гущу мунуатов и зарубил двоих, прежде чем те успели обнажить клинки. Увернулся от рубящего удара третьего, нанес колющий удар, пробил его кожаный, обшитый железными бляхами доспех, проломил ребра и попал в сердце.
Он развернулся, ища взглядом дунианина. Келлхус находился неподалеку. Его конь пятился назад, рядом валялись еще три трупа. На миг они встретились взглядом.
— Сюда скачут остальные, — сказал Келлхус.
Найюр обернулся, увидел воинов из отряда Пантерута, которые рассыпались по склону и неслись на них. В воздухе звенели боевые кличи мунуатов.
Найюр спрятал меч, расчехлил лук и спешился. Укрывшись за своим конем, он наложил стрелу, оттянул тетиву — и один из всадников покатился кубарем со стрелой в глазу. Еще стрела — и второй всадник скорчился в седле, зажимая рукой рану. Стрелы со свистом рассекали воздух, как нож рассекает ткань. Внезапно конь Найюра завизжал, галопом бросился в сторону и принялся бешено брыкаться. Найюр отступил назад, споткнулся о труп. И тут увидел дунианина.
Приближающиеся воины раскрылись, точно рука: ладонь шириной в восемь всадников, едущих бок о бок, намеревалась стоптать дунианина, в то время как еще пятеро, точно пальцы, заходили сбоку и стреляли почти в упор. В траве мелькали стрелы. Промахнувшиеся мимо цели вонзались в землю, остальные дунианин просто отбивал.
Келлхус присел, снял с седла убитого коня небольшой топорик и запустил его по ровной дуге вдоль склона. Топорик аккуратно, точно притянутый на веревке, вонзился в лицо ближайшего из лучников. Тот упал, его труп, точно моток тяжелой веревки, покатился под ноги коню того лучника, что скакал следом. Второй конь рухнул, ткнулся головой в землю и остался лежать, беспомощно дрыгая ногами.
Пальцы рассеялись, но ладонь по-прежнему мчалась навстречу дунианину. На миг тот замер неподвижно, вытянув вперед свой кривой меч. Кони были все ближе, ближе…
«Ему конец», — подумал Найюр, перекатился и вскочил на ноги. Когда всадники сметут Келлхуса, настанет его черед.
Дунианин исчез, поглощенный темными промежутками между всадников. Найюр заметил вспышки стали.
Три коня прямо напротив Найюра споткнулись на скаку, замолотили копытами воздух и рухнули наземь. Найюр прыгнул вперед, увидел извивающиеся туши и придавленных людей. Мелькающее в воздухе копыто зацепило ему ногу, и он ничком полетел в траву. Скривился, схватился за ушибленную ногу, перекатился через бугорок. Чвак! В землю рядом с ним вонзилась стрела. Чвак! Другая.
Прочие мунуатские всадники промчались мимо, развернувшись в стороны от упавших соплеменников. И теперь заходили по склону для очередной атаки.
Найюр выругался, с трудом поднялся на ноги — чвак! — схватил с земли круглый щит и бросился навстречу мунуатскому лучнику. На бегу выхватил меч. Глухой удар. Стрела вонзилась в кожу, которой был обтянут щит. Вторая угодила выше колена, но отлетела от железных пластин, которые свисали с пояса. Найюр метнулся вправо, используя первого лучника как прикрытие от второго. А третий где? Он услышал у себя за спиной яростные крики мунуатов.
Рот наполнился густой, липкой слюной. Ноги гудели. Лучник был все ближе. Он развернул коня навстречу Найюру, наложил еще одну стрелу, понял, что поздно, лихорадочно потянулся за спину за своим палашом… Найюр подпрыгнул, яростно вскрикнул и вонзил меч в волосатую подмышку мунуата. Тот ахнул и начал клониться вперед, обхватив себя за плечи. Найюр схватил его за спутанные волосы и выдернул из седла. Второй лучник уже мчался с мечом наготове.
Найюр вставил ногу в стремя, взметнулся вверх и перемахнул через седло навстречу изумленному мунуату. Он выбил его из седла и вместе с ним рухнул наземь. Несмотря на то что у мунуата перехватило дыхание, тот не растерялся и потянулся за ножом. Найюр боднул его головой в лицо, почувствовал, как кожа на лбу лопнула, рассеченная краем шлема противника. Свою боевую шапку он каким-то образом потерял. Еще раз боднул, почувствовал, как нос противника сломался о его лоб. Мунуат наконец выхватил нож, но Найюр поймал его за запястье. Хриплое дыхание. Злобные взгляды, стиснутые зубы. Скрип кожи, скрежет доспехов.
— Я сильнее! — прохрипел Найюр, снова боднув мунуата.
У того в глазах не было страха — только упрямая ненависть.
— Сильнее!
Он прижал дрожащую руку к земле, стиснул запястье так, что нож выпал из бесчувственных пальцев. Еще раз боднул. Занес ногу…
Чвак!
Вот и третий лучник…
Мунуат под ним булькнул и обмяк. Стрела пришпилила его горло к земле. Найюр услышал топот копыт, краем глаза увидел надвигающуюся тень.
Он пригнулся, услышал свист палаша.
Перекатился, присел, увидел, как мунуат осадил коня так, что из-под копыт полетели комья земли, потом развернул его и снова направил на Найюра. Смаргивая кровь с глаз, Найюр принялся шарить по земле. Где же его меч? А конь со всадником все приближались.
Найюр, не раздумывая, схватился за свисающий повод и рывком повалил коня наземь. Ошеломленный мунуат успел откатиться в сторону. Найюр методично попинал траву и отыскал наконец свой палаш, упавший за кочку. Он схватил меч и успел со звоном отразить первый удар мунуата.
Меч противника выписывал в небе сверкающие дуги. Атака была яростной, но не прошло и нескольких мгновений, как Найюр начал теснить мунуата. Тот споткнулся…
И все. Мунуат тупо уставился на Найюра, нагнулся подобрать отрубленную руку…
И потерял и голову тоже.
«Я сильнее!»
Тяжело дыша, Найюр оглядел поле маленького сражения, внезапно испугавшись, что Келлхуса убили. Но дунианин нашелся почти сразу: он стоял один посреди груды трупов, все так же вытянув меч, ожидая приближения единственного оставшегося в живых мунуатского копейщика.
Всадник, держа копье наперевес, взревел, подав голос яростной степи сквозь топот копыт. «Он знает, — подумал Найюр. — Знает, что он сейчас умрет».
Дунианин поймал железное острие копья своим мечом и направил его в землю. Копье сломалось, мунуата отшвырнуло назад, к задней луке седла, дунианин подпрыгнул, немыслимым образом вскинул обутую в сандалию ногу выше конской гривы и ударил всадника в лицо. Тот полетел в траву, но дунианин остановил его полет своим мечом.
«Что же это за человек…»
Анасуримбор Келлхус немного помедлил над трупом, как будто оказывая честь памяти убитого. Потом обернулся к Найюру. Его волосы трепал ветер, по лицу ползли струйки крови, так что на миг Найюру показалось, будто лицо дунианина приобрело некое подобие выражения. За спиной у него вставали темные бастионы Хетант.
Найюр обходил поле битвы, добивая раненых.
В конце концов дошел он и до Пантерута, который пытался уползти за бугор. В отчаянии тот схватился за меч, но Найюр ударил, и меч полетел в траву. Найюр вонзил свой собственный меч в землю, изо всех сил пнул Пантерута, потом схватил за грудки и поднял, точно тряпичную куклу. Плюнул ему в разбитое лицо, заглянул в затуманенные, налитые кровью глаза.
— Видел, мунуат? — вскричал он. — Видел, как легко повергнуть Народ Войны? Шпионы! — презрительно бросил он. — Бабьи отговорки!
Пощечиной опрокинул врага наземь и снова принялся пинать ногами, охваченный темной яростью, которая затмила его сердце. Он бил мунуата до тех пор, пока тот не принялся визжать и плакать.
— Что, плачешь? — воскликнул Найюр. — Это ты, который осмелился назвать меня предателем нашей страны!
Своей мощной рукой он сдавил мунуату горло.
