весьма забавных обстоятельствах, рисующих тогдашние придворные нравы. Троцкий стольник Мартин Огинский поймал в литовских лесах «чудо-юдо» - обросшего волосами с ног до головы мальчишку лет тринадцати, выросшего с медведями, и привез его для развлечения королевского двора. «Не знал этот мальчишка ни языка, ни обычаев человеческих, а только звериные», - пишет Пасек.
Загадочный гуманоид даже вызвал среди придворных научную дискуссию. Одни предполагали, что его, наверное, украла у людей медведица, когда он был совсем мал. Другие, напротив, утверждали, что медведица зачала этого урода «от мужского семени». А добрая королева Людвика решила покормить бедолагу шелухой от грушек. Он съел все «с великой охотой», а потом смачно сплюнул и… попал королеве прямо между глаз.
Ян- Казимир хотел перевести все в шутку -у него, действительно, было неплохое чувство юмора. Но его супруга как дама обидчивая расстроилась и «с фурией» убежала из-за стола. Королю ничего не оставалось, как предложить собравшимся выпить - раз уж вечерок не задался. А потом, когда все подгуляли, приказал Пасеку и Мазепе обняться: «Выбросьте из сердца - вы же оба виноваты»… «И так, - пишет старый забияка, - наступило согласие, и мы сели себе, и пили»…
К тому времени, когда Мазепа «всплыл» у Дорошенко, этот предприимчивый гетман успел стать турецкоподданным. Не удивительно. По словам автора «Истории Русов», «гетманство Дорошенко и воинство его не что иное было, как великая разбойничья шайка». В этой компании Мазепа и продолжил карьеру.
Дорошенко не раз посылал Мазепу с дипломатическими поручениями в Крым, к запорожцам и к левобережному гетману Самойловичу. Молодой дипломат познакомился с московским воеводой Ромодановским, вместо утраченных связей завел новые. Близость Мазепы к Дорошенко подтверждает его новый чин - ротмистр надворной хоругви, то есть начальник гетманской гвардии.
На службе у Дорошенко Мазепу поджидало и то приключение, которое в очередной раз круто повернуло его судьбу. В 1674 г. его направили послом в Крым, придав татарский эскорт и… несколько десятков пленных украинцев с Левобережья, которых Дорошенко отправил в подарок хану. По дороге в Крым, возле речки Ингул, отряд Мазепы подстерег кошевой Запорожской Сечи Сирко и захватил в плен.
Сирко часто менял политическую ориентацию, говоря «нужда закон меняет», но одно в нем было неизменно - животная ненависть к татарскому племени. Татары пугали его именем детей. По словам Gazette de France, он «даже во сне резал мусульман». К тому же сам он был родом с Левобережья, откуда Мазепа вел хану ясыр.
Дальнейшее кажется почти чудом - кровожадный Сирко, истинный «христианский фундаменталист», отпустил посланца своего заклятого врага Дорошенко, только что вместе с турками проделавшего опустошительную кампанию по Украине. Историки склонны думать, что решающую роль в этом сыграло ни с чем не сравнимое личное обаяние Мазепы, задурившего голову неграмотному степному атаману, за которого в документах «факсимиле» подмахивал писарь. Величко даже передает слова Сирко, будто бы сказанные запорожцам: «Не убивайте этого человека. Может, когда-нибудь он еще много добра сделает для нашей отчизны».
Как бы то ни было, но кошевой не убил Мазепу, а переслал его на Левобережье к Самойловичу - мазепиному знакомцу.
У Самойловича Мазепу приняли с распростертыми объятиями. Наверное, его оценили как профессионала - за образованность и знание придворного этикета. Другого такого тертого калача, успевшего побывать не только в Диком Поле, но, по его уверениям, даже на приеме у Людовика XIV, в тогдашней Украине точно не было.
Самойлович тоже заводил себе что-то наподобие двора. Он назначил Мазепу воспитателем своих сыновей - впустил в семью. Правда, московское правительство, узнав, что бывший ротмистр с педагогическими наклонностями объявился в подвластных пределах, тут же потребовало его выдачи. Самойлович, посылая Мазепу в Москву, просил не наказывать его за службу у Дорошенко и поскорее вернуть в Украину, так как он тут очень необходим.
Впрочем, Иван Степанович и сам был не промах. Он произвел наилучшее впечатление на московские правительственные круги. На допросе в Малороссийском приказе сумел убедить всех в личной склонности к России и постарался, как мог, оправдаться за службу у Дорошенко. Его допустили к царю Алексею Михайловичу, выдали государево жалование и отпустили. Еще и снабдили на дорогу письмами к Дорошенко с призывом переходить на «нашу» сторону.
И ведь что забавно! Мы даже не знаем, что случилось с захваченными вместе с Мазепой спутниками! Продали их? Подарили? Разослали по запорожским зимовьям? Продолжение же мазепиных приключений известно в мельчайших подробностях. Воистину История решила, что перед ней ценный человеческий материал!
В 1682 году Самойлович сделал нашего героя генеральным есаулом. В казачьей иерархии это был один из важнейших рангов. Есаул командовал сердюками - наемными полками, которыми к тому времени уже обзавелись гетманы. А это было самое боеспособное войско в Украине. Сердюков, служивших за жалование, не отвлекали для сенокоса. Конечно, во главе их нужно было держать верного человека!
Днепр Мазепа пересек, как пишет Величко, только в той одежонке, в которой его поймал в степи Сирко. Поначалу ему достался лишь хутор, подаренный гетманом. Но вскоре Мазепа разбогател на спекуляции водкой.
Как раз в это время в Москве распробовали «черкасское вино» - «черкасами» там называли украинцев. Водка эта была невысока качеством, зато дешева и ароматизирована травами, забивавшими сивушный дух. Первый капитал Мазепа и сколотил на торговле этим пойлом. Простым людям ввозить его в Москву было запрещено. Но один закон для простых, другой - для чиновных. Первые, конечно, экономические вредители. Вторые - коммерсанты, приносящие пользу обществу. Поэтому занятие, которому всей душой предался Мазепа, Александр Оглоблин совершенно справедливо называет «крупными торговыми операциями». Московские связи помогли и тут.
Жизнь налаживалась. Но плох тот казак, даже самогонщик, который не мечтает о гетманской булаве. Мазепа был хорошим казаком. Он мечтал. Мечтать пришлось долгих 13 лет. Наконец случай представился.
Самойлович оказался лояльным к царскому правительству гетманом. Но погорел на Крымском походе. Причем в самом деле не обошлось без огня - вместе с Самойловичем сгорело и все Дикое Поле.
В 1686 г. перемирие между Россией и Польшей, длившееся девятнадцать лет, увенчалось Вечным Миром. Вчерашние враги заключили друг друга в объятия, подтвердили раздел Украины по Днепру, и обратились против общих врагов - Турции и хана. В начале следующего года большое московско-украинское войско во главе с Василием Голицыным побрело в Крым. В случае удачи замышлялось полное покорение разбойного гнезда.
Страдая от недостатка воды, армия дошла до реки Конской, и увидела выжженную степь. Попытались прорваться через пожарища, но только погубили обозных быков. Пришлось возвращаться. Неудачу похода возложили на Ивана Самойловича. Часть старшины принесла Голицыну челобитную, в которой утверждалось, что степь жгли казаки по приказу гетмана. В ней же перечислялись обиды, нанесенные старшине гетманскими сынами, поставленных полковниками, поборы, утеснения и содержалась просьба переменить гетмана. Донос пришелся в масть. Гетмана на ночь окружили «доброй сторожей», а утром арестовали и, надавав по морде, выдали в московский лагерь.
Оттуда беднягу с толпой родни запроторили аж в Сибирь, а сыну его Григорию, воспитаннику Ивана Степановича, отрубили голову. Новым же гетманом избрали Мазепу.
Участие его в этой интриге обычно или стыдливо замалчивается, или считается недоказанным. Автор «Истории Русов», правда, утверждает, что «страшное судилище над Самойловичами и так слабые на них доказательства воздвигнуты тайным ковом асаула генерального Ивана Степановича Мазепы, искавшего давно гетманского достоинства». Но свою книгу аноним писал на рубеже XVII - XIX веков. Нет ли более ранних свидетельств?
Есть! Автор «Летописи Самовидца», современник событий, перечисляя составителей челобитной, называет «обозного, асаула и писаря войскового». Обозным был тогда Василий Борковский, писарем - Василий Кочубей, а «асаулом» - Иван Степанович Мазепа. Утверждение Самовидца тем более внушает
