Мысли текли, как кровь из раны, цепляясь друг за дружку и перекликаясь.
Шорох простыней.
Шаги.
Послышался звук открываемой бутылки и плеск наполняемого бокала.
— Хочешь? — Анубису.
Он слабо мотнул головой, не сводя с нее пристального взгляда желтых миндалевидных глаз. Бетси равнодушно дернула плечом и залпом выпила содержимое.
Холодный огонь.
— Яду мне, яду, — процитировала шепотом девушка и присела на край кровати.
Сжалось сердце, заломило виски.
— О Господи… — задохнулась она. — Что же я скажу Гору?!
И горько расплакалась.
— Знаешь, — всхлип, — я ведь могу жить дальше. Алекс был мне хорошим учителем. Фактически он сделал меня такой, какая я сейчас есть. Он ни на минуту не давал мне расслабиться. Он гнал меня своими язвительными статьями дальше, к следующей вершине, к еще большей славе. А теперь… Мы же ведь все когда-то умрем, — полувопросительно, — только сердце ноет…
Песиголовец присел рядом, на самый краешек кровати, и привлек к себе Бетси.
— Если бы я не была такой эгоисткой, наверняка бы профессор был бы сейчас жив… Почему я была так легкомысленна?! Я же ведь знала, что на него покушались! — почти срываясь на крик.
Хентиаменти посильнее прижал ее к себе.
Снова тишина.
Скоро начнется рассвет.
Элизабет стала забываться в спасительной дреме.
— Девочка, что я могу для тебя сделать? — тихо, с заботой спросил владыка Расетау.
Она устало открыла глаза и сказала:
— Верни его…
Древний бог прищурился, словно всматриваясь в одному ему известные дали…
Свет…
Неслышный полет над зелеными холмами Англии… Лица— белые тени… Молодая женщина, похожая на его мать, с венцом на голове и скипетром в руках…
— Дедушка, хочешь я научу тебя считать? — улыбается.
Нет, на самом деле — это Джейн. Она стоит между двумя белыми столбами света, белое платье бьется в истерике от ветра. Ее руки — врата, глаза — строгий суд древних богов.
— Папа, стань на мое место, — кричит сильным глубоким голосом сквозь яростные порывы воздуха, — стань молнией, пусти стрелу тоски своей выше себя!
Вспышка…
Ночь в пустыне. Догорающий костер. Звенящее шуршание песка.
Убогий старец с тусклым фонарем и древним посохом оборачивается… Гор хитро улыбнулся и подмигнул. Сделал шаг и исчез…
Туман… Звонко падают капли воды…
Это стук копыт… Рыцарь в черных доспехах… Дыхание моря срывает капюшон его плаща…
Если бы можно было закрыть глаза… Но их нет… Есть только Смерть в черных доспехах…
— Дедушка! — требовательно зовет внук.
Оборачивается…
Много солнца… но заслоняться от него не хочется… Его кипящее золото льется на мальчика и девочку, держащихся за руки… А за ними бесконечное поле подсолнухов и огромное, заслоняющее весь мир рыжее солнце…
— Дедушка. — Внучка взяла его руку и мягко потащила за собой. — Пойдем, пора учиться считать…
Шейх, заложив руки за спину, молча стоял на восточной веранде. Занимался рассвет. Фиолетово- розовая дымка вот-вот должна была отпустить жаркое солнце Египта. Кирпичный “Марсам” в этом свете приобрел цвет розового мрамора.
Над Нилом стоял утренний миг прохлады и свежести. Скоро заплачет муэдзин, и город снова проснется. Откроются магазины, проснутся туристы, жизнь пойдет-своим чередом, и никто не заметит того, что какой-то профессор какого-то университета сегодня не пойдет на работу и не выпьет свою утреннюю чашку кофе. Только это дрянное воронье — репортеры топтались и галдели у его отеля всю ночь. Эти шакалы даже пытались взять интервью у него самого.
Под внешней маской спокойствия Хусейн умело скрывал гнев, равный по силе ядерному взрыву. Еще бы! В его доме убили гостя. Неслыханная дерзость! Попрание всех законов предков! Позор! Попросту самоубийство. Нужно иметь куриные мозги, чтобы думать, что можно скрыться в маленьком Египте от руки такого человека. Это даже не личное дело, это нечто большее. Месть, возведенная в степень “п”.
Его люди не спали сегодня всю ночь. Они сбились с ног, отрабатывая все варианты поиска убийцы. И их рвение было вознаграждено. Опережая на несколько шагов луксорскую полицию, они нашли того самого торговца, любителя сладенького. Охрана совершила почти подвиг, переправляя бессознательное тело Абдула в тайные подвалы при доме шейха так, чтобы не заметила ни полиция, ни репортеры. Однако много информации он дать не смог.
Исходя из полученных сведений, Абдул был игрушкой в чужих руках. Он совершенно не помнил, что делал вчера целый день. И был очень удивлен, что из-за его действий погиб человек. Как очутился в его руках смертоносный конверт, откуда он знал, что его нужно 'передать именно Енски, Абдул не знал. Последнее его воспоминание относилось к вечеру предыдущего дня, когда он познакомился в дешевом ресторанчике с очень соблазнительной женщиной, у которой были весьма своеобразные глаза. И еще кто-то хотел купить у него крупную партию героина. Но кто, сколько, где? Амнезия.
И сейчас старый Абд эр-Махмуд стоял и раздумывал: отдать Абдула на растерзание полиции или же пригласить специалиста, который вывернет его мозги наизнанку, но добудет информацию о таинственном хозяине. Хусейн сделал знак рукой. За его спиной неслышно образовалась прислуга. Шейх тихо приказал:
— Рабочим копать без отдыха. В течение двух дней раскопки должны быть окончены. — Он немного помолчал, а потом продолжил: — Немедленно начать поиски женщины. Абдула сдать в полицию.
Слуга молча растворился в тени дома.
Над горизонтом показался краешек солнечного диска. Его свет властно разорвал заспанное темно- лазоревое небо.
Бетси вздрогнула во сне и проснулась. Ужасно болела голова. Несколько секунд до того, как вернулась память, девушка находилась в блаженном забытье, но как только очнулась, то словно осунулась. Тяжело поднялась с кровати и пошла умываться. Вчерашний пеньюар был содран с абсолютным равнодушием, как глупый непутевый свидетель трагедии. Холодная вода слегка освежила, но боль не отступила.
“Надо выпить таблетку”, — подумала она и достала из шкафчика две капсулы.
Допивала лекарство уже одеваясь. Сделав последний глоток, сказала, обращаясь к лежащему у кровати Ану-бису:
— Вставай. Нам нужно срочно сделать одно дело. Хентиаменти, жмурясь, вопросительно глянул на нее. Какого, дескать, рожна в такую рань?
— Надо забрать кошку профессора. Порывшись в дамской сумочке, Элизабет вытащила солнцезащитные очки и плотно надела их.
— Вот теперь лучше, — сказала, обращаясь к своему отражению в зеркале.
Они не стали спускаться на лифте, а легко сбежали по ступенькам вниз. Как только Бетси появилась в холле гостиницы, на нее тут же набросились репортеры, наставив фиолетовые объективы видеокамер и ослепив ее вспышками фотоаппаратов. Перебивая друг друга, “рыцари пера” загалдели, как вороны:
