возвратились в свою спальню. Но, когда ничего не случилось, — когда товарищи по спальне окружили их и стали хлопать по плечам и жать им руки (были даже аплодисменты) — они быстро возобновили свое беззаботное существование.
Но они, конечно, приобрели суровый опыт. Сила потрясения, которое они пережили, обнаружилась в первый раз после того, как они вернулись в каюту Модьуна. Когда Модьун, который принимал ванну, вышел, он увидел, что они разглядывают все вокруг с завистью и удивлением. Они, казалось, забыли те часы, которые раньше провели здесь. Они изучали роскошную гостиную и выражали свои чувства восклицаниями, разглядывали великолепно обставленную ванную. Но, когда они увидели кухню с отдельной столовой, то стали громко выражать свое изумление.
— Дружище! — сказал Руузб, подозрительно наклонив голову. — Это, действительно, класс. Как это получилось?
— Да, как? — поинтересовался Неррл.
Иггдооз и Дуулдн стояли рядом с округлившимися от любопытства глазами.
Модьун дал им объяснение, исходившее от высокопоставленного офицера-гиены.
— Мне объяснили, — сказал он, — когда я переехал, что, так как меня не было в списках для спален, то для меня не нашлось другого места, кроме свободной офицерской каюты.
— Дружище! — сказал Руузб. — Я думаю, после этого стоит быть безбилетным пассажиром.
Модьун великодушно продолжал:
— Почему бы вам, друзья, не приходить сюда и не обедать со мной? Так мы сможем держаться вместе.
Они охотно согласились. Теперь он имел компаньонов на время обедов. Что было приятно. Не потому что эта компания много значила для него, а потому что теперь они стали почти беспрерывно болтать о приближающейся посадке. Это стало неизбежной темой. Когда они уходили для дополнительных тренировок, Модьун включал свой телевизор с замкнутым контуром, и на экране появлялся высокопоставленный человек-гиена, который говорил о том же самом. В подготовительные часы только по одному каналу передавалась музыка.
На второй день, когда четверо пришли в его каюту, у каждого был пакет и длинный прибор, излучавший статический заряд, который зарегистрировала одна из систем восприятия в мозгу человека. Модьун осмотрел оружие и увидел, что оно неземного происхождения и конструкции.
— Очень остроумно, — сказал он, возвращая оружие человеку-ягуару, его владельцу. На щеках Дуулдна вспыхнули два знакомых ярко-красных пятна.
— Ты смеешься? — сказал он. — Прошло много времени, пока до моей башки дошло, как работает эта штука. А ты ведешь себя так, словно уже все понял.
— Ну… — сказал Модьун.
— Может быть, он видел ее раньше в Африке, — вставил Руузб из другого конца комнаты. — Так, Модиунн?
Модьун с радостью принял это объяснение.
— Оно выглядит так, как то, что я видел в Африке, — сказал он многословно. — Заряд содержится в этом длинном стволе. — Он показал блестящее тиснение вдоль дна барабана этого оружия, похожего на винтовку.
— Если нажать большим пальцем кнопку здесь наверху, то ствол освобождает заряд как батарея. Судя по размеру, я думаю, что энергия мгновенной вспышки может сделать электропроводным столб воздуха величиной около пятисот ярдов, и электрический ток от маленькой динамо внутри ствола доходит до любой цели без потерь. Я думаю, тысячи ампер при 660 вольтах достаточно, чтобы убить даже слона.
Он покачал головой и сказал грустно:
— Очень плохо.
— Что же здесь плохого? — сказал Дуулдн. — Нам может понадобиться здесь что-то подобное для защиты. Кто знает, что нас ждет?
Так как они не знали о настоящей цели экспедиции, Модьун прекратил разговор.
Во время еды, когда они были вместе, Модьун узнал, что по плану посадка назначена на следующее утро по корабельному времени.
23
По просьбе Нунули, хозяина корабля, Модьун оставался в своей каюте. При сложившихся обстоятельствах — подчеркнуло создание — это было самое малое, что он мог сделать. Модьуну совет Нунули показался разумным. Он согласился, что он незваный гость и поэтому должен доставлять как можно меньше беспокойства.
Нунули отклонил его просьбу позволить ему наблюдать посадку по видеоустройству в каюте. Модьун заметил, что его тело почувствовало досаду из-за отказа; но это, действительно, было не его дело. И, конечно, похоже на правду, что такая высадка получится очень скучной, с бесчисленными повторяющимися действиями.
Модьун не старался представить себе, что происходит внизу. Континент неведомой планеты, который он мельком видел на ранних стадиях приближения корабля, был достаточного размера, чтобы прийти к заключению, что там очень много обитателей. И Модьун предполагал, что будет применен метод захвата.
Модьун выполнял обычные действия, которых требовало его выросшее человеческое тело. Когда подошло время дневного сна, он немного поел. Потом, когда он расслабился, ожидая чтобы тело выполнило необходимые биологические функции, он позволил себе послушать живую животную музыку. Странно, но кровь побежала быстрее, сердце забилось сильнее, глаза заблестели. Музыка продолжала быть для Модьуна источником обучения эмоциям, возможным объяснением человеческого поведения в те давние дни, когда эмоции было так легко вызвать.
«Мы, действительно, произошли от существ очень примитивного типа», — подумал Модьун. Ему было страшно подумать, что Нунули нашли именно этого примитивного человека и безошибочно поняли его уязвимость. Это, конечно, не имело смысла. После всего: то что они думали, что достигли, и то, чего они в самом деле достигли, — это оказались совершенно разные вещи.
Пока Модьун так размышлял, он закончил свой туалет, сбросил одежду и забрался в кровать.
Прошел час, — и его разбудил стук в дверь.
«Стук, — подумал он. — А что же случилось со звонком?»
Но он включил свет и встал с постели.
— Кто там?
— Это я, Нунули, хозяин корабля. Я хочу поговорить с вами.
— Почему бы не прийти после дневного сна? — спросил Модьун.
— То, что я должен сказать, не может ждать.
Рассуждения Модьуна сразу пришли в противоречие с его природной вежливостью. Его разум говорил: очевидно, что-то не так. Правда заключалась в том, что, если бы он и Нунули никогда больше ни о чем не беседовали, Модьун ничего бы не потерял. Но, конечно, никто бы и не выиграл. Но Модьун всегда был любезен, даже в противовес разуму. Так получилось и теперь.
Модьун сказал:
— Я раздет. Я могу одеться прежде чем отвечу?
— Нет, нет, в этом нет необходимости. Я всегда раздет, как вы знаете. Ваше тело безобразно, но я могу вынести его вид.
«Смотрите-ка, кто кого называет безобразным», — подумал Модьун, когда пошел открывать дверь. Нунули проскользнул в его каюту с удивительной поспешностью. Он подошел к кровати и опустился на нее.
— У нас возникла небольшая проблема, — сказал он. — Я хотел бы знать, не поделитесь ли вы со
