успеху не привело. Разве что затормозило бесконтрольное скатывание под уклон и не дало им сорваться с дороги.
Когда грузовик наконец остановился, Хокинс испустил долгий вздох:
— Чтоб мне сгореть! Чуть не навернулись.
— Давай еще раз.
Хокинс повернулся к нему так резко, что слышно было хрустнули шейные позвонки.
— Ты что, рехнулся?
— Включай скорость и попытайся еще раз.
Хокинс затряс головой, как мокрый пес.
— Да ни в жисть. Вынимай свой пистолет, стреляй мне прямо промеж глаз — это хоть будет скорая смерть. Все лучше, чем погибать под тоннами грузовика и песка. Нет уж, спасибо. Подожди, пока небо расчистится, или найди другого водилу, или сам садись за руль, только я туда больше не поеду. Плевать я хотел на твои заморочки.
Датч попытался взглядом подчинить его своей воле, но воспаленные глаза Кэла Хокинса твердо смотрели на него в ответ, щетинистый подбородок воинственно выпятился. Они оба вздрогнули от неожиданности, когда кто-то постучал в окно с пассажирской стороны.
Снаружи в кабину заглядывал Уэс.
— Эй, у вас там все в порядке?
— Да, все нормально, — ответил Датч через стекло.
— Черта с два тут все нормально! — заорал Хокинс.
Уэс вскочил на подножку, открыл дверцу и тут же ощутил страх, исходящий от Хокинса.
— Что происходит?
Хокинс протянул трясущийся палец и указал на Датча.
— Он наставил на меня пистолет, грозил убить, если не отвезу его на эту гору. Совсем с ума свихнул.
Уэс перевел изумленный взгляд на Датча. Тот ответил усталым голосом:
— Я не собирался в него стрелять. Я просто хотел его припугнуть, чтобы он не филонил.
С минуту Уэс смотрел на друга в задумчивости, потом тихим, доверительным тоном обратился к Хокинсу:
— Его жена там наверху, в их коттедже, с другим мужчиной.
Хокинс переварил информацию и перевел взгляд на Датча, как будто увидел его в новом свете.
— О черт… Паршиво.
Кэл Хокинс понятия не имел о том, что такое «паршиво». «Паршиво» — это когда тебе сочувствует такой, как Кэл Хокинс.
— Кэл, ты можешь сдать задом обратно на дорогу? — спросил Уэс.
Преисполнившись сочувствия, Хокинс значительно подобрел и сказал, что попробует. Ориентируясь на фары «Бронко» он вывел грузовик с песком обратно на шоссе и развернул его к городу. Датч велел Буллу пересесть в грузовик и приглядывать за Хокинсом, чтобы тот не вздумал как-нибудь повредить грузовик, который городу еще понадобится.
— Не удивлюсь, если он нарочно разобьет грузовик, чтобы увильнуть от второй попытки завтра. — Следуя за грузовиком в «Бронко», Датч скрипнул зубами от злости. — Трусливый, пьяный сукин сын.
— Кончина Кэла Хокинса-младшего не станет невосполнимой утратой, тут я с тобой согласен, — сказал Уэс. — Но, боже милостивый, Датч, каким местом ты думал, когда наставлял на него пистолет?
— А тебе обязательно было ему говорить, что Лилли там с другим мужчиной? К рассвету об этом будет знать весь город. Представляешь, какими красками они распишут, чем Лилли там занимается с Беном Тирни, чтобы согреться и скоротать время? Ты же знаешь, как у этих людей мозги работают!
— Я вижу, в каком направлении работают твои мозги. Датч бросил на него гневный взгляд.
— И потом, — невозмутимо продолжал Уэс, — я не упоминал Бена Тирни по имени. Откуда Хокинсу знать, может, она там с каким-нибудь старым хрычом.
— Вряд ли он так подумает.
— Слушай, я ж для тебя старался. Знаешь, почему сказал ему? Потому что такую ситуацию он в состоянии просечь. Взбираться на гору в такую погоду, чтобы спасти человека? Хокинсу такого не понять, у него нет чувства долга.
Но поехать за твоей женой, которая там с другим мужчиной, — вот это ему понятно. Это может оправдать любые безрассудные действия. Даже угрозу оружием.
Они не обменялись больше ни словом, пока не доехали до гаража. Датч приказал Буллу возвращаться в участок и проверить, не нужна ли его помощь кому-нибудь еще или нет, он мог возвращаться домой.
— Есть, сэр. — Глядя в пол, полицейский неуклюже добавил: — Мне очень жаль, сэр. Ну, насчет вашей жены. Ну что мы не смогли туда подняться.
— Увидимся завтра, — коротко бросил в ответ Датч.
Булл направился к оставленной в гараже патрульной машине. Хокинс уже забирался в свой пикап, когда Датц нагнал его.
— Я за тобой заеду завтра с утра пораньше. Сделай так чтобы я тебя не искал.
— Я буду дома. Знаешь, где это?
— Заеду на рассвете. И если ты напьешься или будешь маяться с похмелья, пожалеешь, что я тебя не пристрелил.
Они выехали из гаража вслед за пикапом Хокинса. Неудивительно, что один из хвостовых фонарей у него был разбит.
— Надо бы штраф ему влепить, — пробормотал Датч, когда Хокинс свернул на перекрестке.
— Высади меня в конце подъездной аллеи, — сказал Уэс, когда они поравнялись с домом Хеймеров. — Нет смысла подъезжать к дому.
Датч остановил «Бронко». Несколько мгновений мужчины молчали. Уэс мрачно смотрел прямо перед собой сквозь ветровое стекло. Наконец он нарушил молчание:
— Не утихает, а?
Датч проклял снежный вихрь пополам с дождем.
— Я буду там завтра, даже если мне придется отрастить крылья и лететь.
— Боюсь, что именно это тебе и придется сделать, — заметил Уэс. — Ты сейчас куда?
— Поезжу по городу. Посмотрю, что и как.
— А почему бы не подвести черту, Датч? Поспи немного.
— Не могу. Даже пытаться не стоит. Я заряжен адреналином и кофеином.
Уэс окинул его изучающим взглядом.
— Я рекомендовал тебя на эту работу.
Это замечание задело Датча. Он зло покосился на старого друга.
— И что? Уже жалеешь?
— Нисколько. Но, думаю, я вправе напомнить тебе, насколько твое будущее зависит от того, преуспеешь ты здесь или нет.
— Слушай, если ты думаешь, что я плохо делаю свою работу…
— Я этого не говорил.
— Тогда что?
— Я только хочу сказать, что на кону твоя репутация. И моя тоже.
— А ты никогда не забываешь прикрыть свою задницу, верно, Уэс?
— Ты чертовски прав.
— У тебя всегда тылы были прикрыты линией полузащиты, и если парни плохо тебя прикрывали, ты с них шкуру спускал. Я был там, и мне тоже доставалось от твоих быков-полузащитников. Да у них шеи были толще моей талии! Но ты плевать хотел, что меня перемелют в пыль, лишь бы твоя задница была прикрыта.
Датч спохватился, что ведет себя по-детски, вороша обиды прежних дней, когда они вместе играли
