— И сколько женщин к вам обратилось? — задал вопрос Ди Астуриен.
— Девять, — мрачно отозвалась сестра Раймонди. — Девять! Значит, у двух третей женщин на этой планете нарушились биологические циклы — то ли дело в изменившейся силе тяжести, то ли в каких-то гормональных нарушениях. А поскольку все наши стандартные противозачаточные средства железно привязаны ко внутреннему циклу, мы никак не можем судить об их эффективности.
Насколько все это важно, Мак-Арану не надо было разъяснять. Нежданная волна беременностей была бы как нельзя более некстати — не говоря уже о том, что серьезно подорвала бы эмоциональный климат. Младенцы — и даже маленькие дети — не вынесли бы сверхсветового перелета; а после того как на перенаселенной Земле были приняты новые демографические законы и появились действительно надежные контрацептивы, аборты стали в общественном сознании чем-то совершенно немыслимым. Понятие «нежеланный ребенок» исчезло — контроль шел на уровне зачатия. Но будет ли у них здесь выбор?
— Вообще-то, — произнес Ди Астуриен, — на новых планетах женщины обычно стерильны первые несколько месяцев — в основном, из-за другой силы тяжести и состава атмосферы. Но не стоит слишком на это рассчитывать.
«Если Камилла беременна, — думал Мак-Аран, — теперь она меня просто возненавидит». Он представил себе, что их гипотетический ребенок может стать жертвой аборта, и по спине у него пробежал холодок.
— Что же нам делать, доктор? — очень серьезно спросил Юэн. — Не можем же мы потребовать с двухсот взрослых мужчин и женщин дать обет целомудрия!
— Разумеется, нет, — ответил Ди Астуриен. — С точки зрения психологического климата, это был бы наихудший выход. Надо обязательно предупредить всех, что мы больше не можем ручаться за эффективность наших противозачаточных средств.
— Понимаю… И притом немедленно.
— Сегодня вечером капитан созывает общее собрание, — подытожил Ди Астуриен, — и экипажа, и колонистов. Может быть, там и объявим нашу новость. — Он скривился. — Не могу сказать, что очень об этом мечтаю. Чувствую, большого энтузиазма она не вызовет. Как будто и без того забот мало!
Общее собрание проводилось под тентом полевого госпиталя; это оказалось единственное сооружение, достаточно большое, чтобы вместить и экипаж, и колонистов. В середине дня начали собираться облака; вечером уже моросил ледяной дождик, а над горами вспыхивали далекие зарницы. Джудит, Юэн, Мак-Аран и Мак-Леод устроились в первом ряду — на случай, если понадобится выступить с докладами об экспедиции. Камилла же предпочла появиться с капитаном Лейстером и остальными космофлотчиками; все они были в форменных мундирах, и Мак-Арану почудился в этом недобрый знак. С чего это им вдруг понадобилось так подчеркивать профессиональную солидарность?
Электрики соорудили небольшую трибуну и подключили простенький громкоговоритель — так, чтобы голос капитана, негромкий и хрипловатый, донесся до самых дальних уголков обширного помещения.
— Я созвал всех вас, а не только руководителей служб, — начал Лейстер, — чтобы на корню пресечь неизбежное в столь многочисленном коллективе, несмотря на самые строгие меры предосторожности, распространение всевозможных слухов и домыслов. Начну я с хороших новостей-г-которых, признаться, не больно-то много. Насколько удалось выяснить, здешние воздух и вода вполне для нас пригодны — по крайней мере, никаких болезнетворных эффектов не выявлено — а почва, вероятно, годится для выращивания земных культур, что позволит пополнять пищевые запасы в то время, что мы вынуждены оставаться здесь. Теперь новости похуже. Ущерб, причиненный аварией маршевым двигателям и астрогационному компьютеру, оказался гораздо более серьезным, чем предполагалось ранее, и надеяться на скорую починку не приходится. Хотя теоретическая возможность подняться в космос остается, с имеющимися в нашем распоряжении материалами и специалистами это практически нереально.
Он сделал паузу, и помещение наполнилось нервным гомоном; капитан поднял руку, требуя тишины.
— Я не хочу сказать, что наше положение безнадежно, однако ремонт корабля становится делом очень отдаленного будущего; делом, которое потребует существенных изменений всего нашего уклада и активного содействия всех до одного здесь присутствующих.
Повисла тишина. «Интересно, что бы это значило, — отстраненно подивился Мак-Аран, — что он все-таки хочет сказать — можно починить корабль или нельзя?»
— Вы можете подумать, будто я себе противоречу, — продолжил капитан. — Да, действительно, имеющихся у нас материалов недостаточно для ремонта. Но в нашем распоряжении имеется еще и знание — а также целая неисследованная планета, где мы наверняка сможем отыскать сырье и изготовить недостающие материалы.
Мак-Аран нахмурился, изо всех сил пытаясь вникнуть в сказанное; Лейстер тем временем пустился в подробные разъяснения.
— Многие ваши профессии, — он широко махнул рукой, имея в виду колонистов, — очень пригодились бы в обустроенной колонии, куда вы направлялись — но здесь совершенно бесполезны. Через день-другой начнет работать отдел кадров, и мы поточнее узнаем наш профессиональный состав; тогда тем из вас, кто зарегистрируются как фермеры или ремесленники, придется пройти переподготовку у наших инженеров и техников. Я требую поголовного содействия…
— Прошу прощения, капитан, — поднялся из задних рядов Морэй, — позвольте вопрос.
— Пожалуйста.
— Вы что, хотите сказать, будто мы, вот эти двести человек, в состоянии за пять или, там, десять лет развить технологическую культуру, способную построить — или отремонтировать — космический корабль? Что мы в состоянии отыскать необходимые металлы, добыть их, переработать и соорудить недостающую технику?
— Да, при содействии всех до единого присутствующих это в наших силах, — негромко подтвердил капитан. — Примерно за три — пять лет.
— Вы сошли с ума, — бесстрастно заявил Морэй. — Вы требуете, чтобы мы развили целую технологию!
— Что человек однажды уже сделал, он в состоянии повторить, — невозмутимо отозвался капитан. — В конце концов, мистер Морэй, напомню вам, что выбора у нас нет.
— Черта с два нет!
— Вы нарушаете регламент, — сухо произнес капитан. — Сядьте, пожалуйста.
— Еще чего! Если вы серьезно во все это верите, могу предположить только, что вы окончательно рехнулись. Или что мозг инженера или космонавта работает как-то совершенно по-другому, чем у любого нормального человека, и нам друг друга никогда не понять. Вы говорите, на это потребуется три — пять лет. Позвольте со всем уважением напомнить вам, что запасов пищи и медикаментов нам хватит на год — полтора. Позвольте также напомнить, что даже сейчас — в конце весны — климат здесь очень суров, и нам необходимы какие-то более серьезные жилища. Здешняя зима — учитывая, как сильно наклонена ось планеты — обещает морозы, какие ни одному землянину и не снились!
— Разве это не доказывает, что мы должны убраться отсюда как можно скорее?
— Нет, это доказывает, что мы как можно скорее должны отыскать надежные источники пищи и обустроить надежное жилье, — возразил Морэй. — Вот где необходимо поголовное содействие! Забудьте о корабле, капитан. Никуда он больше не полетит. Придите в себя. Мы колонисты, а не ученые. У нас есть все необходимое, чтобы здесь выжить… чтобы здесь поселиться. Но у нас ничего не получится, если половину сил тратить на какой-то безумный план вернуть к жизни вдребезги разбитый корабль!
Зал взорвался; перекрывая негодующие выкрики, капитан снова и снова призывал к тишине. Наконец стало тихо.
— Я требую голосования! — выкрикнул Морэй, и снова воцарился бедлам.
— Мистер Морэй, я отказываюсь даже рассматривать ваше предложение, — произнес капитан. — Это не тот вопрос, который решается голосованием. Позвольте вам напомнить, что в данный момент верховная власть на корабле принадлежит мне. Мне что, приказать вас арестовать?
— Как же, арестовать! — презрительно фыркнул Морэй. — Капитан, вы больше не в космосе. И не
