прохожие и оперативники в машинах, готовые принять меня под опеку в любой точке по всей окрестности.
И хотя я знал, что человек, к которому я пришел, уже наверняка пасется здесь давно — взглядом щупает меня, опознает, оценивает, — а все равно я дернулся маленько, когда коренастый здоровяк средних лет крепко взял меня под руку.
— Здравствуй, Сережа, здравствуй, друг!
Я отодвинулся на шаг, высвободил руку и лениво ответил:
— Здорово, мой дорогой, старинный, безымянный, неизвестный мне дружбан…
Мой новый корешок — шестипудовый комод со стенобитным рылом — добродушно засмеялся:
— Все смешалось в доме Обломовых! Без пол-литра не понять — кто друг, кто враг…
— Это точно! Упаси Господь от друзей, а от врагов сами отмахнемся…
А друган мой новый тянул меня за руку:
— Идем, пройдемся маленько! Чего стоять без толку?
— Пойдем, — согласился я, понимая, что он хочет проверить мои хвосты в движении. Сейчас наше сопровождение — его и мое — превратится в слоеный пирог.
Мы вразвалку прошли переход к станции метро «Охотный ряд», миновали ее, пересекли Дмитровку и лениво шествовали мимо Государственной Думы — в сторону Тверской.
— Расскажи, как дела… Что слыхать? — доброжелательно предложил этот гусь и улыбнулся неосторожно — растянул сухие пленки губ и обнажил две желтоватых костяных пилы.
— А не твое это дело, не касаются тебя мои дела, — ответил я ему тоже доброжелательно, с улыбкой. — Я жене и начальству про свои дела не докладываю, а уж тебе-то…
— Так это ж ты мне звонил, а не я тебе! — обиделся этот брутальный кабан.
— Я не тебе звонил, а Коту Бойко. Ты предложил встретиться, посмотреть на меня. Посмотрел?
— Посмотрел!
— Доволен?
— Не сильно как…
— Это твои проблемы. Можешь связать с Котом?
— Зависит от обстоятельств… — неопределенно сказал он.
— Например?
— Хочу знать, например, зачем Кота ищешь. Ты ведь от Серебровского притопал?
— Так! В общем, с тобой понятно, боле-мене. Ты Коту сказал, что я его ищу?
— Сказал, — не моргнув ответил диспетчер. — Просил выяснить обстановку…
— Что ты мне лечишь мозг этой чепухой? Что ты мне пар продаешь?
— Как просил Кот — проясняю ситуацию.
— Ты меня за кого принимаешь? Ты со мной не боишься играть в такие игры? — спросил я по возможности внушительнее.
— Не боюсь, — усмехнулся нахально мой приятный спутник.
— Зря…
— Коли ты такой грозный, что же ты такой нервный?
— Оттого, что не могу пока сообразить — что у Кота с тобой общего?
А он печально сказал:
— Кот вчера по глупости человека замочил. Я ему сейчас помочь стараюсь…
В этот момент у него в кармане раздался звонок сотового телефона, он вынул трубку и нажал кнопку.
— Слушаю… Да… Ага, понял… Повтори это снова, — и протянул к моему уху трубку, из которой внятно раздавался быстрый сиплый голосок:
— …Повторяю… За вами идет наружное наблюдение…
Мой обормот проговорил в микрофон:
— Понял тебя, понял… Продолжай работу… — выключил телефон, убрал в карман и сказал огорченно:
— Неискренний ты человек, Сергей! Я к тебе с сердечной просьбой от друга, а ты наружку за собой тянешь.
— Ну да, это ты меня ловко ущучил! — захохотал я. — Ты ко мне на свидание с цветами, а я с охраной. Просто срам…
— Нехорошо, Сережа, — удрученно покачал он головой. — Эх, беда нам с нами, трудный мы народец…
Я похлопал его по плечу:
— Слушай, новоявленный друг, до того как тебя вышибли из Конторы, ты наверняка в идеологическом управлении служил. Там полно было вот таких мокрушников-моралистов… Значит, хочешь помочь Коту?
— Хочу, — кивнул сентиментальный хмырь. — С твоей помощью. Надо, чтобы Кот тебе поверил… Надеюсь, не сдашь друга за сдобные коврижки серебровские?
— Не сдам, — пообещал я. Потом нагнулся и стал мерить по асфальту раздвинутыми пальцами — вершками — длину башмака этого урода.
Он отодвинулся и настороженно спросил:
— Ты чего?
— Размер белых тапочек прикидываю. У нас — по предварительному заказу… А связи с Котом у тебя нет, ты его сам ищешь.
АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВСКИЙ: РЕКЛАМНЫЙ БРЕНТ
В переговорный офис мой помощник Кузнецов привел ко мне на встречу избирательную команду имиджмейкеров — толпу разношерстных людей неопределенных возрастов, полов и внешностей. Их руководитель Краснов, молодой, длинный, лысый парень в небрежно дорогой одежде, ласковый нахал и въедливый шут, комментировал задачу:
— Я надеюсь, Александр Игнатьич, вы представляете объем затрат на такую кампанию…
Он смотрел на меня с жадным взволнованным вниманием, он ловил флюиды моей реакции, пытаясь точно определить денежную щель, через которую надо юркнуть, — не продешевить, но и не разозлить меня дороговизной своего дурного товара — ассорти из говна с запахом весенних фиалок.
Я кивнул наконец, и он бросился:
— Сейчас эта сумма превышает 10 миллионов долларов. Она включает расходы на связь, транспорт, гостиницы, избирательные офисы, вознаграждения полезным людям и оплату медиа-звезд, сценаристов и режиссеров массовых действ, гонорары журналистам и главным редакторам, оплату газетных полос и телевизионного времени, зарплату и бонусы создателям основного рекламного мифа — брента…
— Я вас понял, — перебил я Краснова. — Проект сметы представьте финансовому директору Палею. Курировать вашу деятельность будет Павел Сергеевич Кузнецов. Вы подчиняетесь ему безоговорочно…
Вдохновленный Краснов ощутил точку опоры и запел:
— В рамках продуманного нами брента — мифологической программы вашей жизни и деятельности — аналитики, социологи, имиджмейкеры и спичрайтеры предложат вам беспроигрышную модель поведения. Вы будете говорить, выглядеть, поступать как политик следующего тысячелетия, но знающий и болеющий о сегодняшних нуждах народа…
Команда алчных проходимцев возбужденно-восхищенно гудела, как привлеченный сладким ароматом рой. Они уже обоняли запах денег.
Мой будущий брент — выдуманная чепуха, пустое колебание воздуха, гнилой пар истертых слов — явился для каждого из них сотворением своей маленькой, но совершенно реальной мечты. Жратва в ресторане «Царская охота», автомобиль «ссань„», длинноногая лярва из топ-модельной фирмы, отпуск на Канарах. Что там еще их занимает? Что еще они мечтают получить за эти копеечки? Ах, эти
