Ответ. Этого я не помню. Кажется, там были буквы 'Г' и ' X '.
Вопрос. Что еще было в портфеле? Ответ. Еще был какой-то непонятный прибор, похожий на револьвер, но с большим набалдашником наверху.
Вопрос. Вы могли бы нарисовать этот прибор?
Ответ. Я могу попробовать.
Вопрос. Пожалуйста, изобразите его прямо в протоколе.
Рисунок прибора, который я видела в портфеле у Алексея Сабурова.
…
Рисунок выполнен мною собственноручно. (В. Линаре).
Вопрос. В связи с чем Вы осматривали портфель Сабурова?
Ответ. Я его не осматривала. Но, поскольку Алексей жил у меня, я решила его носильные вещи переложить в платяной шкаф. Вот тогда я и видела остальные предметы.
Вопрос. Документы Сабурова Вы видели?
Ответ. Я видела у него паспорт, но не рассматривала его.
Вопрос. Не заметили ли Вы каких-нибудь особенностей в поведении Сабурова, чего-либо, показавшегося Вам необычным или странным?
Ответ. Может быть, мне это стало казаться в связи с настоящим допросом, но я припоминаю, что у Алексея была привычка вдруг очень резко, неожиданно оглядываться по сторонам. А когда он выпивал, то часто говорил всякие жаргонные словечки, мне непонятные. В остальном он был совершенно нормальным, обычным человеком.
Вопрос. Какие дела были у Сабурова в Риге, с кем он встречался?
Ответ. Делами его я не интересовалась, с кем он встречался — я не знаю.
Вопрос. Была ли у Сабурова какая-либо переписка?
Ответ. Я не видела, чтобы Алексей отправлял кому-либо или получал от кого-либо корреспонденцию.
Вопрос. Вел ли Сабуров с кем-нибудь переговоры по телефону, если да, то с кем и какие?
Ответ. Нет, Алексей ни с кем по телефону не разговаривал и вообще к аппарату не подходил. Впрочем, однажды, незадолго до отъезда, Алексей говорил по междугородному телефону с каким-то приятелем. Я обратила внимание только на то, что Алексей просил у своего собеседника грибов. Я вспомнила, что засмеялась тогда и переспросила его об этом. Сабуров тоже посмеялся и сказал, что очень любит грибы. Буквально на следующее утро я сбегала на рынок и накупила целую кучу грибов, которые сама приготовила и подала на обед. Алексей был очень доволен…
Я спросил ее вяло:
— О грибах?.. О грибах?.. Гм… О каких грибах?
— Я представляла себе подобные допросы иначе, — раздраженно сказала Ванда. — Не помню, о каких грибах! Какое-то русское название. Я-то купила белых…
Я поднялся, обошел стол и встал за спиной Ванды:
— Я перечислю вам названия грибов. А вы припомните, нет ли среди них того, о котором говорил Сабуров.
Ванда повернула ко мне лицо.
— Подберезовики, волнушки, подосиновики, маслята, — начал монотонно я, — сыроежки, волнушки, лисички…
— Маслятки, — неожиданно сказала Ванда. — Я вспомнила: маслятки.
— Маслята? — уточнил я. Ванда кивнула.
— Может быть, лисички? — «подстраховался» я.
— Да нет, маслята, я точно помню, — сказала Ванда нетерпеливо. — Послушайте, если у вас нет ко мне других вопросов, кроме… подобных… То уже поздно… и надо еще доехать…
— У меня есть и другие вопросы…
Вопрос. В какое время говорил Сабуров, с каким городом и как он называл собеседника?
Ответ. Разговор состоялся часов в одиннадцать вечера, а с каким городом — я не знаю. Собеседника он называл Петей.
Вопрос. О чем был разговор, кроме грибов?
Ответ. Так, о жизни, о здоровье, об охоте. Вообще-то я не очень прислушивалась, я в это время делала прическу.
Протокол мною прочитан, записано верно. В. Линаре
Допрос произвел Следователь
Лист дела 61
Я долго смотрел на Линаре — хорошо ухоженную, вкусно кормленную самку, и ненависть поднималась во мне желтой булькающей волной. За то, что, когда я носился, как чумной, из города в город, Бандит уютно устроился в ее квартирке-постели, за то, что Бандит был «внимательный и щедрый» человек и ей нужно было именно это, и совсем не нужна настоящая нежность — прозрачная и хрупкая.
Ванда сидела напротив, положив нога на ногу так, что мне были видны блестящие застежки на чулках. Я молчал, как человек, вошедший в холодную воду, и только глубоко вдыхал воздух, чтобы остановить барабанный бой сердца. Потом я негромко сказал:
— У меня вопрос к вам. Сугубо личный.
Ванда посмотрела на меня с любопытством.
— Что вы можете мне лично, без протокола, рассказать о Сабурове как о человеке? Просто как о человеке?
Ванда кокетливо улыбнулась:
— Ну, я уже говорила — это любезный и в то же время мужественный человек…
Я напряженно смотрел ей прямо в глаза, но голос ее стирался, пропадал куда-то, его перебивал жидкий тенорок Халецкого: «Три пули в затылок! Прямо название для американского боевика… Неинтеллигибельно!..»
— …Я уверена, что он пользовался успехом у женщин… Впрочем, он это и не скрывал… — вещало хорошо поставленное контральто Ванды, а я слышал жесткий скрипучий голос капитана Астафьева: «… Штурман Корецкий о своих личных делах болтать не любит…»
— …Он знал, как угодить женщине, и делал это с большим вкусом и тактом… — продолжала Ванда, довольная собой и своим кавалером.
«…Женя как-то сказал мне, что мы проживем сто лет и умрем в один день…» — сквозь рыдания прорвался голос Тамары.
Я потер ладонями виски, тряхнул головой и неожиданно спросил:
— А вы знаете, почему ваш друг всем грибам предпочитает маслята?
Она кокетливо стрельнула глазами:
— Ах, у мужчин всегда такие неожиданные странности…
— Нет, у вашего друга это — не странность. И ее вполне можно было ожидать. «Маслята» на блатном языке означают патроны для пистолета.
Ванда растерянно сказала:
— Так, понятно. Но зачем они ему?
— Затем, что человек, которому вы грели постель эти дни, ваш любезный, мужественный, галантный и щедрый друг, скрывался у вас от закона.
— То есть как? — высокомерно подняла брови Линаре.
— А вот так! Он бандит и убийца.
