ее собственные. У нее было странное чувство, будто он ее дожидается.
«Я знаю этого кота!» — вдруг поняла она.
— Да, конечно, — сказал кот.
Ивица молча кивнула. Ей надо было бы догадаться: эльфы прислали ей Дирка с Лесной опушки.
Глава 8. КРИСТАЛЛЫ МЫСЛЕННОГО ВЗОРА
Хоррис Кью, нервно посвистывая, трусил под полуденным солнцем по дороге, ведущей к замку Чистейшего Серебра. Еще самое большее километров пять — и они увидят его. Предвкушение смешивалось с тревогой, и от этой мешанины чувств у него началась ужасная изжога. Он обильно потел — и не только от жары. Уголок глаза снова сильно дергался. Вид у него был такой, словно он жонглировал невидимыми мячиками.
Он испуганно оглянулся. Никаких проблем, все на месте. Вьючный мул по-прежнему был привязан к другому концу веревки, послушно плетясь следом за ним. Два сундука по-прежнему были крепко прикручены веревками к раме для тюков. Больши по-прежнему восседал на них.
— Смотри на дорогу, Хоррис, — сказала майна.
— Я просто проверяю, — раздраженно ответил он.
— Не трудись. Я для того здесь и сижу. Просто иди себе. Шаг за шагом. И старайся не плюхнуться.
Хоррис Кью побагровел.
«Старайся не плюхнуться. Ха-ха! Дивная шутка!»
Все еще глядя назад, он открыл было рот, собираясь приказать птице заткнуться, оступился и моментально плюхнулся на дорогу. Она была пыльной и сухой, и он пропахал носом немалую борозду и набрал полный рот грязи. Поднявшись еле-еле, он злобно сплюнул.
— Молчи, Больши! — рявкнул он, начиная отряхиваться. Его неловкое тело резко дергалось от его попыток привести себя в порядок. — Тут была выбоина! Выбоина! Если бы ты меня не отвлек, я бы увидел ее и ничего бы со мной не случилось!
Больши устало вздохнул:
— Почему бы тебе не наколдовать нам карету, чтобы доехать до замка, Хоррис? Или, может, лошадь. Лошади, пожалуй, хватило бы.
— Лошадь! Великолепная мысль — лошадь! — Хоррис гневно сжал кулаки. — Мы же должны быть просителями, идиот! Бедными, нищими просителями! Ты что, забыл план?
Мул зевнул и издал громкий вопль.
— Заткнись! — яростно взвизгнул Хоррис. Больши моргнул и задумчиво наклонил голову.
— Дай-ка сообразить. План? Ах да, план. Теперь вспомнил. Это тот, который не сработает.
— Не говори такого!
— Не говорить чего? Что план не сработает?
— Ш-ш-ш! — отчаянно одернул его Хоррис, опасливо втягивая голову в плечи и озираясь по сторонам. Глаз его так и дергался. — Может, он нас слышит!
— Кто, Бурьян? Здесь, под полуденным солнцем, на этой пустоши? — Больши презрительно хмыкнул. — Не думаю. Он существо ночное и не любит долго бывать на солнце. Кажется, это называется вампиризмом.
Хоррис бросил на птицу негодующий взгляд:
— Ты ужасно храбрый, когда его нет поблизости, верно ведь?
— Я просто хочу кое-что доказать.
— Вчера вечером тебе, однако, не хотелось ничего демонстрировать. Я не слышал, чтобы ты критиковал этот план, когда нам его излагали.
— Так, значит, тебе нравится этот план, а, Хоррис? Правда? Ты уверен, что все получится?
Хоррис упрямо стиснул зубы и встал посреди дороги, повернувшись лицом к Больши и мулу. Кулаки он упер в бока.
— Конечно, все получится! — провозгласил он. Больши фыркнул с нескрываемым презрением:
— Ну вот и прекрасно. Я все сказал. Какой мне смысл спорить с этим чудищем, этим вонючим Бурьяном, если ты собираешься только кивать и соглашаться с любой его глупой идейкой? Что мне остается делать, Хоррис? От тебя самого я тебя не спасу. В таком настроении ты никого не слушаешь. И уж конечно, не послушаешь меня. В конце концов я ведь всего-навсего твоя ручная птица.
Хоррис заскрипел зубами:
— Ручные животные обычно обожают своих хозяев, Больши. Когда, по-твоему, ты начнешь это делать? Когда?
— Наверное, когда у меня появится хозяин, которого стоит обожать!
Хоррис с шипением выдохнул воздух:
— Я в этом не виноват! Я вообще ни в чем таком не виноват! Бурьян здесь появился только из-за тебя! Это ведь ты первым его вызвал!
Больши щелкнул клювом:
— Если я правильно припоминаю, это ты произнес заклинание!
— Ты сказал мне, что говорить!
— А тебе не обязательно было меня слушаться! Хоррис швырнул на землю веревку, на которой вел мула. Его трясло. Под палящим солнцем было жарко — здесь, вдали от лесной тени, на сухой и пыльной дороге. На нем были грубые одежды — одежды просителя. И от них воняло потом. Он шел с полуночи, потому что Бурьян захотел, чтобы они оказались у ворот крепости перед самым заходом солнца сегодняшнего дня. Это было нужно для того, чтобы его впустили в замок на ночь. Он устал и проголодался (просителю не положено еды, а от этих отвратительных Лазурных друзей его тошнит). Терпение у него кончилось.
— Послушай, Больши. — Он старался говорить с птицей как можно спокойнее.
— Я не желаю больше с тобой спорить. У тебя была возможность что-нибудь сказать до этого момента — ты этого не сделал. Так что слушай меня. Все у нас получится, понял? Получится! Может, ты в это не веришь, и, может, я тоже, но если Бурьян говорит, что получится, значит, так оно и будет!
Он наклонился вперед, словно деревце под сильным ветром.
— Ты видел, насколько легко он избавился от Холидея? И Страбона с Ночною Мглой? Вот так, Больши! — Тут он картинно щелкнул пальцами. — Позволь сказать тебе, если ты сам не заметил, что у Бурьяна много волшебной силы. Теперь, когда нет короля, дракона и ведьмы, кто сможет с ним справиться? Вот почему все получится. И вот почему я не намерен задавать глупых вопросов!
Майна пристально на него посмотрела:
— Тебе следовало бы прислушаться к собственным словам, Хоррис. Было бы очень невредно. Вот так он избавился от Холидея, ведьмы и дракона, ну? — И он щелкнул клювом, передразнивая презрительный жест своего напарника. — А тебе не пришло в голову, что от тебя он избавится так же легко? То есть зачем мы ему вообще нужны? Ты себя об этом не спрашивал? Мы мальчики на побегушках, Хоррис, вот что мы такое! Мы суетимся и делаем то, что это чудище само сделать не может, но как только мы все сделаем… Что будет тогда? Если его так называемый план сработает, зачем мы будем нужны ему?
Хоррис Кью почувствовал, что у него вдруг оборвалось сердце. Может быть, Больши прав. Он все еще не забыл, как Холидея, ведьму и дракона затаскивало в Шкатулку Хитросплетений. Он все еще не забыл, как они пытались освободиться, исчезая в тумане. Когда он поднял Шкатулку, ему показалось, что он ощущает, как они бьются о стенки, словно попавшие в ловушку мотыльки. Интересно, что Бурьян сделал со Шкатулкой Хитросплетений после того, как Хоррис отнес ее в пещеру. А вдруг в ней осталось место для новых пленников?
Хоррис с трудом сглотнул.
