Глава 8
Было уже почти семь часов, когда пригородный поезд из Международного торгового центра прибыл, громыхая, на станцию Хобокен. Вагон, в котором ехал Тоцци, был битком набит. Масса портфелей из воловьей кожи, плащей от Барберри, очков в черепаховой оправе, ног, затянутых в колготки, втиснутых в белые кроссовки «Рибок», – и все это срывается с места и выходит именно на этой станции. Продвигаясь к турникету в густой толпе, Тоцци спрашивал себя, в самом ли деле Хобокен именно то, что ему нужно. Вместе со всей лавиной он поднялся наверх и пересек широкую булыжную мостовую. Оказавшись на другой стороне, он вдруг увидел свое отражение в витрине какого-то бара. Светло-серый костюм и черные итальянские мокасины казались слишком новыми, существовали как бы отдельно от него. Тоцци долго разглядывал себя и остался недоволен увиденным. Он ничем не выделялся из толпы. Возможно, это место все же как раз для него.
Он обещал даме из «Элизиан филдс риэлти», что придет в семь. Подумалось, что, возможно, следует начать присматривать себе другую квартиру: вряд ли ему сдадут ту, на Адамс-стрит, которую показывала миссис Карлсон. Нет у него ни жены, ни имущества. Тоцци прикинул, а не пойти ли в любом случае в пятницу на встречу с домовладельцем и не сказать ли ему, что супруга скоропостижно скончалась – опухоль в мозгу или что-нибудь в этом роде. Может, ему сдадут квартиру из сострадания. Но нет: это слишком глупо. Все на свете глупо донельзя.
Целый день он потратил на то, чтобы связать воедино «Фука смерти», ритуальные убийства и меч, но не получилось решительно ничего. Он уже забыл, как осточертевает целый день копаться в картотеке, прочитывать на компьютере различные варианты, часами увязывать факты со своей версией и, наконец, прийти к выводу: то, что тебе казалось блестящим озарением, на самом деле яйца выеденного не стоит. Тем глубоким разрезам на обоих телах не находилось никакого аналога в Национальном банке данных по преступлениям. Эксперты стояли на своем: разрезы нанесены одним ударом одного-единственного лезвия, а такой информации не содержалось ни в одном компьютере. Тоцци с самого начала не очень-то верил в это и до сих пор был настроен скептически. Разве такое в человеческих силах? Медики наверняка ошиблись.
Холодало. Ветер задувал все сильней. Тоцци сунул руки в карманы, подумал было: жаль, что не надел плащ, потом вспомнил, что плаща больше нет. Нужно покупать новый, Черт. Хороший был плащ.
Шагая по Вашингтон-стрит, он заметил смешные бумажные рожицы, приклеенные к окну нарядного итальянского ресторанчика. Прямо за дверью, на стойке, были выставлены самые разные сорта спагетти, а рядом, за стеклом охлаждаемой витрины, виднелись замороженные соусы. У них в семье спагетти назывались макаронами, а соусы – подливами. Не очень-то нравились ему эти новомодные гастрономы, где продавали помидоры, высушенные на солнце, и белые грибы. Он любил старые забегаловки на боковых улочках, где тебе дадут большой бутерброд с копченым мясом и свежим сыром, а сверху положат сладкий красный перец, и сыр в середке будет совсем мягкий; а еще ты там сможешь поставить десятку на лошадь, если только знаешь на какую. Признаться, он любил те же места, что и крутые ребята. Только он не был крутым. Он был федералом.
«Элизиан филдс риэлти», контора по сдаче недвижимости, располагалась в соседнем квартале. Тоцци шел быстро – он замерз и безумно желал поскорее оказаться под кровом. Но тут его взгляд упал на маленькое, написанное от руки объявление, прикрепленное к двери: ХОБОКЕНСКАЯ КООПЕРАТИВНАЯ ШКОЛА САМОЗАЩИТЫ. Внизу красовалась вереница японских или китайских иероглифов. Тоцци отошел к краю тротуара и посмотрел на окна второго этажа над цветочным магазином. Все они были ярко освещены. Можно было разглядеть движущиеся фигуры в белых одеждах. Тоцци вдруг подумал о тех трупах в машине и о смертельных ударах по шейным позвонкам. Он оглянулся на здание «Элизиан филдс риэлти». Это может подождать. Есть дела поважнее. Тоцци распахнул дверь и поднялся по лестнице.
В маленькой, обставленной дешевой мебелью приемной никого не оказалось, и Тоцци просунул голову в зал для тренировок. Он был просторный, почти по всей длине здания; потолок облупился, но лампы сияли вовсю. Голубые маты почти сплошь устилали деревянный пол. В зале находилось около дюжины человек – большей частью мужчины, четыре женщины, примерно равное количество белых, оранжевых, голубых и коричневых поясов. Они разбились на пары и отрабатывали прием, состоявший в том, чтобы отбросить нападающего, который подкрадывается сзади и душит за шею. Учитель – сенсей, вспомнилось Тоцци, – выглядел довольно миролюбиво: у него была густая рыжевато-каштановая борода, а волосы на лбу и висках начинали редеть. Он сновал среди пар, наблюдая за учениками, иных останавливая и исправляя ошибку. Поверх белой куртки он носил какую-то странную одежду, длинную складчатую, похожую на брюки-юбку. В Квантико, готовясь к службе в ФБР, Тоцци немного учился каратэ – правда, сокращенному варианту, приспособленному исключительно для полицейских нужд. И он помнил, что там сенсей отличался от других только черным поясом. Эти брюки-юбка – явно что-то новенькое.
Наблюдая, как сенсей занимается с классом, Тоцци скоро понял, что это не каратэ, разве что речь шла о какой-нибудь потаенной, эзотерической форме. И все равно сомнительно, совсем на каратэ не похоже. Ни подскоков, ни рубящих ударов. Все двигались спокойно, размеренно. В каждой паре, отрабатывающей прием, атакующий неизменно проигрывал – обычно его клали на обе лопатки или же он летел вниз головой на голубой мат. Коричневые и некоторые из синих поясов, казалось, затрачивали минимум усилий на то, чтобы отбросить противника. Все это казалось почти невероятным. Тоцци был заинтригован. Он прислонился к дверному косяку и смотрел до тех пор, пока сенсей не скомандовал отбой. Все пары остановились, противники поклонились друг другу, затем уселись в ряд перед учителем, по- восточному поджав ноги.
Тогда сенсей вызвал самого крупного парня в классе, чернокожего, огромного, как шкаф. Он вручил амбалу деревянный меч и по-японски назвал прием, который собирался демонстрировать. Они встали лицом к лицу, и верзила схватил меч обеими руками. Вдруг он занес меч над головой и бросился вперед, будто намереваясь разрубить сенсея пополам. Тоцци готов был поклясться, что удар придется сенсею прямо по черепу, но тот просто отступил в сторону, схватился за рукоятку меча, зажатого в огромных ручищах, качнул разок вверх и вниз – и швырнул амбала на пол вниз головой. Ну и ну! Пол в зале содрогнулся от падения. А сенсей стоял совершенно спокойно, держа в руке деревянный меч. Тоцци был потрясен. Как в кино о кунг-фу! Стоило чернокожему парню подняться на ноги, как сенсей снова вручил ему меч. Они повторяли прием снова и снова. Каждый раз верзила атаковал все с большим напором и каждый раз стукался о мат все с большей силой. Тоцци показалось даже, будто все это подстроено.
– Сёмэн ути кокю нагэ, – повторил сенсей. – Известен также как лобовой бросок. Теперь показываю с движением, – прибавил он, чуть улыбнувшись.
Сенсей кивнул своему партнеру, повернулся и бросился бежать. Черный верзила стремглав ринулся следом. Тоцци поразило то, что сенсей убегал, вместо того чтобы встретить противника лицом к лицу. Не приходилось сомневаться в том, что чернокожий амбал его догонит, учитывая, что ноги у парня были очень длинные. Сенсей, однако, бегал быстро, и верзила совсем запыхался, пока не приблизился на достаточное расстояние, чтобы нанести удар. Сенсей внезапно отпрянул в сторону. Амбал последовал за ним, но, когда оба снова оказались на середине мата, сенсей круто развернулся к нему. Меч обрушился со зловещим свистом. Сенсей отступил, схватился за рукоятку, чуть-чуть качнул – и злополучный верзила просто-таки взвился в воздух. Тоцци заморгал. На этот раз парень стукнулся о мат по-настоящему. И поднялся не сразу. Сенсей же стоял спокойно и прямо с мечом в руке.
Когда чернокожий парень оправился, сенсей опять вручил ему меч, и они медленно повторили прием, чтобы видны были все детали. Наконец сенсей и ученик встали на колени и поклонились друг другу.
– Сёмэн ути кокю нагэ, – еще раз сказал сенсей. – Встаньте в два ряда и тренируйтесь. Без движения, пожалуйста. – Кое-кто засмеялся.
Тоцци разбирало любопытство. Он никогда не видел ничего подобного. Все казалось подстроенным, но Тоцци чувствовал, что это не так. Он остался до конца занятия.
Когда урок закончился и ученики разбрелись, Тоцци подошел к сенсею, который как раз снял свои
