здание. Гейдт знал, что в этом здании помещается высшее коммерческое училище.
Демонстранты стояли стеной, но полиция вела себя спокойно, и никто не пытался прорвать оцепление. В воздухе не мелькали дубинки и пистолеты.
— Странно, — сказал Леваллуа.
— Непостижимо. — подтвердил Гейдт. — Я нажал кнопку в нужный момент. Что случилось?
— Не знаю. — ответил Леваллуа.
Рейнхард Гейдт взорвал бомбу в нужный момент — нужный для того, чтобы никто не пострадал.
Террористическая группа БPЕH подорвала две тысячи девяносто один мешок с песком и гору несгораемого стекловолокна.
Единственным пострадавшим можно было назвать Эйнара Рённа: его кепка взлетела на воздух и бесследно исчезла.
В распоряжении Рённа на Даннемурагатан находилось двадцать пять грузовиков, аварийная машина газовой сети, три санитарные машины, две машины с громкоговорителями и две пожарные машины — автоцистерна и автолестница. Кроме того, ему была подчинена группа из тридцати человек, самые надежные сотрудники, большинство — из охраны порядка. Все они были в защитных шлемах, и каждого второго снабдили мегафоном.
Когда проехал кортеж, у Рённа оставалось двенадцать — пятнадцать минут на то, чтобы завалить мешками участок, где ожидался взрыв. Кроме того, надо было перекрыть все подходы и проследить за тем, чтобы население этого района было в безопасности.
Пожарные и санитарные машины стояли наготове на Даннемурагатан.
Уложиться в двенадцать минут было бы трудновато; к счастью, на самом деле срок оказался чуть больше, а именно четырнадцать минут и тринадцать секунд.
Шлем был Рённу не впору, поэтому он только в последний момент снял кепку и по рассеянности положил ее на мешки с песком.
Одна из машин не успела разгрузиться — отказал стартер, — но это не повлияло на исход операции. Единственным результатом взрыва был огромный фонтан песка и белых клочьев стекловолокна, да еще сильная утечка газа, на временное устранение которой понадобилось несколько часов.
В ту самую минуту, когда дома в районе взрыва тряхнуло, как от небольшого землетрясения, постылый сенатор уже сидел в здании риксдага и пил минеральную воду. Одновременно Каменное Лицо впервые проявил человеческие эмоции; вынув изо рта сигару, он положил ее на край стола и сделал добрый глоток виски из фляги, которую носил с собой. После чего воткнул сигару на место и принял обычный вид.
Сенатор поглядел на своего телохранителя и объяснил:
— Рэй бросает курить. Поэтому не зажигает сигару.
Открылась дверь.
— А вот и министры иностранных дел и торговли, — весело объявил премьер.
Дверь снова открылась. На этот раз вошли Мартин Бек и Гюнвальд Ларссон. Премьер строго посмотрел на них. И сказал:
— Спасибо, но здесь вы не нужны.
— Вам спасибо, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Мы ищем Сепо-Мёллера.
— Эрика Мёллера. Ему тут тоже нечего делать. Спросите его людей. Все здание ими кишит. Кстати, что за грохот было слышно только что?
— Неудавшееся покушение на бронированную машину.
— Бомба?
— Что-то вроде того.
— Позаботьтесь о том, чтобы виновный был немедленно арестован.
— Дурацкое распоряжение, — сказал Гюнвальд Ларссон, когда они подходили к лифту.
— Высказывание в духе Мальма, — добавил Мартин Бек. В лифте они встретились с Херманссоном. Щеки его горели, глаза смотрели с вызовом.
— Домой? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Вот именно. До конца недели.
К кому бы из агентов Мёллера они ни обращались, все отвечали:
— Он где-то здесь поблизости. Где именно — неизвестно.
Рейнхард Гейдт так и не понял, что произошло, даже когда француз в пятницу сходил за газетами.
Он не один пребывал в неведении. Начальник ЦПУ и Стиг Мальм велели немедленно вызвать Мартина Бека и Гюнвальда Ларссона. Рённ полагал, что его миссия выполнена, и поехал к себе домой в Веллингбю, где Унда и Матс громко спорили, что полезнее: геркулес или кукурузные хлопья.
Но Эйнар Рённ был горячо любим как муж и отец, и, увидев, какой он усталый, они тотчас прекратили перепалку.
— Привет, папуля, — сказал Матс. — Ну как?
— Порядок. Только вот кепка моя пропала.
— Завтра куплю тебе новую, — пообещала Унда.
Рённ предпочитал сам покупать себе головные уборы, однако воздержался от протеста.
Все посмотрели на кровать, и он лег не разуваясь. Жена и сын вместе раздели его.
— Чуешь, какого мирового отца я тебе отхватила, — сказала Унда.
— Лучшего в мире, — подтвердил Матс.
Рённ слышал их голоса, но уснул прежде, чем собрался с силами что-либо ответить.
Он спал крепко и без сновидений.
Проснувшись на другое утро, он представил себе жаренного на древесных углях хариуса, кровяные клецки и соленую салаку. И прошел на кухню, где его ожидала каша.
Немного погодя он спустился в метро и доехал до станции Фридхемсплан на острове Кунгсхольмен.
XXII
Гюнвальд Ларссон и Мартин Бек предстали перед Понтием Пилатом через каких-нибудь полчаса после прибытия сенатора в здание риксдага.
Полицейская волна заработала снова, и на центральный узел обрушился поток донесений.
Поток слов — притом оскорбительных — обрушился и на Стига Мальма.
— Ну и ну, хорош эксперт по связи, — говорил начальник ЦПУ. — С таким же успехом я мог сидеть у себя на даче, когда все произошло. Кстати, что же все-таки произошло?
— Не знаю точно, — ответил Мальм, заметно оробев. И продолжал: — Послушай, дружище…
— Я тебе не дружище. Я верховный руководитель полицейского ведомства страны. Я требую, чтобы меня держали в курсе всего, что происходит в этом ведомстве. Понятно? Всего. А ты сейчас отвечаешь за связь. Что произошло?
— Я же сказал, что не знаю точно.
— Начальник связи, который ничего не знает, — гремел начальник ЦПУ. — Великолепно. Что ты, собственно, знаешь? Ты знаешь, когда тебе надо подтереться?
— Но ведь…
Если Мальм и вправду хотел что-то объяснить, шеф лишил его этой возможности.
— Мне непонятно, почему ни начальник охраны порядка, ни Мёллер, ни Бек, ни Ларссон, ни Пакке,
