приходе. Но я не возражала. Мне нравилась такая жизнь.
Она рассказывала об этом во время первого путешествия, но тогда он слушал по-другому. Он думал, что она плетет увлекательную нить фантазий.
– И ваша дружба закончилась? – спросил он.
– В общем-то нет, – сказала она. – Они повзрослели. Когда я приняла приглашение на место гувернантки так далеко от дома, тяжелее всего было потерять эту дружбу. У Бернаби мне было позволено получать не более трех личных писем в год. Я так скучала по моим друзьям. Я скучала по Мириам.
– А Том? – спросил он. – Неужели между вами не было романтического влечения?
Конечно же, должно было быть. Они почти одного возраста. Оба красивы. Он пожелал, что спросил об этом.
– В общем-то, нет, – ответила она. – Мы всю жизнь были друзьями. Сложно было бы взглянуть друг на друга по-другому. Конечно, мы тяжело перенесли расставание и мысль о том, что, возможно, никогда больше друг друга не увидим. И он тяжело отнесся к тому, что мне придется стать гувернанткой.
– Но он не пытался остановить тебя? – спросил он.
Она улыбнулась, по-прежнему глядя на руки.
– Он предложил мне выйти за него замуж, – сказала она. – Но я отказалась.
– Почему? – спросил он.
– Потому что он предложил мне из жалости, – сказала она. – Он не любил меня. А я не любила его. Это не было бы замужеством, о котором я мечтала.
Он внезапно ощутил беспокойство. Она описывала их собственный брак. За исключением того, что она не смогла сказать «нет» ему.
– ао каком замужестве ты мечтала? – невольно спросил он.
Она внезапно подняла глаза, и ее щеки наконец-то заалели. Похоже, она только сейчас поняла, какой оборот принял разговор.
– Ну, – рассмеялась она, – обычная мечта, как у любой девочки или очень молодой женщины. Теперь это кажется глупым и наверняка покажется еще глупее джентльмену – особенно герцогу. Я мечтала о романтической любви. Я верила в эту смешную сказку, будто где-то каждого из нас ждет единственный идеальный спутник, что… Все это не имеет значения. Но я рада, что не вышла замуж за Тома. Я бы всегда чувствовала… – Она прикусила губу, но у нее не было выбора, кроме как продолжить то, что она начала говорить. – Что я принудила его к этому. Я бы всегда помнила, что обязана ему и никогда не смогу расплатиться. Я… – Она все-таки остановилась.
Именно так она чувствовала себя по отношению к нему, конечно. Она думала, что вынудила его жениться на себе. Она думала, что обязана ему всем и никогда не сможет вернуть этот долг. Ее замужество было обузой для нее. Она никогда не сможет быть с ним счастлива.
Что она скажет, если узнает, что он ошибочно принял ее за актрису и продажную женщину? И что он довез ее до Синдона не из доброты и соображений ее безопасности, а…
– Расскажи мне еще, – попросил он, – об играх, в которые вы играли тогда, о ваших шалостях и проделках.
Он страстно желал узнать ее. Хотя она рассказала ему о себе намного больше, чем он – ей, она все еще была для него незнакомкой – незнакомкой, которая стала его женой и герцогиней, незнакомкой, с которой он вступил в интимные отношения прошлой ночью и продолжит их сегодня ночью, завтра ночью и так – всю их жизнь.
– Это не были поступки, достойные детей из благородных семейств, – сказала она, мимолетно улыбнувшись, так что он на мгновение уловил золотые искорки в ее глазах. – А некоторые были просто непозволительными, как, например, тот раз, когда все мы – Том, Мириам, Агнес и я – выбрались тайком ночью, потому что Том слышал, будто рыба по ночам выпрыгивает из реки и ее можно ловить руками. Кажется, мне было восемь лет. Конечно же, мы не увидели ни одной рыбы, не говоря о том, чтобы поймать ее.
Он улыбался. Она рассказала ему о еще нескольких приключениях, о которых раньше не рассказывала. Очевидно, Том Ривз был предводителем, а Стефани – второй после него в этой компании. Он вспомнил собственное детство. Он был похож на Тома, только вел себя еще хуже, пока отец, отчаявшись воспитать его достойным титула герцога самостоятельно, не отослал его в возрасте десяти лет в закрытую школу. Теперь ему казалось, что большую часть детства он провел на скамье в кабинете отца, стараясь не прислушиваться к свисту розги, который был предвестником острой боли.
«Пусть Джордж, черт побери, будет этим герцогом! – вспомнил он, как кричал однажды в напрасной надежде уклониться от предначертанной судьбы. – Все, что я хочу, это был солдатом или моряком, черт побери!» Все, что он получил в результате этой вспышки – строгий приказ снова лечь на скамью. А потом началась школа. Он задумался над тем, сколько людей, знающих его теперешним, догадываются о том, каким ребенком он был.
Будет ли его старший сын таким же бунтарем? И будет ли он сам выяснять отношения с сыном теми же методами, что и его отец? Отец был человеком с непомерно развитым чувством собственного достоинства и начисто лишенным чувства юмора, хотя способным на любовь. Был ли он похож на отца? Мать и сестры говорили, что похож.
Он внезапно повернулся и взял Стефани за руку. Этого ему хотелось уже больше часа. Какие у нее красивые руки с тонкими длинными пальцами. Он зажал ее кольцо между кончиками пальцев и повертел его.
– Я надеюсь, тебе понравится Уайтвик – Холл, – сказал он. – Парк такой большой, что не замечаешь, где он кончается и где начинаются фермы, пока не наткнешься на них.
– Я уверена, что мне там понравится, – ответила она. – Она не сделала попытки отнять руку. – Думаю, он намного больше Синдон-Парка. Я постараюсь как можно лучше выполнять свои обязанности, Алистер.
– Это спокойное, хорошее место, чтобы там росли дети, – сказал он. – Шесть поколений моей семьи выросли там. Наши дети станут седьмыми.
– Да, – сказала она. – Я знаю, что ветвь герцогов Бриджуотерских еще ни разу не оставалась без наследника мужского пола. Там даже есть портретная галерея, верно? Твоя мать рассказывала мне, что в ней висят портреты всех твоих предков. С нетерпением жду, когда увижу их. И я постараюсь, чтобы традиция не нарушилась. Я надеюсь подарить тебе наследника не больше, чем через год.
Это было сказано холодно, она даже не покраснела. Ему захотелось, чтобы румянец появлялся на ее щеках, когда она думает о том, каким образом понесет наследника. В зимнем саду у Элизабет она показала страсть. Со временем он начал жалеть, что не довел их объятия до самого конца, как бы опасно это ни было в незапертой комнате во время бала, и каким бы не правильным ни был этот поступок, исходя из тех соображений, что они были только помолвлены. Их отношения развивались бы совсем по-другому, если бы он не вспомнил о приличиях и не напомнил ей в самой отвратительной манере.
Он задумался над тем, что значила для нее прошлая ночь. Он задумался, что испытывала она – не только физически, но и эмоционально. Он задумался, какие мысли промчались в ее голове, когда он впервые вошел в нее. Ему хотелось, чтобы он мог спросить. Почему он не может? Нет смысла задавать себе этот вопрос, если он прекрасно знает, почему. Потому что между ними не было духовной близости и он не знал, как заполнить пропасть.
– Моя мать сказала бы тебе, что это – твоя первая обязанность как герцогини и моей жены, и тебе следует трудиться, пока она не будет выполнена.
Он улыбнулся, но она не смотрела на него. Он все еще думал, что Джордж смог бы стать достойным герцогом Бриджуотерским, к тому же у него уже были здоровые сыновья. Ему хотелось бы иметь детей от Стефани, потому что ему нужна была семья. Его мечта начинала сбываться, хотя, без сомнения, это была мечта с большой примесью реальности. Она не любила его.
– Да, – сказала она. – И я приступлю к другим обязанностям как только мы приедем, Алистер. Ты не должен бояться, что я не справлюсь с задачей. Я стану достойной хозяйкой твоего дома. Я навещу всех арендаторов и работников. А когда ты представишь меня твоим соседям, я приму их и сама нанесу визиты, как это принято. Я уверена, что ты не будешь мной недоволен.
Он поднес ее руку к губам и задержал ее на несколько мгновений.
