огромные глаза искоса наблюдали за ней.
— Я умерла, — рыдала она, — я умерла!
Вдруг ее охватило тоскливое чувство одиночества. Она ощутила безнадежную слабость и тщетность всех усилий.
Черный Судья не сказал ни слова. Он лишь смотрел на нее своими неподвижными, большими глазами.
Вдруг перед столом проплыла зловещая зеленоватая фигура истлевшего трупа, окутанного пеленой. Покойник повернул свою разлагающуюся маску смерти: глаза его вылезли из орбит. Бесплотные руки протянулись к Черному Судье и подали ему какой-то документ.
— Би Цунь, Би Пунь, — закричала госпожа Чжоу, — не выступай на суде по своему делу! Ты не все знаешь! Позволь мне сказать, позволь мне сказать самой!
Она уже не чувствовала боли, только ужасную слабость и страстное желание, чтобы все поскорее кончилось. Чем, в конце концов, была ее жизнь?
— Лавка Би Цуня, — начала она, — едва давала нам возможность нормально питаться. Разве я могла быть там счастлива? Днем я без устали трудилась дома и в лавке, а по вечерам слушала ворчание своей свекрови. И вдруг, в один прекрасный день, в нашей лавке появился Пу Дэтай, красивый, такой образованный, беззаботный. Я ощутила неодолимое влечение к этому человеку и вскоре узнала, что он тоже пленился моей красотой. Выяснив, что он неженат, я решила выйти за него замуж, чего бы мне это ни стоило. Сначала я заставила его стать моим любовником, а потом, узнав, что он страстно влюблен в меня, уговорила прорыть потайной ход. Когда это дело увенчалось успехом, я подумала, что пора убить Би Цуня. Вечером после праздника Большой пятерки я заставила его выпить за обедом много вина. Непривычный к такому количеству вина, он пожаловался на боль в желудке. Уже в нашей спальне я посоветовала ему выпить еще, чтобы облегчить боль. Наконец он в пьяном оцепенении опустился на постель. Я взяла одну из длинных тонких иголок, которыми мы чинили войлочные подошвы нашей обуви, и деревянным молотком вбила ее ему в голову, пока она полностью не исчезла. Би Цунь вскрикнул только один раз и умер. Виднелась лишь крошечная головка иголки — маленькое пятнышко в густых волосах, которое невозможно различить, если не знать, куда смотреть. Не было ни одной капли крови, только глаза вылезли из орбит. Я знала, что даже при вскрытии эту смертельную рану не удастся обнаружить. Впоследствии Пу часто спрашивал меня, как я убила Би Цуня. Но я ему так и не сказала. Тогда мне казалось, что мы в безопасности. Но однажды, уверенная, что моя дочь со старухой отправились взять денег в долг, я радостно позвала Пу к себе в комнату, потянув за веревочку колокольчика. Когда он появился в потайном люке, я неожиданно увидела свою дочь, вошедшую в комнату; она спала в Соседней Спальне и проснулась от наших голосов, Я испугалась, что она расскажет обо всем моей матери, и дала еи выпить снадобье, лишившее ее дара речи. Потом я принимала Пу Дэтая даже тогда, когда моя девочка была дома, потому что знала, что она никогда не сможет меня выдать, хоть и поймет, в чем дело. Когда судья что-то заподозрил, меня вызвали в суд и в первый раз допросили.
Вспомнив о своей войне с судьей и о том ужасе, который она пережила во время эксгумации, госпожа Чжоу почувствовала страшную слабость и подумала: а стоит ли все это рассказывать? Синий свет начал меркнуть, и она снова погрузилась в благодатную темноту. Последним, что она слышала, был тихий стук закрывающейся двери темницы.
В столь поздний час в суде было темно и пустынно. Только в личном кабинете судьи горели две свечи, которые чуть дрогнули, когда он медленно стянул с лица зловещую маску. Ма Жун и Чао Тай не без труда сняли с себя головы животных, сделанные из бумаги и бамбука, и вытерли пот со лба. Tao Гань быстро записывал рассказ госпожи Чжоу, примостившись на углу письменного стола. В этот момент Старшина Хун вошел с мокрыми после мытья руками и волосами: в руке он нес самодельную бумажную маску.
— Значит, — заключил Судья Ди, — так и было совершено убийство!
Глава 29. Судья Ди закрывает дело о странном трупе; императорский цензор пьет чай в Водном павильоне
Повернувшись к Ма Жуну, Судья Ди произнес:
— Теперь, когда я знаю, что девочка лишилась дара речи под действием снадобья, я могу осмелиться и дать ей более сильное лекарство, упомянутое в старинной книге рецептов, сохранившейся в моей семье. Если его примет человек, лишившийся дара речи по естественным причинам, оно может повредить его ум; но немота, вызванная снадобьем, будет мгновенно излечена. Поэтому я не могу предоставить вам заслуженного отдыха. Я хочу, чтобы вы немедленно верхом отправились в деревню Хуанхуаи позаботились о том, чтобы завтра старая госпожа Би и ее внучка были здесь. У этой женщины, Чжоу, поразительная сила воли, и я не стану рисковать, предоставляя ей возможность завтра в суде опровергнуть свое признание. В качестве финальной точки я хочу видеть, как она дает показания в присутствии свекрови.
Ма Жун был так возбужден полным успехом их спектакля, что весело надел куртку для верховой езды и отправился прямо на конюшню, чтобы выбрать лошадь.
Когда Tao Гань записал признание госпожи Чжоу, Судья Ди прочел его и с довольной улыбкой засунул в рукав. Скоро Tao Гань и Чао Тай ушли, а старшина Хун остался и предложил судье чашку чая.
Пока судья потягивал чай, старшина пребывал в глубоком раздумье. Затем он произнес:
— Ваша честь, мне кажется, я разгадал смысл последней части вашего сна в храме! Когда сегодня вечером вы объясняли нам, как мы можем вырвать у госпожи Чжоу признание, мне это в голову не пришло. Но теперь меня осенило, что театральное представление, которое вы видели во сне, было точным предсказанием того, что случилось сегодня ночью. Ведь разве мы не превратили тюрьму в театр, где каждый играл отведенную ему роль? А что касается акробатки и молодого человека, они, должно быть, представляли госпожу Чжоу и Пу Дэтая. А девочка из кувшина, схватившая Пу за рукав, — это и есть дочь госпожи Чжоу, чьи показания завтра помогут поставить финальную точку в этом деле. Ваша честь, вы можете быть спокойны — госпожа Чжоу завтра не отречется от своего признания!
Однако Судья Ди с сомнением покачал головой:
— Твое объяснение, может быть, и правильно, но я все еще не уверен. Я по-прежнему думаю, что последняя часть моего сна очень бессвязна, и сомневаюсь, что она вообще что-то означает. Мы этого никогда не узнаем.
После разговора с судьей старшина удалился, а Судья Ди улегся спать.
На следующее утро, как только было созвано заседание, Судья Ди приказал привести госпожу Би и ее внучку.
Сначала он пожурил госпожу Би за упрямство, которое она проявляла во время всего расследования, — ее противодействие значительно замедлило раскрытие преступления. Госпожа Би принялась со слезами извиняться, но судья оборвал ее, сказан:
— У меня есть лекарство, которое вернет вашей внучке дар речи. Но это очень сильное средство, и оно причинит бедной девочке значительные страдания. Поэтому я прошу вашего разрешения на его применение и хочу, чтобы вы присутствовали, пока оно будет действовать.
Госпожа Би быстро согласилась. Судья Ди уже приготовил лекарство, и старшина Хун поднес его девочке, сказав, чтобы она медленно опустошила всю чашу.
Когда девочка выпила, ее лицо исказилось отболи, и она вдруг завопила. Ее маленькое тельце затряслось в конвульсиях, и вскоре она без сознания упала на пол. Судья Ди приказал Ма Жуну взять ее на руки, отнести в его личный кабинет, положить на постель, а как только она проснется, дать ей чашку крепкого чая.
Через некоторое время Ма Жун снова появился в зале суда, ведя за руку девочку. Увидев госпожу Би, она бросилась к ней, уткнулась лицом в халат бабушки и закричала:
— Бабушка, почему мы здесь? Мне страшно!
Судья Ди встал и сошел с возвышения. Взяв девочку за подбородок, он нежно поднял ее личико и
