после битвы с британским империализмом. Косухин ощутил себя не беглецом, а разведчиком, более того — полпредом Красной Армии, став прикидывать, где найти местных представителей Коминтерна и какую он, Степа, может принести пользу в деле индийской революции.
Мысли Арцеулова, не подозревавшего, в каких горних высях витает краснопузый Степа, были куда более конкретны и прозаичны. Он вспомнил, что документов у них — кроме Тэда — нет и в помине. После посадки их, скорее всего, арестуют, а добраться до русского консула — ежели таковой здесь вообще имеется — будет трудно по самой простой причине — денег ни у него, ни у остальных нет ни гроша.
Горы стали заметно ниже. Солнце засветило ярче, воздух окутался теплой голубой дымкой, между серо-коричневыми отрогами стали мелькать ярко-зеленые пятна долин.
— Летим до Дели? — Берг заглянула в карту.
— Хорошо бы… — согласился капитан, — но боюсь загадывать. Как бы местные власти не приняли нас за воздушных шпионов…
В дело вмешался Тэд, уловивший слово «Дели». Выяснив, в чем дело, он заявил, что документов у него хватит на всех четверых. В крайнем случае, он обратится к консулу самой великой, демократичной и золотозапасной державы мира, и гордый мистер Джон Булль вынужден будет разжать свои челюсти…
Ветер крепчал. Аэростат мчал быстро, по-прежнему на огромной высоте. Горы исчезли. Внизу простирались невысокие холмы, окруженные ровными четырехугольниками полей. То и дело попадались темные пятнышки деревень. Становилось заметно теплее, и осмелевший Тэд даже расстегнул полушубок. Перекусив в очередной раз — последними консервами из неприкосновенного запаса — решили поспать, так как обстановка не вызывала опасений.
…Разбудила всех Берг. В голосе девушки чувствовалась тревога. Аэростат снижался. Заходящее солнце ярко освещало уже близкую землю, темные пятнышки выросли, распавшись на десятки маленьких точек-домиков, окруженных изумрудно-зелеными квадратами полей. Мелькали ровные стрелки дорог и темно-синие рукава оросительных каналов. Стало ясно — перспектива попасть в Дели откладывается. Берг предположила, что на большой высоте давление гелия оказалось чрезмерным, и обшивка аэростата не выдержала. С Наташей не спорили — технические подробности были не так важны.
Степа то и дело заглядывал за борт, вспоминая недавний полет на «Муромце». Тогда под крыльями так же мелькала земля, правда, не зеленые поля, а желтая, покрытая скалами степь. Но в кабине Муромца» был брат, который знал, как сажать аэропланы даже в подобных ситуациях. Теперь же оставалось надеяться только на везение.
Арцеулов, напротив, принял случившееся с поразившим его спокойствием. Перспектива вынужденной посадки показалась сущим пустяком по сравнению с тем, что довелось пережить. И он вновь стал строить планы на ближайшее будущее — хотя бы на перспективу встречи с российским консулом.
Берг держалась внешне невозмутимо, лишь время от времени поглядывала на компас, хотя в этом и не было особой необходимости. Тэд продолжал улыбаться, но затих, стараясь не глядеть вниз…
Теперь аэростат уже не спускался, а почти падал. Внизу была небольшая деревенька, мелькали фигурки местных жителей, сбежавшихся поглядеть на редкое зрелище. Ростислав, вспомнив все, читанное в детстве у Жюля Верна, предложил облегчить корзину. С ним не спорили — за борт полетело оружие, патроны и даже полушубки. Степа схватился было за вещевой мешок, где хранились Тэдовы «артефакты», но американец, возопив, прижал мешок к груди, поклявшись на польско-английском суржике, что находки будут выброшены лишь вместе в ним. Но даже после того, как из корзины были выброшены инструменты, приборы наблюдения и почти все вещи самого Тэда, положение почти не изменилось. Аэростат, казалось, заколебался, но затем дрогнул и вновь пошел на снижение. Оставалось ждать неизбежного…
…Деревенька исчезла. Замелькали вершины густо-зеленых деревьев, но лес быстро кончился. Вновь заблестела поверхность залитых водой чек — рисовых полей; затем — изумрудная зелень сухих участков, промелькнула тонкая линия канала — и тут аэростат дрогнул и, заметно накренившись, рухнул вниз. Корзину ударило о землю, вновь подбросило вверх, впереди сверкнула ровная поверхность небольшого пруда — и через секунду аэростат с глухим вздохом мягко врезался в воду…
Беглецам повезло. Они упали совсем рядом с берегом, кроме того, серебристая туша баллона не накрыла корзину, грузно осев рядом. Никто даже не ушибся, лишь Валюженича вышвырнуло за борт, и он без крика погрузился в воду.
Степа пришел в себя первым и с криком: «Держись, Тэд!», стал срывать с ног унты, готовясь прыгать, но из-за борта послышалось успокоительное «О'кей», и мокрый, но живой Валюженич ухватился руками за край корзины.
Им повезло еще раз — берег оказался недалеко, глубина была как раз по плечи. Корзина начала наполняться водой. Вода была ледяная — об этом Тэд сообщил сразу же, но выбирать не приходилось. Арцеулов, вспомнив фронтовой опыт, скинул верхнюю одежду, связал ее в тюк и спокойно спустился за борт, не забыв захватить «артефакты» Валюженича. Степа последовал его примеру, предложив Наташе немного обождать, покуда они не отыщут брод, чтобы доставить девушку на берег, не подвергая риску простуды. Но Берг хладнокровно пожала плечами и последовала примеру мужчин. Тэд, не потерявший присутствия духа, забрался в тонущую кабину, успев забрать остаток вещей, в том числе забытые Степой унты.
Берег был низкий, пришлось забираться выше, чтобы найти более-менее ровное место. К счастью, остатки спирта во фляге уцелели. Их хватило не только чтобы хлебнуть по глотку, но и для наскоро собранных сучьев. Вскоре ранние сумерки осветил огонь костра, от мокрых вещей повалил пар, и все, одевшись, принялись закутывать клацающего зубами Валюженича в уцелевшее одеяло. Степа предложил промокшему американцу свою одежду, но тот мужественно отказался, заявив, что у него и так «ноу проблем».
Костер горел весело, бросая отблески на подступившие к небольшой полянке странного вида раскидистые деревья с тонкими длинными иглами. Вдали громко перекликались птицы, и проголодавшаяся компания начала подумывать о ночлеге.
Согревшийся Тэд, похожий в одеяле на вождя краснокожих, предложил оставить все вопросы на завтра и лечь спать. Предложение было принято, но осуществить его так и не удалось. Послышались шаги, голоса. Свет костра упал на смуглые лица в белых тюрбанах — сквозь прибрежные заросли продирались несколько невысоких мужчин в широких светло-серых одеждах в сопровождении важного вида усача в большой чалме и зеленом френче. В руках усатого грозно поблескивала винтовка, остальные сжимали в руках длинные деревянные палки. Увидев незваных гостей, усач и его команда нерешительно остановились.
— Спокойно! — негромко произнес Арцеулов, вставая. — Я поговорю…
Но его опередил Тэд. Быстро развязав свой мешок, он извлек оттуда внушительный сверток, в котором оказалась кипа бумаг, украшенных разноцветными печатями. При виде наряженного в одеяло американца усач обомлел, и Тэд поспешил представиться, продемонстрировав оказавшийся среди бумаг американский паспорт. Затем последовал внушительного вида документ из внешнеполитического департамента Франции с просьбой к британским властям об оказании помощи научной экспедиции. Валюженич уже доставал следующую бумагу, когда усатый господин в чалме умоляюще поднял руки и заговорил.
Он оказался деревенским полицейским с экзотическим именем Лал Дас. Старания Тэда пропали даром — читать он не умел, а слова «научная экспедиция» и даже священное для Тэда «акэолоджи», вероятно, слыхал первый раз в жизни. Впрочем, главное Лал Дас уловил и вежливо предложил господам иностранцам — тут путешественники впервые услыхали известное из книжек слово «сахиб» — проследовать в деревню.
Предложение, сделанное в вежливой, но решительной форме, пришлось принять.
Костер загасили, и процессия, предводительствуемая серьезным, хотя и не до конца пришедшим в себя полицейском, проследовала по узкой тропинке к деревне.
Саму деревню рассмотреть не удалось. Их завели в небольшой странного вида дом — то ли деревянный, то ли сплетенный из веток и чего-то напоминающего засохшие лианы — и оставили в покое.
