— Ты слышала их разговор?
— Ну, иногда просто нельзя не услышать.
— Это уж точно, — сухо сказал Гюнвальд Ларссон. — И похоже, что он продал виллу, так?
— Да, я слышала обрывки разговора. Говорили, например, что быстрые сделки всегда самые удачные, а эта устраивает обе стороны.
— Дальше.
— Они распрощались очень любезно. Жали руки и хлопали друг друга по плечу. Бруберг передал часть вещей. И ключ, по-моему. Потом эти люди уехали в своей машине. Черный «бентли». А Бруберг еще оставался часа два. Топил печки. Обе трубы долго дымились. Мне показалось… Она замолчала.
— Что тебе показалось?
— Что это странно. Ведь жара стоит. Потом он ходил по дому и опускал шторы. После этого уехал. С тех пор я его не видела.
— Малышка, — дружелюбно сказал Ларссон.
— Ну что еще?
— Из тебя мог бы выйти отличный полицейский.
Она сделала брезгливую гримасу и сказала:
— Ты еще долго будешь меня мучить?
— Теперь уже нет. Насколько хорошо ты знаешь Бруберга?
— Иногда встречались. Ведь соседи.
— А Пальмгрена?
— Бегло. Как-то видела его у Бруберга. Один раз мы дома устраивали прием в саду, он тоже был. Ты же знаешь, на такие вечера обычно приглашают всех соседей. А Пальмгрен оказался случайно у Бруберга, ну и пришел за компанию.
— Один?
— Нет, с женой — молодой и совершенно очаровательной.
— Ну, а какое у тебя впечатление от этих людей?
— Они очень состоятельные — безразлично сказала она.
— Так и вы тоже, ты и твой фон барон.
— Да, — сказала она. — Это верно.
— Рыбак рыбака… — философски заметил Гюнвальд Ларссон.
Она долго смотрела на него, потом резко сказала:
— Я хочу, чтобы ты понял одно, Гюнвальд: такие люди, как Бруберг и Пальмгрен, вовсе не принадлежат к нашему кругу. Правда, у них много денег, особенно у Пальмгрена. Но им не хватает стиля, изысканности. Это бесцеремонные дельцы, которые сметают все на своем пути. Я слышала, Бруберг чуть ли не ростовщик, а Пальмгрен большинство своих темных дел вел за границей. Конечно, у таких людей есть деньги, которые открывают им доступ в высшие сферы, но все-таки им чего-то не хватает. И их никогда не признают до конца.
— Ну-ну, это уже занятно. Значит, ты не признаешь Бруберга?
— Признаю, но только из-за его денег. То же самое с Пальмгреном. Его состояние сделало его влиятельным и там и сям. Общество зависит от наличия людей типа Пальмгрена и Бруберга. Во многом они — более важные детали механизма страны, чем и правительство, и риксдаг, и прочее. Поэтому даже люди нашего круга вынуждены их признавать.
Потом она холодно добавила:
— Хюгольд может вернуться в любую минуту. И я не хочу, чтобы он тебя здесь застал.
— Короткий же у него рабочий день!
— Да, короткий. У людей высокой квалификации часто так бывает. Прощай, Гюнвальд.
Он встал.
— Ну что ж, ты, во всяком случае, помогла.
— Я бы не сказала тебе ни слова, если бы ты не шантажировал меня. И для меня было бы лучше не видеть тебя еще лет десять.
— И для меня тоже. Пока.
Она не ответила.
Подруга поднялась и сказала:
— Я, пожалуй, тоже пойду.
Гюнвальд Ларссон взглянул на нее. Высокая симпатичная девушка, ему почти по плечо. Хорошо и со вкусом одета. В меру накрашена. Вообще все в меру. Он не видел автомашины на улице и спросил:
— Подкинуть вас в город?
— Да, спасибо.
Когда они садились в машину, он покосился на руку девушки — нет ли обручального кольца. Кольца не было.
— Простите, я тогда не расслышал фамилию?
— Линдберг. Соня Линдберг. Я тебя помню с детства.
Может, пригласить ее куда-нибудь? Нет, спешить ни к чему. Он ей как-нибудь позвонит.
— Где тебя высадить? — спросил он.
— На Стюреплан. Я работаю на Биргерярлсгатан. И живу там же.
«Хорошо, — подумал он. — Не пришлось спрашивать». В кабинете на Кунгсхольмсгатан его ждало много дел. Сделав самые первоочередные, Гюнвальд Ларссон позвонил Колльбергу и пересказал ему то, что услышал, не называя источника этих сведений.
— Хорошо, Ларссон, — сказал Колльберг. — Значит, похоже на то, что он собирался удрать.
— По всей вероятности, уже удрал.
— Не думаю. Чемодан, о котором я говорил, по-прежнему стоит в его кабинете на Кунгсгатан. Я только сейчас звонил его секретарше, и она сказала, что полчаса назад Бруберг сообщил, что не успеет вернуться в контору до пяти.
— Он, наверное, отсиживается в какой-нибудь гостинице, — задумчиво произнес Ларссон.
— Очевидно. Я попытаюсь проверить. Но маловероятно, чтобы он поселился там под своим именем.
— Да, вряд ли. А ты нашел эту девицу?
— Пока нет. Жду сообщения из полиции нравов. — И пожаловался: — Долгое дело. Если я не успею попасть на Кунгсгатан до пяти, ты не мог бы последить за этой проклятой ростовщической конторой? Или поручить кому-нибудь?
Ларссону, разумеется, хотелось сказать «нет».
— Ладно, — все-таки выговорил он наконец. — Послежу.
— Спасибо.
«Скажи спасибо моей милой сестричке», — подумал Гюнвальд Ларссон.
XIV
Леннарт Колльберг битый час прождал сообщения из полиции нравов. То, что утром казалось простым деловым поручением — беседа с двумя свидетелями, — каким-то образом превратилось в настоящую охоту за ними.
Хампус Бруберг и эта непонятная Хелена Ханссон вдруг стали лицами, на которых объявлен розыск, а он сам как какой-то паук сидит и караулит паутину. Странно, но он по-прежнему не знал, почему он ищет этих людей. Против них не выдвинуто никаких обвинений. Как свидетели они уже допрошены полицией в Мальмё, и здравый смысл подсказывает, что никто из них двоих не имеет ничего общего с убийством Виктора Пальмгрена.
И все же он не мог отделаться от чувства, что их нужно найти как можно быстрее. Зачем?
«Это все твоя полицейская душа не может успокоиться, — мрачно думал он. — Тебя испортили годы
