- И ты здесь?
- Хочу заработать несколько монет. С караванщиками я не поладил. Отстал от них. Надумал жить в Самарканде.
- Ну, на этих пнях-корягах не очень-то много заработаешь.
- Оно так. Вот ты человек ученый. Не купишь ли, Друг, у меня книгу? Старинная книга. Румийская.
Он достал с расщепленного пня потертую сумку, порылся в ней, вынул тугой пергаментный свиток. Развязал, отвернул конец широкой полосы и огорошил Хайяма:
- 'Атараксия'. Изложение Эпикурова учения. Омар даже вздрогнул! Давно хотелось ему ознакомиться ближе с прогремевшим этим учением. Но булгарин, взглянув на Омара, тут же остудил его порыв:
- Нет, пожалуй, такому юнцу оно ни к чему. К Эпикуру прибегает человек усталый, битый, хмурый, который ищет отдохновения от мира с его бескоп-чными дрязгами. У тебя же все впереди. Успеешь.
Омар - с горечью:
- Похоже, мне, при моих повадках, очень скоро придется прибегнуть к нему.
Руки тряслись у Хайяма, когда он взял у булгарина тяжелый свиток. Ровные четкие строки. Какая жалость! Греко-румийского языка он почти не знал,- запомнил лишь то, чему учил его, между делом, шейх Назир. Но ведь то, чего не знаешь, можно узнать!
- Не читаешь по-румийски?- догадался булгарин по досаде в глазах молодого перса.- Буду учить, если будешь, хотя бы помалу, давать на хлеб и вино.
- Смог бы. Когда закончу свой трактат. Но ты... тыто откуда знаешь румийский? И вообще, откуда у тебя эта книга? Средь караванных охранителей грамотных вроде быть не должно.
- Как знать,- усмехнулся приезжий.- А книга... она издалека. Ладно. Я вижу, тут все - свой народ. Так уж быть, расскажу о себе. Я, братья, никакой не булгарин. Я - рус.
- Неверный?- ахнул Аман.
- Да, христианин,- подтвердил гость.- Ты не бойся. Я не кусаюсь. Не шарахайся от меня. Вместе ели, вместе пили,- чего уж теперь. Имя мое - наше, славянское - Светозар. А христианское - Феодул.
- Эк откуда тебя занесло! Пейдул?- переспросил Омар.- Светозар, Пейдул... Не знаю, как по смыслу, на слух Светозар звучит гораздо лучше.
- И по смыслу - гораздо лучше,- ответил Светозар.- Феодул значит 'раб божий'.
- У нас тоже старые, иранские, имена лучше звучали: Вартазар, Тигран, Ануширван. И тюркские: Алгу, Бейбарс, Тарагай. А нынче...- Он потешно закатил глаза:- Абу Амр Ухайха ибн аль-Джулах,- чуть не задохнувшись, он сглотнул слюну,- ибн Абд аль-Ваххаб ас-Сафа! Кто, не зная арабского языка, может запомнить - и сказать, что это значит? Светозар-Пейдул...
Рассмеялись. И возникла между ними всеми сразу та особая близость людей добрых и честных, когда у них всех - одно сознание: они друг другу свои, и никто никому ничего плохого не сделает. Доверие. Четверо мусульман: ученый математик, дворник и безземельные селяне, совсем забыв о том, что Светозар - чужой по вере, слушали его повесть как индийскую сказку.
Родившись где-то в селе на Днепре, Светозар трех лет попал в печенежский полон. Десять лет пропадал в неволе. Потому-то он так хорошо знает степную речь. Средь волжских булгар может сойти за булгарина, средь тюрок туранских - за тюрка. Однажды русское войско, побив печенегов, освободило пленных. Человек одинокий, безродный, Светозар был определен послушником в Киево-Печерский монастырь.
- Вроде нашей ханаки?- заметил Али Джафар.
- Вроде.
Здесь он заново приобщился к русской речи, научился письму и чтению, и румийский язык одолел, и еврейский. Грамота в почете на Руси. Но зато бит и обижен 'многажды и без правды'. Всего же обидней бьшо ему за смердов,- ведь он сам из них: монастырь захватил всю землю в округе, и мужики через то впали в нищету. От печенегов - терпи. От князей своих - терпи. И еще - от бездельных монахов, ненасытных слуг божьих. Иль оно бесконечно, людское терпенье?
- Все как у нас,- вздохнул Омар.
- Большое зло накопилось в народе!- продолжал суровый Светозар.- Знаешь, в засуху: оброни в траву хоть искру малую, сразу вспыхнет вся степь. Так и тут - подвернулся случай. В позапрошлом году налетело с диких полей новое племя враждебное, кипчаки хана Шарукана,- на Руси их прозвали половчанами. На реке Альте пришельцы расколотили Князей Ярославичей, такого страху нагнали на них, что Святослав утек в Чернигов, Изяслав и Всеволод укрылись в Киеве. Бедный люд сбежался на сходку - вече, запросил у Изяслава коней, оружие, дабы отбиться от скопищ половецких. Изяслав отказал. То ли не захотел, боясь свой же народ, то ли негде было взять.
И сотворился бунт. Хотели убить Коснячка-воеводу, злодея, он убежал. На княжеском дворе устроили погром. Стефана, епископа Новгородского, гостившего в Киеве, удавили его же холопы.
- Епископ - вроде нашего муфтия?- определил Омар.
- Вроде.
- Удавить святого муфтия?- изумился Аман.
- А что? Поделом ему.
Толпа мятежных людей, поведал далее Светозар, напала на Киево-Печерский монастырь, чтоб захватить 'в полатех церковных... имение их сокровена'.
Он признался:
- Я вел тех людей. Ибо проведал путь в ризницу, хранилище богатств монастырских...
- Ограбить святую ханаку?- поразился Усман.
- Зачем ограбить? Вернуть свое. И дотла разорить гнездо проклятых истинных грабителей. Житья от них не стало.
- Как у нас,- отметил Али Джафар.
- Ну, было больше крику, чем проку. Постигла нас неудача,- поник головой Светозар.- Изяслав, бежав за рубеж, вернулся с войском Болеслава, польского царя, и учинил над нами расправу жестокую. Иных ослепил, иных - лишил живота. Мне удалось спастись. Попал я, после долгих мытарств, на Волгу, в славный Булгар, нанялся в охрану караванную - и вот уже здесь.
- А дальше?
