покажет себя в истинном свете.
После их свадьбы?
Ему надо быть предельно осторожным. Люк расстался с леди Марлоу через час в холле ее крестной.
– С тех пор как я вернулся в Англию, ничто не доставило мне большего удовольствия, чем эта прогулка, кроме одного часа у леди Диддеринг, за который я должен благодарить вас, – сказал он, целуя ей руку.
– А я – вас, ваша светлость, – ответила Анна. – Я даже не могла представить, что жизнь так привлекательна.
– Завтра вечером я собираюсь сопровождать мать и сестру в театр и пригласил нескольких гостей в нашу ложу, – сказал Люк неожиданно для самого себя. – Окажите мне честь быть одной из них, мадам. И ваша сестра и крестная, – добавил он поспешно.
Люк снова подумал, что леди Анна совсем не кокетка. Она ответила ему прежде, чем он закончил говорить, буквально засветившись радостью.
– Благодарю вас, ваша светлость, – сказала она. – Я никогда не была в театре и мечтаю увидеть оперу. Это опера?
– Верно, – кивнул Люк, – «Бэгарс» – очень удачная работа покойного мистера Джона Гея.
– Да, я слышала о ней, – ответила Анна.
– В таком случае – до завтра, мадам. – Люк низко поклонился. – Боюсь, эти часы покажутся мне неделями.
«Часы покажутся мне неделями». Что с ним происходит, черт побери! Раньше он говорил подобные любезности только дамам, которых хотел видеть своими любовницами. Но не в его привычках было говорить такие слова молодым девушкам, с которыми невозможно было оказаться в одной постели по эту сторону брачной церемонии.
Но он сказал это леди Анне Марлоу всего лишь через час после того, как пообещал себе быть очень осторожным.
И что побудило его сказать ей, что он собирается вывести мать и сестру в театр? Да, он сознавал необходимость выполнять свои обязанности главы семьи когда-нибудь в будущем, но в его планы совсем не входило появляться с ними на людях сейчас. Правда, он собирался в театр, потому что хотел послушать оперу и побывать в их ложе, остававшейся за его семьей даже после смерти Джорджа. Но он не собирался устраивать там прием. Слава Богу, он догадался пригласить леди Стерн и сестру Анны – приличия были соблюдены.
Наверное, придется сделать визит домой, чтобы пригласить их в театр. Проклятие! Его мать была именно тем человеком, которого он меньше всего хотел видеть. Он не простил ее и сомневался в том, что когда-нибудь сможет все забыть. Во время его визита домой и на балу она не сделала ни одной попытки к примирению. Возможно, она до сих пор думает, что он пытался убить Джорджа. Проклятие! Лучше бы он остался в Париже и не думал об этом чертовом долге перед семьей.
Люк развернулся и пошел в направлении дома герцогини Гарндонской.
На следующий вечер Анна сидела в ложе герцога Гарндонского с леди Стерн и Агнес в театре «Ковент-Гарден» и не могла поверить, что это происходит с ней в действительности. Она так давно заставила себя оставить мечту о том, чтобы увидеть Лондон, посещать балы и концерты, бывать в театрах и слушать оперу, что почти разуверилась в их осуществлении.
Тем не менее это случилось, сказала она себе. И было еще великолепнее, чем она могла вообразить. Она забыла об осторожности и страхах.
Глупо отказываться от жизни и удовольствий только потому, что эти два месяца должны когда- нибудь закончиться, уверяла она себя.
Да, она хотела веселиться и наслаждаться обществом герцога и флиртовать с ним, пока это возможно. Ведь по возвращении домой она его больше никогда не увидит. И сейчас неважно, причинит ей это боль или нет.
Анна оглянулась на герцога, который в эту минуту приветствовал лорда Куинна, и высокого красивого юношу, вошедших в ложу. Герцог был облачен в золотой камзол с красным жилетом. На лице снова была косметика, хотя она не заметила ее во время их прогулки. Интересно, какой длины у него волосы, собранные черным шелковым бантом, и какой их настоящий цвет под толстым слоем белой пудры?
Красивым юношей, который вошел в ложу вместе с лордом Теодором, оказался младший брат герцога – лорд Эшли Кендрик. Он улыбнулся ей и низко поклонился, когда их представили.
Он унаследовал от брата элегантность и обаяние, но они не похожи, подумала Анна. Эшли улыбается чаще и простодушнее, чем герцог.
Эшли поклонился леди Стерн и сел рядом с Агнес. Однако, несмотря на его обаяние, улыбка Агнес казалась несколько натянутой.
Герцогиня Гарндонская и ее дочь должны были прийти с минуты на минуту. Они задержались в холле, чтобы поговорить с другом, как объяснил им лорд Куинн, усаживаясь с леди Стерн.
То, что они встречаются семьями, – очень важно, рассудила крестная, услышав о приглашении в театр, и многозначительно улыбнулась. Это обнадеживало. Герцог Гарндонский был племянником лорда Куннна, а также владельцем нескольких обширных поместий, главным среди которых было Баденское аббатство в Хэмпшире. И он хотел представить ее своей матери. В самом деле – это представлялось многообещающим.
Анна нервничала, хотя и пыталась убедить себя, что у нее нет никаких оснований для этого. Да, они танцевали на балу у леди Диддеринг и провели вчера чудесный час, прогуливаясь в Сент-Джеймском парке. И он сопровождал ее в театр, но это еще не служило причиной для волнений, хотя он и представил ее своей семье. Он считался одним из самых богатых и красивых мужчин Лондона. Глупо даже мечтать о том, что он заинтересуется ею как невестой.
В эту минуту в ложу вошли две красивые женщины. Анна встала, чтобы сделать реверанс герцогине, царственно элегантной и все еще привлекательной, и леди Дорис Кендрик – хорошенькой девушке с тонким лицом и губами капризного ребенка, как показалось Анне, вырастившей трех младших сестер.
Герцогиня приветствовала леди Стерн и Агнес легким кивком головы и в упор посмотрела на Анну.
– Приятно познакомиться с вами, леди Анна, – сказала она. – Вы ведь сестра молодого графа Ройса?
Анна согласно кивнула.
– Приношу вам свои соболезнования в связи с утратами, которые вы понесли недавно. Наверное, вы очень рады побывать в Лондоне теперь, когда официальный срок вашего траура закончился?
Леди Дорис уселась рядом с Анной и дружелюбно улыбнулась ей.
– Я гадала, вы это будете или нет, – шепнула она. – Я видела, как Люк танцевал с вами у леди Диддеринг и восхищалась вашим нарядом. Ах, леди Анна, как чудесно, что он вернулся домой! Вы не можете себе представить. Я была совсем ребенком, когда он уехал десять лет назад. – Она наклонилась ближе. – Папа был очень строг, а Джорджу – он был главой семьи целых три года – было все равно. Теперь Люк – герцог. Я так надеялась, что он вернется. Мы все надеялись на это.
Он пробыл в Париже десять лет и не приезжал ни на похороны отца, ни когда умер его брат? Не виделся десять лет со своей сестренкой? Анна не могла понять этого. Неужели он был так легкомыслен, что забыл о собственной семье и доме? И о своих обязанностях герцога. Она не могла представить, что кто-то может быть таким бессердечным, чтобы отвернуться от своей семьи.
Но теперь он опять был с ними.
– Может быть, вы сможете удержать его в Англии, – снова зашептала Дорис, – и даже вернуть в Баденское аббатство, леди Анна.
Но тут дверь еще раз открылась, и вошел румяный молодой человек, избавив Анну от необходимости отвечать. Он был слегка навеселе и казался таким же нелепым среди всего этого великолепия, как, наверное, выглядели бы здесь они с Агнес несколько недель назад. Он был представлен
