался посмотреть на него с твоей точки зрения. Его положение было наиболее выгодным, он знал все, что происходит у Макса. Но проблема заключалась в том, что ты не знала, можно ли ему доверять полностью или он изменит в последнюю минуту. Тогда в твой подол падает Джонни Бенарес, и ты решила, что это прекрасная возможность подстраховаться, отправив туда еще кого-то вместо него. Но почему именно частного детектива? Это меня сначала озадачило! Я был уверен, что ты знаешь, что ни один частный детектив не позволит замыслу Макса осуществиться. Он сообщил бы в полицию задолго до этого. Затем я посмотрел на все это твоими глазами, и это помогло. Больше всего тебе хотелось досадить Максу, перехватив его операцию или добычу, которую он с нее получит. Тогда, если Ларри можно довериться как информатору, лучше него никто бы тебе не помог добиться этого. Но если бы это не вышло, тебе хотелось все же спутать все планы Макса так, чтобы он не получил никакой выгоды. Использование частного детектива в роли Бенареса давало тебе уверенность, что твой второй замысел будет выполнен. Частный следователь не переметнется неожиданно на другую сторону и сделает все, чтобы сообщить в полицию о замыслах Макса, прежде чем его планы претворятся в жизнь.
Следовательно, когда ты убедилась, что Ларри достаточно надежен, и узнала от него все планы Макса по захвату банка, то во мне просто отпала нужда. И теперь стало самым важным (чтобы не упустить добычу) – лишить меня возможности связаться с полицией. Наконец настало время рассказать Ларри, кем я в действительности являюсь.
– Что тебе нужно от меня? – презрительно произнесла Полночь. – Крови? Ты хочешь, чтобы я истекла кровью ради неудачника, который из ничего сделал пять тысяч долларов. Ты этого хочешь.
– Я хочу, чтобы ты послушала меня еще самое большее две минуты, – сказал я ей. – Последнее, что я не мог понять, какое особое вознаграждение ты могла предложить Ларри, которое ему не мог дать Макс? Чем ты могла его купить? Ведь он был правой рукой Макса, его доверенным человеком, с деньгами, властью, авторитетом. Очевидно, не было пользы предлагать ему то же самое, даже чуть больше. Тогда я стал думать о тебе, Полночь, о тебе и твоем комплексе паука-кровопийцы, который начинается с покорения человека, но не останавливается на этом. Ты продолжаешь вынюхивать его слабости, затем потворствуешь им, возбуждаешь, подстрекаешь их до крайности, и этот человек все больше запутывается в твоей паутине. Так какие слабости были у мурашонка Ларри? – Лицо Лауры побелело, но глаза оставались строгими и настороженными, что было, как я надеялся, хорошим знаком. – Помнишь, ты рассказывала мне в тот вечер о том, как жила в этом доме, когда Макс был еще компаньоном Полночи? – спросил я у нее.
Лаура слегка кивнула, затем неловко откашлялась:
– Конечно, я помню, Дэнни.
– Ларри всегда был где-то рядом с тобой, – сказал я. – Даже если ты этого не видела, то чувствовала его горячие глаза на себе. Однажды ты поймала его подглядывающим, когда одевалась, и пригрозила рассказать об этом Максу. Только Ларри заплакал, упал на колени, умолял. Но ты чувствовала, что после этого он возненавидел тебя, потому что ты видела его унижения.
– Да, – кивнула она энергично, – как раз это я рассказала тебе, Дэнни. Но какое это имеет значение к тому, что ты назвал 'особое вознаграждение', к тому, что только Полночь могла ему дать? Я говорю о... – Она неожиданно закрыла глаза, и ее шея конвульсивно дернулась. – О, нет, – прошептала она. – Нет, этого не может быть...
– Лаура, милая, – сказал я мягко. – Когда я узнал, что Ларри работает с Полночью против Макса, я не мог понять, зачем ей понадобилось посылать тебя для того, чтобы указать на меня, было бы достаточно просто сказать об этом Ларри!
– Но у нее был замечательный повод, чтобы послать меня в Свинбурн, – прошептала Лаура без всякого выражения в голосе – Я должна была вступить с тобой в контакт, Дэнни. Тебе не нужно больше расшифровывать, спасибо!
– Частью плана Макса было то, что полмиллиона долларов, которые они возьмут в Олфилдском банке, пробудут три ночи спрятанными в подземном гараже, – продолжал я. – Охранять их все это время должны были Макс и Ларри. Я думаю так: Ларри сказал: 'Полночь, я могу подарить тебе полмиллиона на блюдечке! Я выдам тебе Макса вместе с деньгами, так что он будет стоять и смотреть, как ты уведешь их у него из-под носа. В обмен мне нужна Лаура, и я не скажу тебе больше ничего, пока она не приедет в Свинбурн!'
Лаура подняла голову и внимательно всмотрелась в каменное лицо Полночи.
– Ты согласилась, конечно? – спросила она. – Что значит младшая сестра в сравнении с такими деньгами и возможностью унизить Макса. – Она поднялась и взглянула на меня. – Ты проводишь меня домой, Дэнни?
– Как скажешь, Лаура, – нежно сказал я.
– Полночь, – она смотрела на свою сестру невидящими глазами, – я хочу задать тебе один вопрос. Пожалуйста, попытайся ответить правдиво хотя бы потому, что это, возможно, будут последние слова, произнесенные между нами. Ты продала меня как какой-то товар, даже не соизволив сообщить мне, что теперь я являюсь чьей-то собственностью. Ответь, как, по-твоему, я бы поступила, узнав, что отныне я принадлежу подлецу Ларри, этому патологическому чудовищу, кошмар физической связи с которым для меня совершенно невозможен? – Лицо Полночи, отсутствующее и безжизненное, словно отлитое из бронзы, оставалось бесстрастным, как будто бы ее слуха не достигали слова сестры. – Я думаю, твой ответ должен быть такой – убила бы себя! – медленно сказала Лаура. – Но тебя не беспокоило это. Во всяком случае, для тебя это была выгодная сделка.
Каменное лицо неожиданно ожило, слезы потекли по нему, смывая, казалось, и его черты. Отчаянный крик вырвался у Полночи, как будто она скорбела о чем-то невозвратно потерянном, но в нем не чувствовалось вины или раскаяния. Лаура еще раз посмотрела на женщину, которая стонала и корчилась на тахте, затем, не оборачиваясь, двинулась ко входной двери со спокойным выражением на лице.
Примерно в четверти мили мы встретили патрульный автомобиль с двумя штатскими на заднем сиденье. Они оба посмотрели на нас тем мрачным и недоверчивым взглядом, который зачастую больше говорит об их профессии, чем серебристый жетон.
– Дэнни? – Лаура наклонила голову, чтобы посмотреть на них через заднее стекло. – Ты думаешь, что они, может быть...
– Я думаю, что да, – сказал я извиняющимся тоном. – Это, наверное, насчет трех дюймов свежего бетона на полу в подвале.
