Мазур воззрился на инспектора со страдальческим, как он надеялся, выражением лица:
– Извините, но я решительно не понимаю...
– Сержант, не перегибайте палку, – равнодушно бросил инспектор, не оборачиваясь. – У нас пока что нет претензий к мистеру Марчичу... Из чего отнюдь не вытекает, что их не возникнет в дальнейшем...
Лаврик нейтральным тоном сообщил из своего угла:
– Вообще-то толковый адвокат вполне может посчитать такое заявление угрозой...
Обрадованный сержант покинул свой пост за креслом шефа, бесшумной кошачьей походкой, неожиданной для такой громады, приблизился к Лаврику и грозно навис над ним:
– А ты что, парень, из законников?
– Где там, – сказал Лаврик. – Я просто занимаюсь организационными вопросами, если вы понимаете, что я имею в виду...
– Понимаю, – сказал сержант, грозно сопя. – Бумагами шуршишь, ага... Как мне жизненный опыт диктует, таким вот бумажным крысам за решеткой особенно тяжело...
Вид у него был по-настоящему жуткий – но вряд ли он мог всерьез испугать товарища Самарина с его обширным личным кладбищем...
– Сержант, – без выражения произнес инспектор. – Бросьте, что вы, как маленький... Итак, мистер Марчич... – определенно колеблясь, он покачал в воздухе стопкой бумаг, но, в конце концов, все же протянул их Мазуру. – Инцидент, думаю, следует считать исчерпанным, полиция не имеет к вам претензий... Но я все же остаюсь при своем убеждении: эта история выглядит несколько странно. Почему именно вам бросили во двор взрывчатку?
– Хотел бы я и сам это знать, – сказал Мазур искренне. – Послушайте... – добавил он с таким видом, словно его осенило. – А если всему виной – «проклятая гасиенда»? – он покосился в окно, выходившее как раз на темный холм с темным особняком на вершине. – Мало ли в какой форме могут выражаться проказы тех, кто там, как меня уверяли, обитает...
– Вы серьезно?
– Кто его знает, – сказал Мазур. – Я такого наслушался...
– Подобные проказы, даже если вы и правы, полиции не подвластны, – сухо сказал инспектор. – Всего хорошего, господа...
Он величественно кивнул и вышел, прямой, как рельс, зажимая в зубах трубку – неплохая имитация Шерлока Холмса, по крайней мере, внешне. Следом, тяжко переваливаясь, направился сержант – вовсе уж ублюдочная пародия на доктора Ватсона. «Сейчас погрозит кулаком на прощанье», – подумал Мазур. И ошибся ненамного – Де ла Вега обернулся в дверях и грозно покачал указательным пальцем, причем в его глазах читалось: «Всех посажу, один останусь». Часовой с облегчением покинул свой не нужный никому пост, и троица полицейских гусиной вереницей направилась к оставленному неподалеку открытому джипу.
Тут только соседи стали разбредаться, окончательно убедившись, что ничего интересного более не предвидится. Судя по опасливым взглядам, которые иные бросали в сторону «проклятой гасиенды», версию взрыва, выдуманную Мазуром шутки ради, некоторые вполне готовы были принять всерьез...
Мазур так и стоял в дверном проеме, задумчиво глядя на темную улицу. Лаврик появился рядом, протянул:
– Колоритная парочка...
– А ты чего лез на рожон? – сердито спросил Мазур. – Самое время было про адвокатов ввернуть...
– Изучал их реакции, – серьезно сказал Лаврик. – Это, знаешь ли, странно.
– Что именно?
– Их настрой, – сказал Лаврик. – Все выглядело так, словно оба с самого начала подозревают нас во всех мыслимых грехах. А это неправильно. Насквозь неправильно. Обычно полиция в таких вот странах ведет себя иначе. Любой приезжий с твердой валютой в кармане – поилец и кормилец, в том числе и кладоискатель вроде тебя: ты ж им кучу денег за лицензии заплатил и еще заплатишь... Кормильцу обычно хамят и угрожают лишь в том случае, когда против него есть твердые улики или серьезные подозрения. А эти два клоуна с самого начала клыками щелкали, разве что один потише, а другой погромче. Неправильно...
– И что ты этим хочешь сказать?
– Сам не знаю пока, – сказал Лаврик. – Одно могу определить совершенно точно: если они до этого мало что о нас знали, то теперь, перерыв бумаги и паспорта, знают гораздо больше.
– Полагаешь, ради этого и затеяно? Но ведь они – вроде бы настоящие полицейские. Кто мешал посмотреть дубликаты в соответствующих конторах?
– Родной, я тебе не Штирлиц, – сказал Лаврик. – Поживем – увидим, к чему все эти сюрпризы...
Глава четвертая
Сюрпризы и знакомства
Частый металлический звон пронизал воду, когда они уже проплыли половину расстояния до того места, где стояла «Черепаха» – от очередного объекта, на который отреагировала электроника, показав металлический объект немалых размеров, покоящийся на глубине четырнадцати с лишним метров. Вот только при ближайшем изучении этот объект оказался очередной пустышкой – мятый и ржавый бак, смахивавший на автоцистерну, неведомо как попавшую в пучины...
Махнув остальным, Мазур наддал, ожесточенно колыша ластами. Частый и долгий звон был сигналом тревоги, свидетельствовавшим, что наверху образовалась нештатная ситуация. Издавало его самое примитивное устройство из двух крышек от кастрюль, соответствующим образом закрепленных на длинном лине – этого вполне достаточно, техническая сложность ни к чему, лишь бы звук был достаточно громким...
Положив руку на рукоять ножа, Мазур вертикально шел к поверхности. Над головой у него уже маячил темный овал – днище «Ла Тортуги», – но за кормой возникло нечто новое, что-то вроде огромного кома водорослей или мотка веревок, свободно свисавших в районе винта. А ведь, пожалуй, это...
Он свернул с вертикальной траектории. Подплыл к этому слегка колыхавшемуся, просвечивающему кому. Хватило одного взгляда. Тронув рукой крупные ячейки – положительно, капроновые, – потянул. Затейливо выругался про себя. «Черепаху» угораздило запутаться винтом в самой обыкновенной рыбацкой сети... Стоп, стоп, но откуда тут, в открытом море, рыбаки? За всю неделю они ни разу не попадались у Безымянного, а там, где кто-то из местных и забрасывал невод в синее море, он непременно, как и полагается, обозначал его «махалками» – поплавками с длинными палками и кусками яркой материи...
Мазур пошел к поверхности, готовый к любым неожиданностям. Викинг, получив недвусмысленный жест в качестве приказа, зашел с другого борта – мало ли что...
Однако на палубе «Черепахи» не обнаружилось никаких агрессоров, там были только свои. Пеший-Леший, качая головой и тихо матерясь, перевесился через борт на корме, разглядывая опутавшую винт сеть; Крошка Паша и Лаврик, наоборот, уставились в направлении Безымянного.
– Что у вас тут? – спросил Мазур, освобождаясь от баллонов и прочего. – На минуту нельзя оставить...
И тут же осекся – лица у них были чересчур серьезные для простой досадной случайности...
– Два катера, – сказал Лаврик, нехорошо щурясь. – Появились откуда-то из-за острова, со стороны рифов, прошли впритык, и с одного бросили сеть, да так ловко, падлы, что винт моментально намотал ее чуть ли не целиком. Паша как раз, согласно твоему приказу, менял точку... Человек восемь. Оружия я не заметил, на виду, во всяком случае, не держали...
Мазур посмотрел в ту сторону. Остров Безымянный, необитаемый и, по большому счету, никому не нужный – клад там не спрячешь, сплошной камень, – оставался на первый взгляд нетронутым кусочком
