А ведь сена бросить не посмела: Сухое-то кучами сгребала, Сучьем суковатым пригнетала, Чтобы ветры-погоды не задели. День да ночь работу хватала, Не спала, не пила, не ела. Тогда в лодчонку упала, День да ночь гребла, не отдыхала, Весла из рук не выпускала. Сама себе говорила: – Не дрожите, белые руки, Не спешите, горючие слезы! Как рукам не трястися, Как слезам горючим не литься? Несет река головни горелы, Плывут человеческие трупы. На горах-то нет города Рязани, Нету улиц широких, Нету домов ного порядка. Дымом горы повиты, Пеплом дороги покрыты. И на пеплышко Авдотья выбредала. Среди городового пепелища Сидят три старые бабы, По мертвым кричат да воют, Клянут с горя небо и землю. Увидели старухи Авдотью: – Горе нам, женка Авдотья! Были не милые гости, Приходил царище татарский Со своею Синею Ордою, Наливал нам горькую чашу. Страшен был день тот и грозен.
