интересен, и это было самым опасным. Значит, главное — привлечь внимание. Сразу — иначе все потеряет смысл…
День прошел недаром. Навко даже не ожидал, что за несколько часов можно узнать так много. Помогла суета большого города. На рынке, который здесь называли по-скандски — «торг» не надо было даже задавать вопросы. Достаточно просто слушать — разговоры торговцев, беседы подвыпивших гуляк в харчевне, болтовню цирюльника, стригущего желающих по-городскому, «в скобку», или по-деревенски — «под горшок». Навко даже пожалел, что не скоро вернется домой. Правительнице Велге стоило узнать многое из того, о чем болтали в Валине.
Молодого Кея любили. Это казалось странным, даже невероятным. Рыжий Волчонок, брат Сварга Кровавого! Но для валинцев наместник был веселым парнем, не пропускавшим народных гуляний, лично поздравлявшим новобрачных и порой заходившим запросто в дом обычного горожанина. Навко понимал, что все это делалось не зря, и гулял Кей Улад на двух свадьбах от силы, а то и на одной. Но добрая слава осталась. Теперь же к ней прибавилась другая — Улада жалели. Молодой Кей ранен, молодой Кей чуть не погиб! И кто же послал убийц? Родной брат, подумать только!
А еще Улада считали хорошим воином, чуть ли не бравым рубакой, вдребезги разгромившим орды немытых волотичей. Видать, брат Сварг позавидовал, потому и убийц послал! Вскоре Навко понял, в чем дело. Улад щедро наградил улебов, воевавших вместе с ним, и заплатил немало серебра семьям погибших. Теперь о славе героя можно не волноваться — охрипнут, но всем поведают.
Стало ясно — Улад умен. Или умны советники, но и в этом случае Рыжий Волчонок свое дело знает — приглашает на совет людей нужных. Одно было странно. Никто не говорил, что покойный Мезанмир завещал Железный Венец не Рацимиру, а именно Уладу. В Коростене о завещании знали, в Валине — нет. Навко решил, что и это неспроста.
О главном, ради чего он и пришел в Валин, было сказано всего несколько слов. Толстая торговка, переговариваясь с соседкой, еще более осанистой, упомянула о зеленоглазой девушке, которую молодой Кей держит взаперти на третьем этаже своего дворца. Она, торговка, даже видела ее, но мельком. Красивая, конечно, но слишком худая. Правда, одета богато, даже глянуть приятно. Видать, Кей Улад зазнобе нарядов не жалеет…
Навко долго стоял на шумной площади, глядя на возвышавшийся вдали белокаменный дворец. Третий этаж — семь окон, выходящих на площадь. Может, за одним из них она — Алана, может, она сейчас смотрит вниз, на людей, запрудивших площадь… Вспомнились сказки — в них легко превратиться в голубя или сокола и влететь прямо в окно терема, где тоскует любимая. Но сказки остались в детстве. Алана была рядом, совсем близко, но оставалась такой же недоступной, словно Навко находился не здесь, а среди родных лесов…
Теперь, когда рядом стояли молчаливые парни с мечами, Навко был совсем рядом с нею. Может, Алана за стеной, в соседней комнате. Может, именно сейчас к ней зашел Рыжий Волчонок… Навко закрыл глаза и сильно, до боли закусил губу. Нельзя! Все потом! Сейчас он Ивор сын Ивора, посланец великого дедича Антомира сына Баюра…
Шаги были слышны издали. Кто-то шел по коридору — быстро, резко, словно был чем-то разгневан или очень спешил. Навко медленно перевел взгляд на расписной потолок, почти незаметный в затопившей комнату темноте. Сейчас… Мать Болот, помоги своему сыну! Он, Навко-подкидыш, убивал за Тебя и ради Тебя умирал. Помоги!
…В первый миг он удивился. Тот, кто вошел в комнату, был значительно старше, чем думалось. Рыжему Волчонку нет и двадцати, этот же выглядел на все двадцать пять, а то и двадцать семь. Усталое лицо, уголки губ брезгливо опущены. Маленькие усики — нелепые, почти смешные… Неужели это Улад?
Но раздумывать поздно. Плечи сами собой расправились, руки опустились вниз — ровно, как на воинском смотре.
— Чолом, Светлый Кей!
Лицо с нелепыми усиками дрогнуло, глаза моргнули:
— Я н-не…
Невероятно, но Кей Улад растерялся, не зная, что сказать. Навко ждал всего, но не этого. И тогда он растерялся сам — до испуга, до холода в животе.
— Н-не называй меня так, волотич! Руки суетливо .дернулись, и Улад поспешил спрятать их за спину. Навко поразился еще более — Рыжий Волчонок боится! И где? В своем дворце, среди охраны! И страх внезапно отпустил. Стало легче — выходит, они на равных.
Кей остался стоять, хотя кресло было рядом. Навко понял — разговор предстоит очень короткий. Сейчас решится все…
— Чего хочет от меня этот… Антомир?
По лицу скользнула брезгливая гримаса, и Навко тут же сообразил — все, что он собирался сказать от имени великого дедича, Улада не интересует. Он не верит Антомиру. Не верит — и презирает.
Оставалось улыбнуться. Это было трудно, почти невозможно, но Навко все же нашел в себе силы и усмехнулся — легко, беззаботно:
— Побитый пес ищет нового хозяина, Кей!
— Как?
Лицо Улада словно помолодело, на тонких губах мелькнула улыбка:
— Что ты сказал, волотич?
На миг Навко ощутил радость — безумную, лишающую разума. Но тут же опомнился. Это лишь начало. Даже не начало, просто теперь его выслушают.
— Великий дедич Антомир сын Баюра стал никому не нужен в земле волотичей. Даже твоему брату, Кей! Теперь у Антомира не осталось ни друзей, ни слуг. Поэтому он думает, что ты, когда станешь Светлым, поможешь ему…
— Верну ему Коростень?
Выходит, Рыжий Волчонок знает и об этом! Навко понял — надо быть осторожным. Лед тонок, очень тонок…
— И Коростень тоже, Кей! Антомир надеется, что двойное предательство вернет ему власть…
Страшное слово было сказано, и Навко вновь ощутил страх. Для сполотов Антомир — не предатель, он лучший слуга Кеев! Но Улад, похоже, подумал совсем о другом.
— Ты прав, волотич! Предателей не любит никто. А ты сам? Разве ты только что не предал своего господина?
Тон был под стать словам, тонкие губы кривились презрительной усмешкой. Но Навко уже понял — Антомир больше не интересует Рыжего Волчонка. А вот он сам…
— Наш род никода не служил Антомиру, Кей! — Навко ухмыльнулся в ответ — прямо в лицо врагу. — Я Ивор сын Ивора, урожденный дедич. Мой род сотни лет правит на нашей земле. Когда мятежники убили отца, я пошел сражаться под стяги Кеев, но не собираюсь спасать труса, потерявшего лицо!
Молчание длилось долго, очень долго. Наконец прозвучал негромкий, чуть сипловатый голос:
— Ты прав… Садись, Ивор сын Ивора. Расскажи, что там у вас…
Навко подумал, что Кей забыл — садиться гостю некуда. Но один из кметов бесшумно отступил в темный угол, вернувшись в грубым деревянным табуретом. Улад сел в кресло, сцепил руки и вопросительно поглядел на гостя. Значит, у Навко есть несколько минут, пока он будет рассказывать. Он хотел начать с главного: войско — Кеево и Велги, перемирие, споры среди дедичей. Но в последний миг понял — Улад знает. Надо начать с другого — не такого важного, но неожиданного.
— Мятежники уже в Коростене, Кей!
— Чт-то?!
Он не ошибся — Улад был изумлен. Значит, его лазутчики знают, не все. Оставалось развивать успех.
— В столице сейчас полсотни сполотов… и триста вооруженных мятежников. Одни в Верхнем Городе, другие в Нижнем…
Навко думал, что сейчас его спросят, как такое случилось, но вопрос был совсем о другом:
— А как же Кобник?
