И никакого штрафа не платят, а назначаются губернаторами, бесплатно летают в свои банки в Лихтенштейне и Кувейте. Нет, я не могу ничего дурного сказать о Лихтенштейне и Кувейте. Но вы, кажется, хотели потолковать о Сигбрит. Значит, ее убил тот псих, что рядом живет. И теперь вы его взяли и засадили туда, где ему положено сидеть. А если бы вы его не взяли, я сам поехал бы туда и пришиб его. Вы избавили меня от этой необходимости. Так о чем же тут еще толковать?
— О вашей поездке в Копенгаген.
— Но ведь вы уже схватили убийцу, черт возьми.
— Что вы делали в Копенгагене?
— Переходил из кабака в кабак, упился как свинья. Не помню даже, как домой добрался.
— Послушайте, капитан Морд. Вы говорили, что сидели в салоне на носу — там, где прежде была курительная первого класса.
— Ну да. За столиком посередине салона. Как раз за часами.
— Я сам сиживал за этим столиком. Отличный вид.
— Точно, почти как на мостике. Наверно, мне оттого и нравится там сидеть.
— Вы старый моряк, у вас наметанный глаз. Что-нибудь произошло во время этого рейса?
— На море всегда что-нибудь происходит. Да только не вашего ума это дело.
— Вы так уверены?
Морд сунул руку в задний карман и достал свою потрепанную записную книжку в кожаном переплете.
— Как-никак морской рейс, — объяснил он. — Хоть меня и везли, словно тюк какой-нибудь. Значит, и запись есть. Все, что годно для судового журнала, сюда заношу. Когда я не пьян в стельку.
Он открыл нужный раздел.
— Так… Железнодорожный паром «Мальмёхюс». Встречные суда записаны.
— В самом деле?
— А как же, все как положено.
— Минутку, — сказал Мартин Бек, доставая бумагу и карандаш, — предметы, которыми он редко пользовался вне своего кабинета.
— Одиннадцать пятьдесят пять, теплоход «Эресюнд», курсом на порт Мальмё.
— Ну, этот каждый день ходит.
— Еще бы. Регулярные рейсы… Двенадцать тридцать семь, теплоход «Грипен». То же самое, регулярный рейс. После названия я написал «голубая лента». К атлантической голубой ленте не имеет никакого отношения.
— А что же это?
— А то, что вдоль борта идет голубая полоса.
— И что же тут удивительного?
— Раньше полоса была зеленая. Видно, пароходство поменяло цвета. В двенадцать пятьдесят пять встреча поинтереснее, сухогруз под названием «Рюнаткиндар». Фарерский флаг.
— Фарерский?
— Вот именно, редкость. Потом нас в тринадцать ноль пять и тринадцать ноль шесть обогнали «Ласточка» и «Царица волн» — обе на подводных крыльях. Дальше записано, что у Лангелиние стоял итальянский эскадренный миноносец. Два небольших немецких сухогруза в Фрихавне. Все.
— Я запишу себе названия. Можно заглянуть в вашу книжечку?
— Нельзя. Я прочту по буквам, что надо.
Он прочел по буквам название судна под фарерским флагом.
Мартин Бек сказал себе, что надо будет поручить Бенни Скакке проверить. Но в глубине души он уже не сомневался: у Бертиля Морда надежное алиби.
Предстояло уточнить еще кое-какие вещи.
— Простите, если я вам надоедаю. Но откуда вам известно, что сосед вашей бывшей жены Фольке Бенгтссон?
— Она сама об этом говорила.
— Вы говорили, что последний раз навещали ее больше полутора лет назад. Тогда Бенгтссон еще не переехал туда.
— А кто вам сказал, что я об этом там услышал? Сигбрит приезжала сюда, хотела вытянуть из меня деньги. Я ей дал немного. Ведь она мне нравилась. Ну и душу отвел. Вот тут, на полу. Тогда и рассказала мне про этого психа. Это была наша последняя встреча.
Морд уставился на пол.
— Значит, он ее задушил, скот проклятый? А где вы его держите?
— Это к делу не относится.
— О чем же нам тогда толковать? Вы что-то спрашивали насчет домов терпимости. Адреса нужны?
— Спасибо, не надо.
Бертиль Морд опять застонал. Вдавил кулак в правое подреберье. Налил себе еще водки и выпил.
Выждав немного, Мартин Бек сказал:
— Похоже, в одном пункте вы неправду говорите, капитан Морд.
— Провалиться мне на этом месте, если я вам сегодня хоть что-нибудь соврал. Кстати, что за день сегодня?
— Пятница, шестнадцатое ноября.
— Прямо хоть в журнал заноси. День без единой лжи. Правда, до вечера еще далеко.
— Из ваших собственных слов выходит, что Бенгтссон поселился в Думме уже после того, как вы совсем оттуда уехали. А между тем он видел вас там два раза.
— Наглая ложь. Я там не появлялся.
Мартин Бек задумался. Потер лоб. Потом спросил:
— Вам известно, что у вашей бывшей жены была связь с неким Каем?
— Как вы сказали? С Каем? Имя-то какое. В первый раз слышу. Да я бы никогда не допустил, чтобы Сигбрит путалась с кем-то. Правда, дурацкое имя.
— Не понимаю, зачем Бенгтссону выдумывать такую вещь. Он решительно утверждает, что два раза видел вас около ее дома.
— Он же псих. Двух баб задушил. А вы, комиссар полиции, сидите тут и удивляетесь: зачем бы это ему понадобилось врать?
Мартина Бека вдруг осенило:
— А что у вас за машина, капитан Морд?
— «Сааб». Старый зеленый рыдван. Шесть лет как купил. Стоит где-нибудь около дома с извещением о штрафе на ветровом стекле. Дескать, переведите по почте тридцать пять крон. Я редко трезвый бываю, чтобы за руль садиться.
Мартин Бек внимательно смотрел на Морда.
Морд молчал.
Наконец Мартин Бек снова заговорил:
— Ладно, пойду. И скорее всего, вы меня больше не увидите. Хотите совет от души?
— Валяйте, может, пригодится.
— Продайте вы свой ресторан и прочее имущество, какое есть. И уезжайте куда-нибудь с тем, что выручите. Улетайте в Панаму там или в Гондурас, наймитесь на судно. Пусть даже штурманом.
Морд уставился на него своими угрюмыми карими глазами, в которых приступы бешенства так легко чередовались с полным спокойствием.
— А что, это идея, — сказал он.
Мартин Бек закрыл за собой дверь.
Фольке Бенгтссон дважды видел в Думме человека в бежевой «вольво».
И человек этот не Бертиль Морд.
