насмотрелись, удивительного тут нет ничего, в общем-то, – мало ли какого полета москали могли пожаловать в незалежную…
Когда Мазур в толпе прибывших благополучно спустился по трапу и направил было стопы к ожидающему пассажиров автобусу, над самым его ухом раздалось негромкое: 'Кирилл Степанович?'
Голос был женский, подчеркнуто вежливый, с едва заметным хохляцким акцентом.
Ага, вот и комитет по торжественной встрече высокого гостя нарисовался…
Оглянувшись, Мазур узрел черноволосую дивчину лет двадцати пяти, в брючном сером костюмчике и белой открытой блузке. Симпатичную, между прочим. Быстро окинул ее профессиональным взглядом. Безоружна. Если пиджачок что и топорщило, то отнюдь не кобура – пиджак сидел как влитой… Ну, если не считать небольших выпуклостей спереди. Выпуклостей весьма аппетитных, следовало признать. Но все равно он машинально сдвинулся немного левее, совсем чуть-чуть, якобы для того, чтобы солнце не било в глаза, а на самом деле – дабы заработать несколько дополнительных мгновений, если девица решит выхватить откуда-нибудь ствол и начнет разворачиваться в его сторону.
Хотя – бред, конечно, если поразмыслить. Кто ж начнет пальбу в таком месте… Но вот что любопытно: кем же является эта подружка, если ее пускают на летное поле? Или точнее: кому она служит?..
– Кирилл Степанович? – повторила она, обнажая белоснежные зубы в дежурной улыбке.
– Допустим, – ответствовал Мазур.
– Кирилл Степанович, мне велено встретить вас и препроводить в отель. Ваш багаж доставят следом. Машина ждет, прошу! По всем вопросам и пожеланиям можете обращаться прямо ко мне – меня зовут Оксана.
Она достала из кармашка золотисто-голубую визитку с одним-единственным словом 'Оксана' и одним-единственным номером мобильного телефона под ним. Ни названия организации, ни логотипа, ни каких-либо прочих сведений на прямоугольной картонке не наблюдалось.
Мазур секунду размышлял, вертя визитку в пальцах, потом небрежно сунул ее в карман и милостиво кивнул:
– Ну, раз велено, то препровождайте… Оксана.
И преспокойненько, как будто его 'ежеденно' встречают возле самого трапа в различных аэропортах, двинулся в сторону аэровокзала, думая на ходу: 'Нет, подставы никакой тут быть не может, не так бы все происходило, хлопец один, держится ровно… Скорее всего, приглашающая сторона озаботилась. А что, приятно, черт побери! Интересно, на чем мы поедем? Не на такси же?'
– Э… Кирилл Степанович, нам вообще-то сюда.
Мазур обернулся, чуть сбился с шага, но лицо сумел сохранить.
Оксана, дипломатично отставая, указала на одну из поданных к трапу машин, светло-бежевую 'тойоту' представительского класса, а потом открыла заднюю ее, красавицы, дверцу. Краем глаза Мазур перехватил оценивающие взгляды некоторых пассажиров бизнес-класса, спускавшихся следом. И, шевельнув бровью, прошествовал к машине, уселся на прохладное кожаное сиденье. Мягко закрыв за ним дверцу, Оксана угнездилась за рулем, и чудо японского автомобилестроения с тихим шелестом покрышек устремилось по бетонке к выезду с летного поля…
Мазур многое повидал в жизни, но вот чтоб так, прямо к трапу самолета ему подавали машину? Такого на его памяти еще не случалось… Машина миновала шлагбаум на выезде с летного поля. Чуть сбавив скорость, покрутилась по территории аэропорта, выехала на пустое в этот ранний утренний час шоссе и понеслась в сторону города. Водила Оксана мастерски, стоит признать.
– Далеко ехать? – деловито поинтересовался Мазур, хотя больше всего на свете ему хотелось спросить: 'А куда мы, собственно, едем и, главное, за каким лядом?'
– До отеля примерно двенадцать километров, дороги в этот час загружены не сильно, так что доедем быстро, Кирилл Степанович, – не отрывая взгляд от дороги, ответила Оксана.
Отель? Ну-ну. Исчерпывающе.
Откинувшись на сиденье и опустив веки, Мазур постарался расслабиться. Радио приглушенно- усыпляюще играло что-то классическое, кажется, из Сен-Санса. Машин на шоссе и в самом деле было мало, так что вскоре они въехали собственно в Одессу, и Оксана сбавила скорость. Мазур, открыв глаза, смотрел на город, в котором, в ранешнее время, ему доводилось бывать не так уж и редко, и который изменился, как и все города постсоветского пространства, – но все же, все же…
Свернули на Приморский бульвар, прямо под 'кирпич', и остановились у входа в трехэтажное здание с фасадом в духе итальянского ренессанса. Оксана, обернувшись, сказала деловито:
– Ну вот, Кирилл Степанович, мы на месте. Отдыхайте пока, а вечером я за вами заеду. В восемь часов. Идет?
Мазур наклонился, прочитал название над входом – готель 'Лондоньски', – и в ту же секунду этот самый вход – а точнее, толстая плита цельного матового стекла – распахнулась. На солнце вышел молодец в униформе, степенно спустился к машине и с таким видом, будто лично он является султаном Брунея, который лично встречает князя Монако, ручонкой в белоснежной перчатке открыл дверь со стороны Мазура.
Ага, это и есть готель, надо понимать…
Мазур молча кивнул Оксане, выбрался из салона и следом за чопорным, как киношный аглицкий мажордом, швейцаром поднялся в гостиницу. В голове плескалось: 'В таких случаях принято давать чаевые … Вот же блин, а сколько давать-то? У меня и денег ихних нет, что тут у них, гривны? Ладно, десять баксов дам, все равно меньше нема… Не рубли ж ему совать…'
Предупредительно придержав двери, молодец отработано изящным жестом указал Мазуру на стойку портье:
– Прошу сюда.
Мазур, сунув денежку в ненавязчиво протянутую руку, прошествовал к ресепшен, за стойкой которого уже чуть ли не с распахнутыми объятиями улыбался ему импозантный мужчина средних лет в форменном костюме с бейджиком.
– Пан Мазур? – утвердительно спросил он.
– Он самый, – проворчал Мазур доставая паспорт и прикидывая: то ли надо и этому на чай давать, то ли сие не принято? Вроде, не принято. Эх, позабыл товарищ адмирал подобные нюансы в общении с обслуживающим персоналом нижайшего звена, знаете ли…
– Ждем вас, ждем! – с непередаваемой смесью раболепия и гордости за готель 'Лондоньски' заметил портье. – Номер заказан, люкс, на третьем этаже, балкон, си-сайт на гавань и порт! Кстати, в нашей гостинице известные писатели останавливались – Бунин, Куприн, Чехов! Да и сейчас известные люди останавливаются…
Портье, в общем, заливался соловьем. А Мазур терпеливо слушал. Попутно портье подсунул Мазуру бумажку, и пан адмирал поставил закорюку напротив своей фамилии. Портье расплылся в совсем уж широченной улыбке; сразу было видно, что большего счастья в жизни, как лицезреть такого гостя у него не было и не будет всю ближайшую пятилетку. Напоследок портье поведал, что здание, в котором размещается гостиница, является памятником архитектуры. И поинтересовался – не вызвать ли коридорного, дабы пана Мазура препроводили в его номер. Пан Мазур изволил дать добро.
Коридорному тоже, после того, как тот показал номер, проверил полотенца, наличие банного халата и прочей фигни, пришлось сунуть в лапу… И наконец Мазур остался один. Отправил SMS супруге – мол, прибыл, все в порядке, как у тебя? Получил обнадеживающий ответ от няни детеныша, освежился, переоделся и отправился на променад – благо времени до восьми еще было предостаточно.
На знаменитом Приморском бульваре Мазур малость притормозил, раздумывая: а куда, собственно, податься. Несмотря на довольно ранний для курортного города час – всего-то одиннадцать утра – по бульвару туда-сюда фланировали отдыхающие, коих от аборигенов можно было запросто отличить и одеждой, и выражением лиц, и громкими разговорами.
Мазур закурил, повернулся лицом к отелю, еще раз полюбовался на помпезный фасад и неторопливо направился, вопреки известной поговорке, направо, в сторону памятника Дюку – тем более идти было всего-то ничего. По пути углядел обменный пункт и наконец-таки стал обладателем украинской валюты – в количестве пяти тысяч гривен.
