увидело его. Трое из первых четырех Калдов лежали, а четвертый занимался отшельником… Как бы то ни было, Сиран сумел убежать.
Когда он, задыхаясь и в поту, вышел к отверстию, он снова оказался на Запретной Равнине, и Бен Бита возвышалась над ним — громадный золотистый титан, уходящий в красное небо.
Осыпающийся желтый камень ступенчатых склонов был лишен всякой растительности. Не было и признака чего-либо построенного руками — человеческими или иными. Высоко вверху, почти на вершине треугольного пика, виднелось квадратное отверстие с балконом-выступом, но это могло быть просто нишей, проделанной эрозией и ветрами.
Сиран стоял, широко расставив ноги и изучая гору угрюмыми и упрямыми глазами. Теперь он полностью поверил в легенду, что где-то под золотистым пиком находится Камень Судьбы и его хозяин- полубог.
Позади Сирана были творения этого полубога и чудовище, которое они строили… и маленькая черноволосая Маус, которая умрет, если что-то не будет сделано.
И много других людей умрет тоже. Весь тот здоровый, удобный мир… Но сейчас первым делом следует позаботиться о Маус.
Теперь Сиран уже не был Бардом. Он не относился к нормальному человеческому миру. Он шел по чужой стране богов и демонов, где все было диким, как в страшном сне, и только Маус связывала его с жизнью, где мужчины и женщины сражаются, смеются, любят.
Он сжал губы и начал подниматься на крутой голый склон Бен Биты — крепкий, кривоногий маленький мужчина в желтых лохмотьях, с загорелым невыразительным лицом и забытой за спиной арфой.
Ветер свистел над Запретной Равниной и катал солнечные шары в красном небе. А с вершины Бен Биты спускалась тьма.
На этот раз Сиран не испугался ее. В нем не осталось ничего, что могло бояться. Он вспомнил слова отшельника: «Суд. Ждут великие. Гибель и разрушение. Тень через весь мир. Мрак и смерть». Что-то из прежних ощущений пришло к нему, он не был больше человеком. Он переступил через страх. Судьба надвигалась, и он был частью ее.
Камни и сланец играли с Ним шутки в темноте. Повсюду над Запретной Равниной были ночь, жалующийся ветер и резкий холод Далеко-далеко позади в небе горел слабый красный свет — отблеск моря, горящего собственным огнем.
Сиран поднимался выше.
Затем солнечные шары замигали. Слабая рябь света пошла от них, освещая пустошь жутким колдовским светом. Мерцание было еще хуже, чем темнота, потому что напоминало последнее биение умирающего сердца. Холод внутри Сирана был сильнее внешнего холода. «Тень через весь мир, мрак и смерть».
Он поднимался на Бен Биту.
ГЛАВА 5
Камень был грубый и растрескавшийся, а Сиран лазил по горам и раньше. Он полз вверх через тошнотворный свет и холодный ветер, завывающий и бьющий его тем сильнее, чем выше он поднимался. В памяти Сирана плохо сохранился этот подъем. Он помнил только, что очень-очень долго добирался до балкона.
Он в кровь изодрал свое тело о камни, и сердце его лягалось, как злая лошадь. Но его это не тревожило. Балкон был творение рук человеческих, проход за ним вел куда-то… И свет в небе появился снова. Правда, не совсем обычный: более слабый, менее горячий.
Когда Сиран смог встать, он вошел в проход, в квадрат, прорубленный в камне Бен Биты, Горы жизни.
Проход вел прямо и освещался мягким опаловым светом из невидимого источника. Затем коридор повернул под прямым углом и пошел спиральным скатом вниз.
От него отходили коридоры на разные уровни, но Сиран не обращал на них внимания — все они были темные и пыль веков лежала на их полах.
Все ниже и ниже — долгий, долгий путь. И тишина. Глубокое непотревоженное молчание смерти и вечный камень — темные титаны, что следили за маленьким простым суетливым муравьем-человеком и никогда-никогда до сего времени не проклинали.
Затем скат выровнялся в широкий высокий коридор, глубоко врезавшийся в чрево горы. Он закончился золотой дверью в двенадцать футов высотой, которая была искусно гравирована и инкрустирована символами, о которых Сиран слышал только в легендах: Хан—Лахан—Михан—Змея, Круг и Крест, сияющие огнем драгоценных камней.
А над ними, подавляя обе створки громадной двери, был изображен КРЕСТ АНСАТА, символ вечной жизни, вырезанный из матового черного камня.
Сиран вздрогнул и задохнулся. На короткий момент им овладел чисто человеческий страх. Но затем он положил обе руки на дверь и распахнул ее.
Он вошел в маленькую комнату, увешанную гобеленами и тускло освещенную тем же матовым светом, что и коридор. Слабо заметные рисунки гобеленов показывали людей, животных и сражения. Рисунки казались дразняще знакомыми и одновременно пугающе чуждыми.
На полу лежал ковер из шкуры с головой существа, о котором Сиран никогда на слышал — что-то вроде гигантского темно-желтого кота с темной гривой и большими сверкающими клыками.
Сиран осторожно прошел по нему и отдернул тяжелый занавес в другом конце комнаты.
Сначала там была только тьма. Похоже, она заполняла широкое пространство; у Сирана было инстинктивное чувство объема. Он шагнул внутрь, очень осторожно, а затем его глаза заметили впереди свет, бледный, словно кто-то держал в пальцах жемчужину, помахивая ею в темноте.
Цыган и вор, Сиран производил не больше шума, чем струйка дыма, когда он двинулся вперед. Его ноги коснулись широкой и невысокой ступени, затем второй. Он поднялся по ним; жемчужный свет стал сильнее и превратился в изогнутую стену излучения.
Коснувшись этой стены, он резко остановился и застыл перед этой изогнутой молочной толщиной, пытаясь разглядеть, что за ней.
На ложе из мехов и пестрых шелков спал мальчик, свет окутывал его и защищал. Он лежал нагой, небрежно раскинувшись. Кожа его была белой, как молоко, чуть окрашенной палевой теплотой света.
Он крепко спал. Можно было подумать, что он мертв, если бы не легкие движения груди при дыхании. Его голова была повернута к Сирану, одна рука подложена под щеку.
Густые кудрявые волосы, черные до синевы, падали ниже плеч на белый глех постели.? гтт-т на его пальцах рук — в дюйм длины.
Лицо было совеем мальчишеским. Хорошее лицо, пожалуй, даже красивое. Щеки его были еще мягкими, как у девочки, ресницы длинные и темные.
Он выглядел спокойным, даже счастливым. Рот его чуть заметно улыбался приятному сну. Но все- таки было что-то…
Тень. Нечто невидимое, неосязаемое, хрупкое, как нота пастушьего рожка, принесенная бродягой- ветром. Нечто неописуемое, как смерть, как нависающая сила. Сиран чувствовал это, и его нервы внезапно задрожали, как струны арфы.
Затем он увидел, что ложе, на котором спал мальчик, представляет собой КРЕСТ АНСАТА, вырезанный из черного камня; его перекладины тянулись из-под плеч спящего, а завиток приходился над его головой, как громадный нимб.
В голове Сирана зашептали легенды, песни, сказки, фольклор. Символы и рисунки-образы.
Бас Бессмертный всегда считался гигантом, вроде горы, в которой он жил, и старым, поскольку бессмертие подразумевает века. Благоговение, страх и неверие проходили через эти легенды и детское желание сочинить сказку. Но была и более старая легенда.
