— Чем могу служить?
— Мне нужно подобрать реквизит.
— Куда именно?
— Иудея, первый век.
На какую-то долю секунды в бесстрастных глазах Казановака мелькнула искорка одобрения. Он придвинул к себе лежавший на столе толстый фолиант и, послюнив палец, начал листать страницы.
— Вот!
Курочкин подошел к столу и взглянул через плечо Казановака на выцветший рисунок, изображавший человека в длинном лапсердаке, с ермолкой на голове, обутого в старинные штиблеты с резинками.
— Ну как, смотрится? — самодовольно спросил Казановак.
— Боюсь, что не совсем, — осторожно ответил Курочкин. — Мне кажется, что это… несколько более поздняя эпоха.
— Ага! — Казановак снова послюнил палец. — Я уже знаю, что вам нужно. Полюбуйтесь!
На этот раз на рассмотрение Курочкина был представлен наряд бухарского еврея. Однако и этот вариант был отвергнут.
— Не понимаю! — В голосе Казановака прозвучала обида. — Какой же костюмчик вы себе в конце концов мыслите?
— Что-нибудь… — Курочкин задумался. — Что-нибудь, так сказать, в библейском стиле. Ну, скажем, белая холщовая рубаха…
— Холщовых нет, — сухо сказал Казановак, только синтетика.
— Ну, пусть синтетика, — печально согласился Курочкин.
— Еще что?
— Дальше — хитон, тоже желательно белый.
— Что такое хитон? — поинтересовалась Маша.
— Хитон это… Как вам объяснить? Такое одеяние, похоже на плащ, только свободнее.
После долгих поисков в одном из каталогов было обнаружено нечто белое с капюшоном, закрывающим лицо и снабженным прорезями для глаз.
— Подходит?
— Как будто подходит, — нерешительно подтвердил Курочкин.
— Маша, набери!
Маша набрала шифр, и лента транспортера доставила откуда-то снизу аккуратно перевязанный пакет.
— Примерьте! — сказал Казановак, разрезая ножиком бечевку.
Глаза, прикрытые контактными линзами, в обрамлении капюшона выглядели столь необычно, что Маша захохотала:
— Ой, не могу! Умора!
— Ничего смешного нет! — одернул ее Казановак. — Очень практичная одежда для тамошнего климата. И головного убора не нужно, защищает от солнечных лучей. Не хотите, можете откинуть на плечи. Хитончик — первый сорт, совсем новый. Наклейку разрешается сорвать.
Курочкин нагнулся и отодрал от подола ярлык с надписью:
«Театральные мастерские. Наряд кудесника. Размер 50, рост 3. 100% нейлона»
— Так… — Казановак оглядел его с ног до головы. — Какая обувь?
— Сандалии.
Выбор сандалий не представлял труда. По совету Маши остановились на толстых рубчатых подошвах из пластика, украшенных позолоченными ремешками.
— Носочки свои оставите или подобрать? — спросил Казановак.
— Нет, сандалии носят на босу ногу.
— Кальсоны, трусы или плавки? — поинтересовалась Маша.
— Не знаю, — растерянно сказал Курочкин. — Может быть, лучше набедренную повязку?
— Можно и повязку. А вы умеете ее повязывать?
— Тогда лучше плавки, — поспешно ответил Курочкин, устрашенный перспективой прохождения инструктажа у такой решительной особы.
— Как хотите.
— Переодевайтесь! — Казановак указал ему на кабину в глубине комнаты. — Свои вещички свяжите в узелок. Получите их после возвращения.
Спустя несколько минут Курочкин вышел из примерочной во всем великолепии нового наряда.
— Ну как? — спросил он, поворачиваясь кругом.
— Впечатляет! — сказала Маша. — Если б я ночью такого увидела, честное слово, родила бы со страха.
— — Ну вот, — сказал Казановак, — теперь — индивидуальный пакет, и можете смело отправляться. — Он пошарил в ящике стола и извлек оттуда черную коробочку. — Получайте!
— Что тут? — поинтересовался Курочкин.
— Обычный набор. Шприц-ампула комплексного антибиотика, мазь от насекомых и одна ампула противошоковой сыворотки. На все случаи жизни. Теперь все!
— Как все, а деньги? — спросил обескураженный Курочкин.
— Какие еще деньги?
— Полагаются же какие-то суточные, на самые необходимые расходы.
— Суточные?
Казановак почесал затылок и углубился в изучение какой-то книги. Он долго вычислял что-то на бумаге, рылся в ящике стола, сокрушенно вздыхал и снова писал на бумаге колонки цифр. Наконец, жестом ростовщика он выбросил на стол горсть монет.
— Вот, получайте! На четыре дня — двадцать динариев,
— Почему же на четыре?
— День отбытия и день прибытия считаются за один день, — пояснил Казановак,
Курочкин понятия не имел, что это за сумма.
— Простите, — робко спросил он, — двадцать динариев — это много или мало? То есть я хотел спросить… в общем я не представляю себе…
— Ну, копей царя Соломона вы на них не купите, но прокормиться хватит, — ответил Казановак, обнаружив при этом недюжинное знание экономической ситуации на Ближнем Востоке в эпоху римского владычества. — Все?
— Еще две бутылки водки, — попросил Курочкин, вспомнив совет Плевако. — Если можно, то пшеничной.
— Это еще зачем? Курочкин замялся:
— Видите ли, — сказал он лживым голосом, — экипировка у меня очень легкая, а ночи там холодные.
— Маша, одну бутылку!
— Но почему одну? — вступил в пререкания Курочкин.
— Не такие уж там холодные ночи, — резонно ответил Казановак.
Расторопная Маша принесла и водку.
Курочкин поднялся и растерянно оглянулся по сторонам.
— Извините, еще один вопрос: а куда все это можно сложить?
— Маша, достань чемодан!
— Нет, нет! — поспешно возразил Курочкин. — Чемодан-это не та эпоха. Нельзя ли что-нибудь более подходящее?
— Например?
— Ну, хотя бы суму.
— Суму? — Казановак придвинул к себе справочник. — Можно и суму.
Предложенный ассортимент сумок охватывал весь диапазон от необъятных кожаных ридикюлей,
