только по доброте сердечной. Но малышу Майки придется отвалить. А Джина, если она правильно воспитана (в чем Беллз почти не сомневался), ему еще от всего сердца спасибо скажет, что он спас ее непутевого братишку. Он был
Двое чернокожих медленно шли к двери. Тот, у кого было грязное лицо, все еще сжимал в руке пятерку, как умственно отсталый, который никак не может сообразить, что ее нужно положить в карман. И тут появился босс. Наконец-то.
— Эй, Беллз, Стенли, в чем дело?
Рэнди Слиповиц был очень тощий, с иссиня-черными волосами, густыми бровями и рубильником, выступающим на его лице, как парус. Он был немного похож на того парня в передвижном военном госпитале, который всегда надевал женскую одежду, чтобы его уволили из армии. Слиповиц дымил, как паровоз, и всегда носил модные рубашки и темные модные штаны, облепленные волосами. Это была его проблема. Даже скорее болезнь. Страсть к животным. В доме у него было полно приблудных собак и кошек, которых он подбирал где только мог. Дюжины две собак и Бог знает сколько кошек. Часто он возил парочку животных в машине, а в эту минуту он держал на руках маленького котенка, сонного, полосатого, не совсем малыша, но еще не подростка. Слиповиц почесывал его голову обратным концом сигареты, зажатой между пальцами, хотя тот и так уже спал, устроившись на его согнутом локте, головой вниз и свесив лапы.
Но проблема Рэнди Слиповица заключалась не только в любви к бездомным собакам и кошкам. Он обожал также лошадей. Каждый полдень без исключения он проводил на ипподроме, что-то выигрывая, но больше проигрывая, как почти всякий кретин, живущий только лошадьми. Он занял у Будды сто семьдесят пять кусков, чтобы купить эту мастерскую, но проводил здесь слишком мало времени, чтобы дело наладилось. Он, наверное, думал, что все устроится само собой и мастерская каким-то образом превратится в волшебную машину, штампующую деньги. Но так дела не делаются. Нельзя постоянно оставлять вместо себя помощника. Беллз видел, что крах неминуем. Слиповиц еще не задерживал платежей — пока, — но Беллз понимал, что дело идет именно к этому. Насколько он мог судить, мастерская ничего не стоила. Если Слип не отдаст деньги, Будда не захочет с ней связываться, так же как и Беллз. Поэтому-то Беллз сегодня здесь. Чтобы дать старине Рэнди небольшой финансовый совет и вернуть его на путь истинный, пока он с него не сбился окончательно.
Слиповиц затянулся сигаретой.
— Что случилось, Беллз? — Его глаза перебегали с Беллза на Живчика, потом на Майка и снова на Беллза. На Стенли он не смотрел. Делал вид, что того вообще тут нет. Никому не доставляло удовольствия видеть Стенли.
Беллз, улыбаясь, подошел к нему и погладил головку лениво раскинувшегося котенка.
— Какой симпатичный, Рэнди. Как его зовут?
— Я назвал его Панчо. Потому что у него в любое время дня сиеста. — Слиповиц глубоко затянулся. Глаза его перебегали с предмета на предмет.
Беллз взял у него котенка и обхватил его одной рукой, поглаживая шерстку на его брюшке.
— Слушай, Рэнди, у него соски. Какой же это Панчо? Это девочка.
— Знаю, знаю. Просто для меня она выглядит как Панчо. Понимаешь, что я хочу сказать?
Беллз улыбнулся:
— Да. Понимаю.
— Так что вас привело сюда, Беллз? Нужен новый глушитель?
Беллз покачал головой и почесал котенку шейку. Котенок зажмурился и потянулся, испытывая блаженство.
— Так все-таки... что случилось, Беллз?
Тоцци заметил, что руки Слиповица дрожат. Парень был смертельно напуган. Он продолжал сбрасывать на пол большим пальцем пепел с сигареты, даже когда никакого пепла на ней уже не осталось.
Беллз смотрел на котенка, продолжая почесывать его шейку:
— Как бегают лошадки, Рэнди? Тебе везет?
Слиповиц пожал плечами:
— Когда как. Ты знаешь, как это бывает. Есть хорошие дни, а есть и не очень... иногда. Ты же знаешь.
Тоцци не мог с точностью сказать, спит ли Панчо, но выглядел котенок именно так.
Беллз продолжал почесывать его шейку.
— Скажи мне вот что, Рэнди: как у тебя идут дела?
— Дела?
— Да. Сколько глушителей ты продаешь за день? Примерно.
— Целиком?
— Да.
— Ну, понимаешь, всю систему целиком продаешь нечасто. Обычно людям нужны только отдельные части. Трубки, конденсаторы, сам глушитель и все такое. Нечасто бывает, чтобы кому-то понадобилось заменить всю выхлопную систему.
— Интересно. И сколько машин у тебя проходит за день? Примерно.
Слиповиц взглянул сквозь плексигласовые панели двери в гараж. Кроме «БМВ» Беллза и его собственного «понтиака», на площадке перед мастерской не стояло ни одной машины. А это означало, что сегодня работы было не так уж много. Он с большой осторожностью поднес окурок ко рту, последний раз затянулся, затем бросил его на пол и затоптал.
— Да когда как, Беллз. День на день не приходится. Сегодня, видишь, почти ничего нет, но это естественно в это время года. Как только пойдет снег и погода испортится, тут места свободного не будет. Ты ведь знаешь, дороги тут посыпают солью. И машины быстро ржавеют. Да еще жидкая грязь — собирается в нишах колес и замерзает. Ты едешь, а куски замерзшей грязи откалываются и — раз — попадают в глушитель. Можешь протащить их так сотни две футов. Ты даже не представляешь, какой вред это наносит машине.
Беллз улыбался, глядя на котенка, такого спокойного и умиротворенного.
— Замерзшая грязь, говоришь? Так тебя этому учили на Луччших курсах по ремонту Луччших Глушителей? Где это было? В Канзасе?
— Нет, в Омахе.
Беллз взглянул на Слиповица и кивнул.
— Так когда ты открыл мастерскую? В апреле, так ведь?
— Да, в апреле.
— То есть зимой ты еще практически не работал, да?
— Нет, но...
— А сколько времени ты ходил на те курсы?
— Пять дней.
Беллз кивнул.
— А не считая того, чему ты там научился, сколько глушителей ты установил лично, Рэнди?
— О, довольно много, Беллз. Когда кто-то из ребят заболевает, я сам все делаю. Да, именно.
— Сколько глушителей, Рэнди? — Беллз не отводил от него взгляда.
Слиповиц не мог заставить себя посмотреть на него.
— Слушай, Беллз, кончай. Не знаю я. Если тебе нужны точные цифры, мне надо посмотреть в записях.
— Ясно.
Тоцци все это не нравилось. Он не знал точно, в чем тут дело, но, видимо, Беллз приехал за деньгами, не выплаченными в срок. Стенли стоял между Слиповицем и дверью, голова на бычьей шее запрокинута, глаза полуприкрыты.
Маленькая кошечка лениво распростерлась на согнутом локте Беллза, как переброшенный через руку мех. Беллз баюкал ее, как ребенка, покачивал, почесывал шейку, что-то приговаривая. Описывая круги,
