Чингисхан. Неизвестная Азия

сделанные между каждыми семьюдесятью локтями дорожки вели к ступеням спиральной лестницы, по которой можно было подняться на самый верх башни; отсюда открывается пространство на протяжении двадцати миль, так как страна вокруг обширная и плоская; но небесный огонь, упавший на эту башню, разрушил ее до основания».

Далее Вениамин отправляется в персидский Хузестан, он же древний Елам – и там обнаруживает еще один «невероятно древний» памятник архитектуры: «Там среди развалин видны еще остатки древнего столичного города Шушана (Суз), с дворцом царя Артаксеркса, большим и красивым зданием древних времен».

Последний из трех царей по имени Артаксеркс, как уверяет нас «правильная» история, умер в четвертом веке до Рождества Христова. Снова та самая невероятная, поразительная сохранность здания, какой в жизни не бывает. Ведь, как явствует из текста, дворец подвергся разрушительному влиянию времени, но еще вполне можно определить, что он «большой и красивый» – это через полторы тысячи лет? Позвольте усомниться. «Тысячу» лет наверняка имеет смысл заменить на «сотню».

Разумеется, книга Вениамина не избежала «правильных» комментариев историков, как это принято. Эти комментарии, как и следовало ожидать, вновь вызывают тягостное недоумение. Вот, скажем, Вениамин, будучи в Багдаде, узнал имя тамошнего калифа – Аббасид Ахмед. Бдительный историк тут же поправляет: «На самом деле Вениамин мог застать либо халифа Мустанджида (1160-1170), либо халифа Мустади (1170-1180)…

Осознаете? Вениамин сам был в Багдаде и самолично интересовался у его жителей, как зовут их государя. Живущий более чем восемьсот лет спустя историк тех времен, разумеется, не застал – но он «знает лучше»…

А Вениамин, кстати, продолжая путешествовать по Персии, ненароком оказывается в «древней» Мидии, которой уже полторы тысячи лет как не положено существовать – согласно скалигеровской хронологии, – а «древняя Мидия» тем не менее нахально существует в XII веке от Рождества Христова…

Буквально через несколько лет после смерти Вениамина по тем же примерно местам путешествовал еще один еврейский книжник, раби Петахия из немецкого Регенсбурга. Что интересно, его «Странствие раби Петахии Регенсбургского» опять-таки насыщено «еретическими» с точки зрения скалигеровщины деталями.

Точно так же, как его предшественник, Петахия без всякой машины времени оказался в «древней» Ассирии. И подробно описал, что же произошло со «старой» Ниневией: судя по описанию, не было никакого нашествия врагов, а попросту произошла некая экологическая катастрофа довольно скромных, впрочем, масштабов – «вся ниневийская земля черна, как смола, и лучшее место Ниневии, где был центр города, превратилось, подобно Содому, в пустыню, так что там нет ни травы, ни растения». А жители, перейдя на другой берег реки, просто-напросто построили там новый город.

Как и Вениамин, Петахия преспокойно путешествует по «древним» Вавилонии (со столицей в Багдаде, так что Багдадский халифат и «древняя Вавилония», выходит, одно и то же), Ассирии и Мидии. Посещает гробницу Иезекииля, «великолепный и обширный дворец», который, кроме евреев, посещает всякий мусульманин, отправляющийся в Мекку. Находит многие из упомянутых Вениамином могил – а также гробницу Иисуса Навина…

Особо следует подчеркнуть, что путешественники-книжники – не какое-то досадное исключение из правил. И Вениамин, и Петахия держатся в русле географическо-исторических представлений своего времени. Скалигеровская хронология-география-история полностью утвердилась лишь к концу восемнадцатого столетия – а до того повсеместно в ходу были совершенно другие представления о хронологии и географии. Практически все, а не «отдельные невежды, одержимые анахронизмами», писали нечто абсолютно противоречащее нынешним представлениям. «Древняя Мидия» была всего-навсего частью Персии -именно в таком качестве она фигурирует на картах первой половины восемнадцатого века. Столь же «древняя» Парфия, якобы исчезнувшая за несколько столетий до Рождества Христова, как реальная страна присутствует на множестве карт – например, на карте мира Бернарда Сильвануса, изданной в Венеции в 1511 году.

Французский поэт Гугон Орлеанский, написавший поэму «Стих о татарском нашествии», упоминает и «древнюю» Мидию в числе опустошенных татарами стран. А поскольку Гугон, как считается, умер около 1160 года, за восемьдесят лет до «официального» вторжения татар в Европу, дело принимает и вовсе пикантный оборот. Положительно что-то неладно в исторической науке…

Согласно французскому книжнику Жану Бодену (XVI в. от Р. X.), ассирийцы, парфяне, турки и татары существуют одновременно, воюя меж собой. Тот же Боден именует родную Францию исключительно Галлией – в полном соответствии с точкой зрения современных ему картографов, которые часть Франции упрямо обозначают на картах как «Галлию».

«Античный» историк Иосиф Флавий мало того, что прекрасно осведомлен о существовании Нового Света (значит, жил уже после плаваний Колумба), в своих «Иудейских древностях» подробно описывает, как библейский царь Ирод, «древние римляне» и Александр Македонский то и дело воюют с… арабами.

Ну а «древние» названия «Скифия» и «Сарматия» постоянно используются западноевропейскими книжниками применительно к Московии и Польше (а иногда и к крымским татарам).

Персидский поэт Низами (умер в 1209 г. от Р. X.) пишет о сражениях Александра Македонского с… руссами.

Русский историк Андрей Лызлов (умер в конце XVII в.) подробно повествовал, как татары изгнали из Скифии «древнего» персидского царя Дария Гистаспа, убили не менее «древнего» персидского царя Кира и нанесли поражение одному из полководцев Александра Македонского.

Полное впечатление, что под «Иерусалимом» в Средневековье понимали вовсе не тот город, что расположен в Палестине. Как явствует из «Тысячи и одной ночи», Синдбад-Мореход прибывает в Иерусалим… морем. Хотя кто-кто, а уж арабы должны вроде бы прекрасно знать палестинский Иерусалим… впрочем, его-то они как раз и не знают, а знают селеньице Эль-Кудс…

В 1422 году увидела свет поэма «Сфера» некоего Горо Дати, проиллюстрированная картами. На одной из них Иерусалим опять-таки находится подозрительно близко от моря. Мало того, он изображен в качестве могучего, несомненно христианского города, окруженного внушительными крепостными стенами, над которыми вздымаются четыре церковных шпиля с крестами. Меж тем палестинский Иерусалим в то время был убогой деревушкой без единой христианской церкви… Быть может, библейский Иерусалим – это все же Константинополь?

Наконец, средневековая Европа, полное впечатление, и представления не имела, что меж кончиной Иисуса Христа и первыми крестовыми походами прошла целая тысяча лет. Она жила по какому-то другому календарю и пользовалась совершенно другой хронологией.

Иначе как прикажете объяснить любопытную закономерность, которой я за неимением предшественников дал название «библейская дуга»?

На Руси столетиями верили, что крестил ее не кто иной, как сам апостол Андрей Первозванный.

В Польше столь же долго и упорно сохранялось убеждение, что самую почитаемую польскую обитель, монастырь Богоматери Ченстоховской, основал сам евангелист Лука. И он же написал икону Ченстоховской Божьей Матери.

В Италии, в городе Лорето, до сих пор в качестве реликвии сохраняется домик, где… родилась Богородица! История этой святыни уходит в незапамятные времена, и она столь почитаема, что с пришествием скалигеровской хронологии с домиком не решились ничего поделать. Правда, пришлось придумать легенду, будто ангел божий «перенес» этот дом из Палестины. Но это именно что легенда более позднего происхождения. Так где же происходили описанные в Библии события? При том, что первые, не подчищенные еще должным образом русские издания Библии рисуют Палестину