Волотичи были тут же. Они лишь отступили на полсотни шагов, но по-прежнему загораживали поле. Их на первый взгляд ничуть не убыло, но, оглянувшись, Улад заметил, что среди убитых белых рубах в несколько раз больше, чем тех, кто был в кольчугах. Кеевых кметов спасала броня — и многолетняя выучка. Рокот барабанов усилился, и молодой Кей понял, что враги отступили не случайно. Они ждут, и то, чего они ожидают, вот-вот должно случиться. Улад взглянул вперед — и все понял.
— Отбились. Кой, хвала Соколу! — услыхал он хриплый голос Прожада. — Теперь побегут!
— Еще нет! — собственный голос тоже показался хриплым и чужим. — Еще не взошло «Солнце»!
Старый воин не понял, и Улад молча протянул руку в плотной перчатке, указывая вперед, на далекий Коростень.
Городские ворота были открыты, и оттуда ряд за рядом выезжали всадники. Солнце сверкало на стальных латах, на остриях длинных копий, отражалось на умбонах круглых щитов. Улад замер, не в силах сдвинуться с места. Первые всадники уже начинали разворачиваться широким строем, а из ворот выезжали все новые и новые, словно бесконечная стальная змея.
Над полем битвы повисла мертвая, тяжелая тишина. Даже раненые затихли, и только слышался мерный рокот далеких барабанов. Но вот волотичи дружно вскинули вверх оружие:
— Велга! Велга! Велга! Велга!
Громовой крик потряс землю. «Сокол! Сокол!» — откликнулись сполоты, но их голоса звучали недружно и слабо. Улад непослушными руками снял тяжелый шлем, подставляя голову легкому, еле заметному ветерку. Вот оно, «Солнце Велги»! Он вдруг понял, что проклятая Гадюка права, и прав был волотич у ночного костра — Мать Болот все-таки с ними. Тяжелая конница! Против такого бессильно любое мужество, любая выучка. Этому можно противопоставить лишь конницу, но ее-то Сварг подтянуть не успел. Слишком далеко Савмат, слишком трудны лесные дороги.
Последние ряды всадников выехали из города, и ворота стали медленно закрываться. Улад мотнул головой, прогоняя оторопь, и заставил себя смотреть. Еще есть время, можно что-то придумать… Сколько же их?
В первые минуты казалось, что всадников бесконечно много — сотни и сотни, но, присмотревшись, Улад понял, что их, конечно, меньше — сотни полторы. Не так и мало против уставшей и поредевшей на треть пехоты! Вспомнились слова отца: «Сначала смотри на коня, и лишь потом — на того, кто на коне». Молодой Кей начал вглядываться и невольно привистнул. Кони были не местные, низкорослые и коротконогие, и даже не огрские — небольшие и лохматые. Волотичи ехали на сполотских скакунах — рослых, широкогрудых, крепких. Настоящие боевые кони! Откуда? Ведь каждый из них стоит, как целое село!
После этого уже не удивило, что на всадниках даже не кольчуги, а цельная броня. Не на всех, многие были в обычных белых рубахах. Но первые ряды сверкали сталью, и это тоже стоило дорого — так дорого, что ни Улад, ни даже Сварг не могли позволить такое своим кметам. Да, Болотная Гадюка не теряла времени зря! Улад мог ожидать полсотни неуклюжих селян на старых клячах, но это!
Вновь вспомнился совет отца: «Хороший всадник на плохом коне лучше, чем плохой на хорошем». Улад присмотрелся, как волотичи выстраиваются вдоль городских стен, и усмехнулся. Отец прав и в этом! Кони у разбойников отличные, но молодые и, похоже, не особо обученные. Да и всадники сидят в седлах неумело. У них и стремян-то нет!
Настроение сразу улучшилось. Эх, ему бы полсотни огров, даже без кольчуг и шлемов, и Улад разметал бы это «Солнце» по полю! Ездить без стремян! Дикари! Но молодой Кей быстро опомнился. Пусть всадники Велги неопытны, а их кони ни разу не бывали в бою, но это не спасет. Замысел Велги становился понятным. Сейчас «Солнце» не спеша двинется вперед, затем всадники перейдут на рысь, потом — в галоп, и стальная лавина прорвет сполотский строй. А в прорыв тут же хлынет вражеская пехота — и все! За спиной лес, но там спастись не удастся, волотичи знают в нем каждую тропинку. «Утопчем» — вспомнилось нелепое слово, сказанное «дядяней». Да, их утопчут, и Гадюка будет праздновать победу…
За спиной проревела труба. Улад оглянулся — из леса выходили бродники. Он заметил Ласки-ню — усач шел впереди, неся на плече огромную секиру. На миг вспыхнула радость, но тут же погасла. Сотня бродников — прекрасных рубак — это сила, но и они ничего не сделают против конницы. Здесь нужные копья — длинные, прочные. Но у бойцов Ласкини копий слишком мало…
Рокот барабанов стал сильнее и внезапно стих. Над конницей взметнулся белый стяг, и поле вновь огласилось криком тысяч глоток:
— Мать Болот! Мать Болот! Велга! Велга!
Земля загудела — «Солнце» двинулось вперед. Улад вновь оглянулся, надеясь увидеть брата. Вот он! Сварг сидел на своем черном коне рядом с Кеевым Стягом и смотрел куда-то в сторону. Вновь вспыхнула надежда — старший спокоен, он что-то придумал. Но Улад вспомнил — долг Кея сохранять спокойствие даже накануне гибели. Брат не выкажет страха, но это не спасет ни его, ни остальных.
Топот копыт стал ближе. Плотный строй вражеской пехоты поспешил расступиться, освобождая путь. Несколько человек замешкались и тут же исчезли под копытами. Это была, конечно, нелепая случайность, но Уладу подумалось, что именно так воюет Велга — безжалостно, переступая через трупы и врагов, и друзей. Где сейчас она? Смотрит с вежи? Или Гадюка тоже села на коня, чтобы самой возглавить атаку?
По рядам негромко передавали команды. Лучники подсчитывали стрелы, те, у кого были копья, выходили вперед. Улад тоже попытался пробиться в первый ряд, но несколько кметов окружили его, не давая двинуться. Давний обычай — воины берегут вождя, если надо — ценой своей жизни. Улад не стал спорить. Сейчас, когда конница прорвет строй, опасность будет всюду.
Над полем поднялась пыль. Сквозь нее уже можно было разглядеть лица — — молодые, веселые, скалящиеся радостными улыбками. Они были уверены в победе. Мелькнул белый стяг, а рядом с ним Улад увидел всадника на рыжем коне — очень знакомого всадника… Гадюка!
Велга была без шлема, ее светлые волосы развевались по ветру, рука сжимала меч. Забыв обо всем, Улад рванулся вперед, по охрана удержала его. А в следующий миг стало не до Волги — конница на полном скаку врезалась в строй улебов.
Все произошло так быстро, что Улад опомнился уже на земле. Он лежал среди пожелтевшей травы, вокруг были чьи-то тела, непонятно, живые или мертвые, а прямо между ними ступали конские копыта. Одно из них чуть не наступило на руку, и молодой Кей еле успел отодвинуться. Он понял — строй прорван. Значит, все — конец…
Но погибать не хотелось, и Улад привстал, пытаясь понять, что происходит. Конница уже успела пройти. Велга вела «Солнце» прямо на отряд бродников. Молодой Кей взглянул вперед — вражеская пехота не спеша двигалась прямо на них.
— М-мои улебы! — Улад вскочил и с трудом поднял меч, чувствуя отчаянную боль в плече. — Все, кто жив, встать! Строиться! Строиться!
— Кей! Кей! — послышалось в ответ. — Кей жив! Кей, мы с тобой!
Уцелевшие вставали, отбежавшие в сторону возвращались. И вот строи вновь восстановлен — редкий, всего в три ряда, но это все-таки строй, а значит, можно драться. Что там у бродников?
Конница уже почти поравнялась с отрядом Ласкини. Странно, но усачи даже не попытались стать ближе друг к другу. Они даже копья не выставили! Что же они делают?
Уладу показалось, что бродники сошли с ума. Или пьяны — ибо только пьяные или безумные могут вести себя так нелепо. Усачи стояли, небрежно опираясь на свои копья, некоторые даже присели прямо на траву. Еще миг — и конница растопчет недоумков! Вот белый стяг поравнялся с первым рядом…
…В уши ударил вой. Это не был крик отчаяния или боли. Это вообще не походило на голос человека. Волки! Десятки волков завыли одновременно, и в этом вое слышались тоска и лютая звериная злоба. Только в следующий миг Улад понял, что никаких волков нет, а вой — почти неотличимый от звериного — доносится со стороны бродников.
Он успел удивиться, но тут же все стало ясно. Кони! Они тоже слышали!
Ровный строй всадников смещался. Кони вставали на дыбы, испуганно ржали, скидывая растерявшихся волотичей на землю. А вой все длился — грозный, жуткий, и лошади, не выдержав, начали
