будем делать? А делать мы будем вроде бы все то же, что и мой тезка, только... делать этого на самом деле не будем. Но убедим всех, что делаем. Чтобы цель наша до последнего никому, кроме нас, ясна не была...
– А мне и так ничего не ясно, – буркнул Геолог. – Но главное другое – если есть среди нас стукачок легавый, и он ни бельма не поймет.
– Если Профессор наш помрет, ты его подменишь на лекциях, Спартак, – сказал Галера.
– Так что же все-таки мы будем делать и чего делать не будем? – спросил Горький. – Хотелось бы понять.
– Тот Спартак, который тезка и древний, мог уцелеть и благополучно дотянуть до счастливой беззубой старости только в одном-единственном случае, – продолжал как ни в чем не бывало, не обращая внимания на подначки и ничуть не собираясь менять стиля изложения, Спартак. – Ежели бы, наведя шороху, спалив пару городов и вдоволь покричав: «Иду, мол, на Рим, трепещите, древние буржуи!», сам бы вдруг повернул к границе и ускакал бы в сопредельное и отнюдь не преисполненное любовью к Риму государство. Например, во Фракию.
– Ах вот оно что, – понимающе протянул Горький. И одобрительно заметил: – Горько.
– Кабы мы сейчас находились во глубинах сибирских, – ободренный вниманием слушающих его людей продолжал Спартак, – говорить и думать было бы не о чем. Но мы-то с вами, почитай, находимся одной ногой в европах. До финской границы какие-то жалкие километры.
– А про город чего? Ты предлагаешь сперва захватить город, навести там шороху и натопать ложный след? – Надо отдать должное Клыку, он быстро схватил суть идеи Спартака.
– Примерно так, – кивнул Котляревский. – Город нам так и так не обойти. Куда еще податься? К тому же за эту ночь запасы жратвы в лагере изведены подчистую. А еще нужен транспорт, пешком далече мы не уйдем. И оружия мало, а уж про боезапас не говорю, боезапас за сегодняшнюю ночь весьма оскудел.
– Да не хрен делать этот городишко захватить! – вдруг вскочил со своего места Ухо. – Они нас там не ждут, из защитников всего пара легашей. А у нас стволы и народу тьма!
– Сядь, не брызгай кипятком, – процедил Марсель. – Мешаешь мысль закончить.
– А этот что тут делает? – кивнул на Ухо Горький. – Если я ничего не путаю, то это ж пристяжной покойного нынче Мойки, который тебя, Марселюшка, с трона скинуть решил...
– ...при твоей помощи, – напомнил Марсель. – Не забыл? Нам люди нужны. И ты нам нужен, и Ухо.
– В городе соберем горожан на митинг, – продолжал Спартак. – Объявим, что мы повстанческая армия...
– Предложим желающим в нее записываться, – хмыкнул Галера.
– Верно, – на полном серьезе кивнул Спартак. – Скажем, что идем на Питер, будем устраивать четвертую революцию в колыбели трех революций, что по пути будем осаждать лагеря, освобождать братьев наших...
– А может, и вправду? Святое ж дело! – вскинулся Юзек. – Колыхнем лагеря!
– Ага, – кивнул Марсель, со стуком ставя на стол пустую кружку. – Мировой пожар революции раздувать! Пока ты колыхаешь следующий лагерь, тут нас и покоцают радостно.
– Именно, – поднялся со своего места Комсомолец. – Наша удача в быстроте действий и передвижений. И еще в том, чтобы из города про нас не успели телефонировать и телеграфировать. Тогда у нас в запасе будут сутки. Я бы сказал так: целые сутки, но и не более суток. За сутки раздуть пожар революции мы явно не успеем, но вплотную подобраться к границе сможем.
– Подождите! – предельно серьезно слушавший весь разговор Литовец внезапно отлепился от стены, вышел на середину кабинета. – Нас здесь мало, не мы решаем. Но хочу сказать – мы поддержим уход за границу.
– Ну еще бы... – фыркнул Ухо.
– Подожди! Наговоришься еще! – Литовец махнул в его сторону рукой. – Я в городе боюсь. В городе мы... Что в болоте бывает?
– Топь, трясина, – подсказал Галера.
– Увязнем, – вспомнил нужное слово Литовец. – В городе мы увязнем. Людей будет не удержать. В городе водка и бабы. А чтобы удержать, нужна дисциплина. Как быть?
– Це так, це верно, – поддержал его Стась. – Я-то своих сдержу, что другие?
– А кто тут сидит, я че-то не пойму? – развел руками Марсель. – Шестерки сидят или кто повыше? Что значит «не сдержу», а на кой ты тогда главный? Пулю в лобешник тому, кто брыкнется, и весь базар- вокзал. Один черт, больше, чем уже висит, на себя не навесишь.
– По этому поводу вот еще что, – сказал Спартак. – Лагерных грузовиков на всех бродяг не хватит.
На грузовики погрузится передовая группа из людей, в которых нет никаких сомнений. Они и захватят городок. Кстати, грузовики усилим металлическими листами. Не броневики, конечно, но все же лучше, чем ничего. Остальные пойдут в город маршевой колонной. Значит, я думаю вот что. Поутру, то бишь через час, соберем бродяг...
– Только не на плацу! Там мы свое отстояли! – сказал Ухо. – О, на площадке, где проходил вертухайский развод!
– Хорошо, – согласился Спартак. – Соберем там. Объявим, кто не с нами, тот может оставаться ждать вертухайской милости. Мы им даже продукты оставим, которые они еще не сожрали. Если, конечно, что-нибудь осталось. А еще скажем, что мы не одни, что многие лагеря восстали. А скоро поднимутся все лагеря по всей стране.
– Вот ты и будешь эту речугу толкать, – сказал Марсель.
– Да ради бога, – не стал возражать Спартак.
– Слышь, Горький! – обратился Марсель к лидеру сук. – А с кем ты и твои? Чего молчишь?
– А думаю, – в тон ему откликнулся Горький.
– Ну и над чем?
– Над тем, не улизнуть ли в одиночку, может, так спокойнее будет, а?
– И чего спокойнее?
– Наш бунт не первый даже за этот год, а уж тем более за десятку последних лет, – раздумчиво сказал Горький. – У легавых противодействие тоже отработано, считай, до мелочей... И это горько, люди. Но вот с уходом целой кодлы в заграницу они, пожалуй, еще не сталкивались. Им даже в голову такое прийти не может. А стало быть, зыбкая возможность вырваться целехонькими из этого пекла у нас есть. – Горький погладил щетинистый подбородок. – Обратной дороги и в самом деле нет, у всех у нас. Мы оказались в таком положении, когда просто обязаны рисковать. Будем считать, это наша последняя отчаянная ставка, все на одну карту. Только я одного не пойму... Все как-то легко проглотили «заграницу», никто ни о чем не вякнул, вопросов удивленных не задавал...
– Деньги – они везде деньги, а вор – он всюду вор, – широко улыбнулся Марсель, сидя по- прежнему на столе и покачивая ногой. – Там еще жирнее грести можно. Так что чего тут задавать! Тут люди кругом серьезные, с приличными сроками. А если учесть то, что еще поверх накинут за наши новые проказы... о-о! И кому охота их отсиживать, или кому охота под вышкарь? Поэтому все сразу поняли, в чем прелесть идти к буржуям.
– Будем считать, по этому вопросу ты кругом прав, – сказал Горький. – А теперь скажи: как мы командовать станем нашей разношерстной кодлой?
– Обязательно скажу. Чутка попозже. Теперь я еще малость скажу за другое. – Марсель воткнул в столешицу ножик, который вертел в руке. – Не буду расточать ужасные угрозы, обойдемся и без клятвенной божбы, к чему эти глупости? Я просто вам скажу, что раз уж так вышло и мы отныне в одной лодке, то и тонуть станем сообща. Ежели кто не хочет, тот может сдернуть прямо сейчас. Как уже было сказано, можно остаться на киче и ждать вертухаев с подарками. А вот потом свинтить уже не выйдет ни у кого из нас, дорогие вы мои. Обратной дороги потом не будет, только вперед. А ежели кто начнет фордыбачить и мутить, то – уж без обид. Я к тому, что не надо корчить обиженную рожу, когда вас без долгих толковищ и судилищ просто возьмут и посадят на перо...
