– В котором часу он вернулся?
– Думаю, около половины второго. В три часа приехала полиция, и его обвинили в убийстве! Мы ничего не могли понять. Мы растерялись. А потом – когда Шерри стала говорить такую чудовищную ложь на суде – всё превратилось в кошмар!.. Извините меня.
В ресторан вошли туристы, и Эми пошла за стойку, приветствуя их своей обычной улыбкой, хотя в её глазах стояли слезы. Раздался громкий крик Эшли.
– Гу-гу-гу, – прогугукала она в ответ малышу. – Его зовут Эшли, – сказала она посетителям. – Ему два месяца, одна неделя и шесть дней.
Квиллер пригладил ощетинившиеся усы. Если рассказ Эми правдив и если Форест не убивал Дж. Дж., то кто убил? И почему Шерри Хокинфилд защищает убийцу?
ОДИННАДЦАТЬ
Когда Квиллер уходил от Эми, она сказала:
– Если вы хотите настоящий кофе, вы можете выпить чашечку в пекарне на горе.
– Спасибо, Эми. Вы – настоящий друг, – ответил он.
– Вы видели водопад? Очень интересный. Тропа начинается сразу за пекарней.
– А там есть ядовитые змеи?
– Конечно нет! В этих горах нет ядовитых змей, мистер…
– Квиллер.
Легким шагом он поднялся по пологому склону и шёл по деревянным мосткам, пока не почувствовал дрожжевой аромат и не очутился перед одиноким строением с полуразвалившейся колокольней. Ткацкая мастерская находилась в заброшенной школе, пекарня занимала заброшенную церковь. У дверей висела вывеска в форме пышной буханки хлеба, но ему пришлось прочитать надпись дважды, прежде чем он поверил своим глазам: «Недопеченная пекарня». Он вошёл через затянутую сеткой дверь.
– А зачем нужна сетка на входе? – спросил он в порядке приветствия. – Я думал, здесь в горах нет насекомых.
– Это всё санитарные нормы, – ответил мужчина в мятом белом комбинезоне и в поварском колпаке, свисающем на одно ухо, словно лопнувший шарик. – Нас ещё заставляют носить эти дурацкие колпаки.
Женщина, в такой же форме, вытаскивала из печи поднос с хрустящими хлебцами. Как и всё оборудование – мельницы, смесители, стол для раскатки теста, весы и всё прочее, – печь выглядела сильно подержанной, если не сказать больше. В передней части пекарни стояли четыре стула, а также кофеварка с инструкциями: «Пожалуйста, не стесняйтесь!.. Платить за прилавком… Сливки в холодильнике». Пекарня и закусочная разделялись поцарапанной стеклянной витриной, в которой были выставлены домашнее печенье, сдобные булочки, пирожные, рогалики с орехами, – всё в небольшом количестве. Что облагораживало это скромное заведение, так это пьянящий аромат свежеиспеченного хлеба.
Квиллер сварил себе кофе и купил у пекаря яблочное пирожное.
– Вы не возражаете, если я скажу, что вы выбрали чертовски плохое название для своей пекарни.
– Догадайтесь почему, – сказал пекарь. – Все говорили нам, что мы ещё совсем сырые и не готовы открыть пекарню, чтобы использовать муку из цельного зерна но у нас всё пошло хорошо. Накладные расходы низки к тому же мы продаём товар оптом на продуктовый рынок и в пару ресторанов в долине, поэтому имеем небольшой приток наличности.
– Вы поставляете товар в гольф-клуб?
– О нет! Но видите тот противень с хлебом? Он пойдет в итальянский ресторанчик. Они заезжают каждый день в четыре часа. – И, посмотрев на усы Квиллера, спросил: – Вы не тот самый человек, который купил у Ванса большой подсвечник?
– Да, я и есть тот гордый обладатель пятидесяти фунтов железа. – Квиллер огляделся вокруг. Всё в пекарне было выкрашено одной краской – светло-лиловой: стены, потолок, полки, столы, стулья и даже полы. – У вас тут необычно, – заметил он.
– Это всё экономия, экономия! Хозяйственный магазин Ламптона объявил о распродаже краски, но она была у них только розового и голубого цвета. Это идея моей жены – смешать их.
Квиллер сел на светло-лиловый стул и откусил от пышного, тающего во рту пирожного, украшенного кусочками яблока в густом и ароматном желе.
– Должен сказать вам, – обратился он к пекарю, -что это самое лучшее пирожное по-датски, которое я когда-либо ел, а я скоро уже полвека числюсь знатоком пирожных.
Пекарь повернулся к жене:
– Ты слышишь, дорогая? Принимай поклоны. – И Квиллеру: – Моя жена готовит очень хорошо. Вы ещё не пробовали клейкие булочки! Рекомендую. Мы используем только цельное зерно и только свежие продукты. Яблоки – из горных садов, никаких опрыскиваний, никаких химикатов! Мы мелем муку прямо из зерен пшеницы. Хлеб месим и формуем вручную. Сухое печенье делаем точно так же.
– Это моя работа, – сказала его жена. – Я люблю возиться с тестом.
– Хлеб, к которому не прикасается человеческая рука, может быть, и дешевле, но никак не вкуснее, – добавил пекарь. – Вы недавно здесь?
– Я приехал только на лето. Меня зовут Джим Квиллер. А как вас зовут?
– Йейтс. Йейтс Пенни, а это моя жена Кейт. Как вам нравится в горах, мистер…
– Квиллер. Вряд ли мне нравится то, что происходит с Большой Бульбой.
– Рад слышать это от вас! Внутренний склон Большой Бульбы выглядит теперь как шелудивая кошка, внешний – как зона военных действий. Люди переселяются в горы из каменных джунглей, потому что им нравится деревенская жизнь, а потом они тянут город с собой. Правы бульбики, строя себе хибарку из необработанного камня и давая всему расти, как предназначено природой. Мы из Акрона, но мы сумели приспособиться. Так?
– А что это за водопад, о котором мне говорили? – спросил Квиллер.
– Вы имеете в виду Чистилище?
– Он так называется? Я бы хотел увидеть его.
Пекарь повернулся к жене:
– Он хочет пойти к водопаду. – Несколько минут они тихо совещались, пока она наконец не кивнула, и тогда он объяснил: – Мы не одобряем тех, кто хочет посмотреть водопад, потому что они бросают банки из-под пива и упаковку от еды в его бурный поток, но вы не похожи на обычного туриста.
– Принимаю это как комплимент. А тропа хорошо отмечена? Хотелось бы спокойно, не спеша прогуляться и не заблудиться.
– Там сегодня очень спокойно, – сказала Кейт. – Здесь никого не бывает по вторникам. Только в выходные.
– И вы не заблудитесь, – уверил его Йейтс. – Идите всё время вверх по ручью. Это около полумили.
– Это ничего. У меня уже есть практика. Почему его называют Чистилищем?
– Думаю, его так назвали бульбики, которые жили здесь давным-давно. Это не индейское имя. Представьте себе: вода падает с высокой скалы в бездонную яму и туман поднимается, как пар. Очень живописно!
– Прекрасно! Пойду поброжу. У меня есть немного времени, пока Ванс занимается моей машиной.
– Что с ней случилось?
– Ничего серьезного. Горная болезнь, можно так назвать. Да, хочу заплатить вперёд за несколько пирожных и булочек. Я возьму их на обратном пути с водопада.
– Мы закрываемся в четыре, – предупредила его Кейт.
