склепанный из светлого металла. Из-под земли шел ровный гул, воздух был свеж и чист, и Степе показалось, что он чувствует резкий, но приятный запах. Запах был странным и непривычным, и Степа вдруг подумал, что так могут пахнуть камни…
Косухин стоял, не в силах оторвать глаз от голубой колонны, провожая взглядом бесконечные волны холодного огня, вырывающегося из недр и исчезающего в высоте. Значит, именно это монах называл кровью окаменевшей ведьмы! Нет, это никак не походило на кровь. Голубой свет был холоден и чист, в нем чувствовалось что-то далекое, чуждое, не связанное ни с людьми, ни с их нелепыми легендами…
Постепенно глаза стали различать некоторые подробности. Вдали, на другом конце зала, стояла огромная решетчатая конструкция, немного напоминавшая то, что Степа видел на Челкеле. Похоже, ее только начинали монтировать. Косухин решил, что ее собираются пододвинуть вплотную к идущему из-под земли свету, соединив каменную поверхность пола с почти неразличимым отсюда колпаком из светлого металла. Голубой свет как бы пытались загнать в ловушку, и эта мысль показалась Степе почему-то неприятной, чуть ли не кощунственной…
Итак, он увидел то, что скрывает Шекар-Гомп. Кипящая кровь Браг Сринмо… Видимо, именно это привлекло сюда тех, кто захватил монастырь. Голубой свет почему-то понадобился тем, кто носит свастики — тоже голубые. Мелькнула мысль, что совпадение тоже могло быть неслучайным…
Голос прозвучал неожиданно. Щелкнул затвор, и Степа запоздало вспомнил о типе, которого видел у дверей. Он слишком увлекся — и влип. Оборачиваться было поздно, и Косухин рухнул на холодный каменный пол, опередив пулю на доли секунды. Шапка смягчила удар, но в голове загудело, перед глазами поплыли желтые пятна. Степа все же нашел в себе силы откатиться в сторону и вскочить. Солдат в черной куртке был рядом, зрачок ствола смотрел Косухину в лицо. Степа резко дернулся в сторону, вновь опередив выстрел, а затем бросился вперед, стараясь перехватить винтовку за цевье. Это удалось, но вырвать оружие он не сумел — солдат держал его крепко. Степа дернул винтовку еще раз, перед глазами мелькнуло красноватое скуластое лицо с холодными остановившимися глазами, и тут огромная ледяная пятерня легла на горло. Степа захрипел, рванулся, но скуластый, одной рукой продолжая держать винтовку, другой неторопливо но сильно сжимал Степино горло. Мертвые, затянутые пеленой зрачки взглянули прямо в лицо.
Степа выпустил винтовку, попытался отодрать холодную ладонь, но единственное, что удалось — это немного ослабить хватку. Боль затопила сознание, рука скользнула вниз, задев рукоятку стилета. Уже без всякой надежды, просто машинально, Косухин выхватил стилет и несильно, косо полоснул им по руке врага. Острый металл оставил неглубокую узкую рану, но из-под красноватой кожи выступила не кровь, а что-то, похожее на черную пузырящуюся пену. Косухину даже показалось, что из раны заклубился легкий бурый дым. Скуластый дрогнул и разжал хватку. Косухин машинально сделал шаг назад, вобрал в легкие побольше воздуха, а затем прыгнул на врага, целя стилетом в шею.
Он не промахнулся — металл вошел как раз возле сонной артерии. Скуластый вновь дернулся, сильным движением отбросил Степу в сторону, попытался сделать шаг, но пошатнувшись, схватился руками за торчащий в шее стилет, и тяжело рухнул на каменный пол. Дрогнули в последних конвульсиях ноги, послышался хрип — и тело замерло.
— Фу ты!… — Косухин перевел дыхание, не без опаски подошел к трупу, вынул стилет из раны и оглянулся. Вокруг — и на площадке, и дальше, возле недостроенной металлической фермы — по-прежнему было пусто и спокойно. Оставался коридор. Степа хотел оглянуться, но шея заныла, и он стал массировать ее, пытаясь восстановить кровообращение…
— Косухин, сюда! — голос прозвучал неожиданно. Степа, забыв о ноющей шее, резко обернулся — под аркой, которая вела в коридор, стояла Наташа Берг — такая же, какой он видел ее в последний раз в Челкеле, в том же белом полушубке, только на лице ее было, казалось, что-то не так. Присмотревшись, Косухин понял — под правым глазом у девушки красовался внушительного вида синяк.
— Степан, скорее же!
Косухин вздохнул, мотнул головой и подбежал к девушке. Та схватила его за руку и потащила куда- то влево, вдоль каменной стены. Степа, еще не вполне осознав происходящее, молча подчинился.
— Наталья Федоровна! — из-под арки выскочил какой-то толстячок в расстегнутом «интеллигентском» пальто и шапке-пирожке. — Куда вы? Это… это опасно, матушка!
— Ну вас! — огрызнулась Берг на ходу и повернулась к Степе. — Косухин, вы-то здесь откуда?
— Да я… это… — начал все еще не пришедший в себя Степа, но девушка прервала его:
— Я была рядом, в комнате возле арки. Если вы в самом деле такой рыцарь, могли бы вначале заглянуть ко мне, прежде чем затевать драку…
Степа вздохнул — он представлял себе встречу с Наташей несколько иначе. Между тем, девушка, продолжая держать Косухина за руку, быстро провела его к следующему входу, оглянулась и втащила под арку, ведущую в коридор.
— Я… — вновь заговорил Степа. — Это… здравствуйте, Наташа!
— Здравствуйте, Косухин! — Берг улыбнулась и быстро поцеловала Степу в щеку. — Вас что, тоже сюда притащили?
— Нет, я…
— Пойдемте!
Они шагнули вперед, и темень окружила их со всех сторон. Под ногами хрустели небольшие камешки, шуршала потревоженная пыль. Похоже, коридор был давно заброшен.
— Я… это… сам… за вами, — формулировка вышла не особо четкой, но Берг поняла.
— Господи, Косухин! Вы добирались из Челкеля?
— Ну да! Надо же было вас…
— Ростислав жив? С вами?
— Ага…
Берг на секунду остановилась, внимательно вгляделась в темноту и покачала головой.
— Сумасшедшие мальчишки! Ростислав ладно, он хоть Дюма начитался, а вы-то? Косухин, вы хоть догадываетесь, куда сунулись?
— Догадываюсь…
— Ну, тогда…
Девушка не договорила и, продолжая держать Степу за руку, потащила его дальше по темному коридору.
— Сюда они не суются. Не понимаю, почему, но, похоже, побаиваются. Наше с вами счастье, что здесь еще ничего не готово! Даже сигнализация… Видите, я в этом дурацком тулупе — в лаборатории холодно, как на улице. Впрочем, им-то тепло ни к чему…
Они прошли еще метров сто. Темнота стояла кромешной, но Берг то и дело останавливалась, словно надеясь что-то увидеть.
— Куда мы? — осмелился поинтересоваться Степа.
— Косухин, вы гуляете с девушкой. Вам этого недостаточно? — Берг вновь остановилась, в темное вспыхнула спичка. — Тут где-то должен быть вход. Посмотрите.
Степа оглянулся, но ничего, кроме серых неровных стен и засыпанного мелкими камешками пола, не заметил.
— Значит, чуть дальше… Я ведь здесь тоже не теряла времени, Косухин. Пролив, как и полагается, горькие слезы вместе с другими бедолагами, я попыталась изучить этот гадючник… Или морг, это точнее…
— У вас это… что-то с лицом…
— Так вы дипломатично называете мой изящный фонарь? Это еще на Челкеле. Один косоглазый посчитал, что я излишне интересуюсь местом моей будущей командировки… Попросту выглядывала в иллюминатор аэроплана… Стойте…
Наташа остановилась и вновь чиркнула спичкой. Слева показалась дверь, вернее, темный проход, над которым было выбито странное лицо с прикрытыми, словно во сне, глазами. Странность заключалась в том, что глаз было три — третий находился прямо на лбу. Каменные губы кривились в невеселой улыбке.
