В свете дня скала оказалась не такой уж и высокой – шагов в полста, на взгляд Бага. На тупой вершине рос одинокий, кривой и безрадостный куст.
Зато полянка была как на ладони: совершенно безлюдная и глухая, лишь «мерседес» чужеродно, словно гигантский черный слизняк, грузно темнел шагах в семидесяти от входа в пещеру, вызывающе отсверкивая хромированными частями в лучах восходящего солнца.
– Это – здесь! – шепнул Баг Богдану. – Во-о-он у тех камней есть проход, видишь, драг еч? Пещера там.
– А повозка еще тут… – задумчиво отвечал Богдан. – Значит, преждерожденый Ничипорук все еще в гостях у своих, так сказать, единочаятелей. Ну что же, Баг, приступим?
– А то! Драгоценный преждерожденный Ширмамед… – Баг повернулся к беку, но тот жестом остановил его.
– Ты вежливый, да? Я тоже вежливый. Пока мы будем слова говорить…
– Понял, – кивнул Баг.
– Говори мне просто – «Ширмамед»! – Бек скупо улыбнулся и для убедительности чуть тряхнул головой, шевельнув украшенной ветками папахой.
– Гм… Ширмамед-ага, – польщенный Баг тихонько кашлянул. – Велите своим людям зайти справа и слева от пещеры. Пусть будут наготове. А мне дайте этого вашего… подрывника. На всякий случай, – примирительно добавил он, взглянув на Богдана.
«Ой, что будет… – пронеслось в голове Богдана. – Лучше бы отделенцы сразу сдались…»
– Кормиконев! – шепотом распорядился бек. – Кормибобров!
Через пару минут пещера была взята в клещи.
Баг с Богданом и тихо сопящим от оказанной ему чести Кормибобровым подобрались к последним крупным валунам, громоздящимся с обеих сторон от расселины.
Отсюда до расселины было рукой подать. Сверху, с прежней позиции, зорким орлом взирал на них Кормибарсов. Рядом с ним смутно виднелись еще три или четыре мохнатых пенька-папахи.
Все замерло, все напряглось.
И в тот момент, когда Баг уже приподнялся над валуном, дабы направиться к расселине, в глубине раздался глухой лязг и скрип петель.
Баг мгновенно присел обратно, за валун.
Рядом Богдан, прижавшись спиной к камню, сжимал табельный пистолет системы Макарова.
Кормибобров перестал дышать.
Шаги.
Снова лязг: дверь затворилась.
– От же бисова душа… – донесся знакомый голос.
Ибн Зозуля.
– Ништо, Саид дело знает. – На свет Божий, щурясь от солнца, появился Абдулла. – Не сейчас, так к вечеру расколется. Хотя, может, он и впрямь все уже сказал? Ну, тогда пусть хоть помучается. Из-за его дурацкой цитатки мы так рискнули, все на кон поставили – и что? А ничего! Ничо:го!! – сказал он нарочито по-асланiвськи; от ярости, вероятно. – Где у пещеры середина, где? Шайтан! Этот лягушатник просто издевается над нами!
Следом показался Зозуля. Он был хмур. Глаза красные.
«Говорил же наш учитель Конфуций, что лелеющему злые замыслы человеку и ночное отдохновение не в радость», – подумал Баг.
– Нельзя исключить, – бубнил Зозуля, из последних сил сохраняя академичность изложения, – что в упомянутой рукописи имелась в виду какая-то другая пещера…
– Будет вам ахинею пороть, клянусь туфлей Пророка! Вам ли не знать, что в окрестностях Асланiва нет больше ни единой! Я сейчас в зиндан, – продолжал Ничипорук, неуклонно приближаясь к засаде, – посмотрю, что там и как, спроважу с глаз долой гостя нашего с его женушкой. – Абдулла глумливо хихикнул. – И надо же узнать, как идут поиски убийцы Хикмета. Что-то долгонько его сыскать не могут!
– Ой… – вытаращил глаза ибн Зозуля: из-за соседнего валуна явился грозный молодец в зеленеющей папахе, с жутко встопорщенными усами и очами, горящими праведной яростью. – Ой… – повторил Зозуля, и это было последнее, что ему удалось произнести, ибо крепкая и шершавая ладонь Кормиконева закрыла ему рот, лишив возможности издавать звуки, и Зозуля бесшумно исчез за валуном, лишь кусты слегка покачнулись.
– А… – повернулся в сторону Зозули Нечипорук. Не обнаружив его в поле зрения, Абдулла слегка попятился и сунул руку за пазуху.
– Доброе утро, еч Абдулла, – звенящим от ярости голосом приветствовал его Богдан. Пистолет Богдана упирался Абдулле куда-то в область желчного пузыря. – Не ожидали? Ведите себя тихо.
– И никто не пострадает, – прошептал Нечипоруку на ухо сзади Баг и пощекотал ножом его шею. – Хорошее утро, правда? Солнечное… Ну что, Абдулла? Руки-то – подними!
Абдулла, забыв закрыть рот, медленно поднял руки, в полном изумлении уставившись на Богдана. Баг ловко выхватил из его пальцев большой черный маузер и швырнул в кусты. Мелькнула чья-то рука, подхватила оружие и бесшумно исчезла в зелени.
– А ну-ка, пойдем… – Баг подтолкнул Абдуллу.
– А? Куда?! – Абдулла был близок к мозговому клинчу.
– Туда. Поговорим, – пояснил Богдан.
Общими усилиями напарники запихнули Абуллу за валун. И тут Ничипорук начал, кажется, приходить в себя: резко дернулся, думая, верно, ускользнуть, но румяный Кормибобров коротко и страшно ударил его в солнечное сплетение, отчего Абдулла мгновенно утратил боевой пыл, повалился наземь и принялся судорожно хватать воздух широко раскрытым ртом.
– Не вздрагивай больше, да? – пояснил Кормибобров и извлек из-под бурки обрез чудовищного калибра, любовно сделанный из великолепного охотничьего ружья.
Обрез сиял начищенными до блеска стволами, серебряной насечкой и перламутровыми инкрустациями на словно бы отполированном от долгого употребления прикладе. Кормибобров уткнул обрез в нос Абдулле и заверил Богдана:
– Он понял.
– Единочаятель Оуянцев… – трудно прохрипел Абдулла. – Что это значит? Кто эти люди?
– Мне очень жаль, подданный Нечипорук, – печально, но твердо ответил Богдан. – Честное слово, мне очень жаль. Как мне хотелось бы называть вас по-прежнему единочаятелем!
Стоящий с ним плечом к плечу Баг медленно отодрал бороду и усы и явил Ничипоруку свой подлинный лик. Глаза Абдуллы, от недавних переживаний и без того немалые, сделались неописуемого размера. Богдан даже усомнился, бывает ли так в живой природе.
– Узнал, скорпион? Вижу, узнал… – Баг извлек из рукава свою пайцзу и поднес ее к носу начальника зиндана унутренных справ. – Управление внешней охраны. Членосборный портрет смертоубийцы сам для новостей делал али попросил кого?
Абдулла не нашелся, что ответить, лишь пучил глаза. Хозяйственный Кормибобров между тем обшарил пленника и извлек из его сапога длинный кинжал.
– Посмотри-ка, драг еч Богдан, на этот ножичек, – злорадно заметил Баг. – Его родной брат-близнец нанес несовместимую с жизнью рану несчастному борцу за идею по фамилии Хикмет.
Кормибобров фыркнул от возмущения.
Абдулла злобно зыркнул.
– Вы – удивительный негодяй, Ничипорук! – с отвращением произнес Богдан. – Вы немедленно проведете нас в свое логово, да так, чтобы нам незамедлительно открыли. И без фокусов. Игра окончена!
Абдулла снова обвел взглядом Богдана, Бага и Кормибоброва. Лицо его слегка прояснилось: Ничипоруку пришла в голову мысль. Мысль, впрочем, была несложная, Баг разгадал ее без труда и усмехнулся про себя. Очевидно, Абдулла сгоряча решил, что нападающих всего трое, а уж с тремя-то, один из коих – минфа, да еще в очках, боевикам дервишей и их пыточных дел мастерам, расквартированным в пещере, справиться будет несложно. Черный Абдулла еще надеялся повернуть вспять колесо истории.
