– Ох, черт! Прекрати.
– Надо чем-то смазать.
– Обойдусь.
– Может загноиться.
Скаут взял графин и налил себе еще порцию коньяка. Прежде чем выпить, он обмакнул палец в жидкость и провел им по кровоточащей губе. От этой процедуры из глаз его потекли слезы.
– Считай, что дезинфекция произведена.
– Прекрасно. Но мне придется сделать здесь еще один стежок…
– Больше тебе до меня не добраться, лекарша Дюпон, так что забудь об этом. Положусь-ка я лучше на свое крепкое здоровье и способность человеческого тела к самозаживлению.
– Похоже, у вас температура. Наверное, вам лучше лечь.
– Наверное, тебе лучше бросить изображать заботу и поведать мне, где он.
– Вы о чем?
– Другой путь из деревни. – Скаут поставил стакан и с трудом встал на ноги. – Потому что даже ты не настолько чокнутая, чтобы отрезать единственный путь из деревни к остальной части острова.
– Я не знаю, с чего вы взяли…
Он схватил ее за плечи и с силой тряхнул. Ее руки уперлись в его голую грудь. Так они стояли, глядя друг другу в глаза с неприкрытой враждебностью. Джонни издал беспокойный, испуганный звук, который привел обоих взрослых в чувство.
Шанталь отступила назад, пробормотала что-то успокаивающее мальчику и погладила его по щеке. Джонни попрощался со Скаутом и вышел из комнаты.
– Я жду, – напряженным голосом произнес Скаут, когда Джонни исчез за дверью.
Шанталь сняла соломенную шляпу и тряхнула тяжелой гривой волос.
– Есть тропинка, которая извивается по краю ущелья, ведя вниз вдоль одного склона и вверх вдоль другого. Но чтобы по ней пройти, понадобится почти час, не говоря уже о том, что предстоит пересекать ручей. С вашей раной вам потребуется вчетверо больше времени, если вы вообще справитесь. И потом, вам неизвестно, где эта тропинка. Так что смиритесь с мыслью, что придется построить новый мост…
Он оценивающе взглянул на нее.
– Или? – мягко спросил он.
Она удивилась и спросила:
– Что вы хотите сказать этим «или»?
– Именно то, что говорю. – Он обхватил ее рукой за шею и упал на подушку, притягивая к себе. Его руки сомкнулись на ее талии.
– Чем больше я думаю о том, чтобы застрять здесь, тем больше мне нравится эта идейка, – прошептал он, почти касаясь ее губ. – Какой мужчина не сочтет это раем? Я могу насладиться тем, что ты продемонстрировала в ту ночь. – Он крепко поцеловал ее и пробежал пальцами по спине до ягодиц и обратно. – Если тебя как следует подзавести, готов поклясться, что в постели ты настоящая тигрица. Андре, вероятно, может это подтвердить. Разве не из ревности он полез на меня с кулаками? Ему не понравилась мысль, что я сумею проникнуть туда, где он уже однажды побывал, а? Разумеется, ему не о чем беспокоиться. Когда ты надоешь мне, я верну ему тебя. А сам выберу себе красотку в деревне, из тех, что вешались мне на шею сегодня. Мне не придется больше работать ни одного дня в жизни, не придется снова напяливать галстук и злиться, попав в пробки на дорогах в часы пик.
Он подтянул ее тело повыше, плотнее прижал к себе и положил руки ей на ягодицы.
– Сама подумай, принцесса, зачем мне трудиться и строить мост, когда, чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится мысль просто валяться здесь и толстеть от лени, как твой папаша.
Его насмешка показалась Шанталь оскорбительной. В этот момент ей захотелось вонзить нож в его сердце. Но вместо этого она коленом двинула по его раненой ноге. Когда Скаут дернулся от боли, она высвободилась из его объятий, предоставив ему лежать в одиночестве.
– Вы переутомились в это утро, – холодно заметила она. – Я пришлю Джонни с обедом. После этого, полагаю, вам следует отдохнуть.
Закрыв за собой дверь и прислонившись к ней спиной, она позволила себе разрыдаться. Он чудовищно обидел ее, достал до самого нутра, поразил в самое больное место. Отвечать ему означало снабдить его оружием, которым он в любой момент сумеет воспользоваться. Нет, она скорее умрет, чем позволит ему узнать, насколько жестоко он только что обошелся с ней.
Прошло несколько часов, прежде чем она снова вошла в комнату.
Скаут сидел на постели, положив на колени блокнот. Он поднял голову только после того, как закончил что-то писать. При виде Шанталь он рот разинул от изумления: она стояла на пороге в бикини.
Она не заметила его удивления, ибо сама была не меньше потрясена. Всюду на полу были разбросаны скомканные клочки бумаги.
– Джонни все потом соберет, – проговорил Скаут, заставив Шанталь взглянуть на него.
– Что это вы делаете?
– Черчу.
– Что чертите?
Скауту с трудом удавалось смотреть ей в лицо. Когда она вошла в комнату и он увидел ее живот, он обомлел. Его словно парализовало при виде ее бедер и груди, обтянутой бюстгальтером от бикини.
– Разные идеи, – неестественным голосом произнес он, ощущая совершенно определенную реакцию в паху.
Шанталь взглянула на верхний листок блокнота.
– Это же мост! – шепотом воскликнула она.
– Разумеется, это он. Ты же притащила меня сюда строить мост, не так ли? Или ты передумала?
– Нет, но вы определенно передумали. – Негодующе взирая на него, она полюбопытствовала: – Мне чувствовать себя оскорбленной или польщенной, что вы больше не намерены превратить меня в свою шлюху?
Он шумно выдохнул, будто она ударила его под дых.
– Наверное, я заслужил этот упрек.
– А вместе с ним и кое-что еще.
Отложив блокнот и карандаш, он взглянул на нее.
– Шанталь, в тот момент за меня говорили гнев и досада. Я не такой. Я… в последние пару дней мне ведь нелегко приходилось, верно? Я чувствовал обиду и…
– Ненависть.
– Верно, ненависть, – признался он. – Я и ударил там, где, как мне показалось, будет всего больнее.
– Вы проявили прозорливость, мистер Ритленд, и должна сказать, что все, что вы говорили, и самый ваш тон заслуживают презрения.
– Снова мистер Ритленд?
– Пока да.
– Может, сменишь гнев на милость, если я познакомлю тебя с некоторыми идеями? Я тут кое-что придумал. Я попросил Джонни принести мне блокнот и карандаш из кабинета Джорджа. Ты не возражаешь, если я буду называть его Джорджем? Тут всего лишь наброски…
– Почему вы занялись этим?
Он резко поднял голову.
– Мне казалось, ты этого хотела.
– Хотела. Но вы сдались так внезапно. Почему?
Ему еще не приходилось встречаться с такой дотошной заказчицей. Он из кожи вон лезет, делает то, о чем она просила, а она все еще требует объяснений.
– Ты не поверишь, но меня многие любят, – сказал он. – Мои деловые отношения с людьми
